<НИОР РГБ, ф. 93.II.9.19. Письмо Н. Н.Страхова к Ф. М. Достоевскому>
Очень
огорчило насъ, многоуважаемый Ѳедоръ Михайловичь, Ваше послѣднее письмо къ Кашпиреву. Зная Васъ, я легко вообразилъ и Ваше
нездоровье, и Ваши затрудненiя въ работахъ, и денежное разстройство. Да и «Зари» жалко. Теперь мы не знаемъ, съ чего начать
слѣдующiй годъ, и ищемъ-ищемъ.
Василiй
Владиміровичь (онъ
уѣхалъ на недѣлю въ Москву) просилъ меня быть посредникомъ и
передать Вамъ усердную просьбу о повѣсти,
которую Вы обѣщали. Мы надѣемся, что Вы дадите намъ
возможность украсить ею первый номеръ, который выйдетъ непремѣнно въ первыхъ числахъ.
Получить отъ Васъ назадъ
деньги разумѣется и въ голову не приходило Кашпиреву; онъ только принялся
хлопотать о томъ, чѣмъ бы замѣстить Вашъ романъ.
Я очень виноватъ передъ Вами, что не
отвѣчалъ на Ваше послѣднее письмо. Но тутъ
случилась передряга, вслѣдствiе которой
и деньги Ваши запоздали, и книжки стали опаздывать. Кажется теперь все
миновало. А между тѣмъ мнѣ захотѣлось дать себѣ
маленькую гулянку и я съѣздилъ въ Петрозаводскъ! (*) Я очень доволенъ
поѣздкою. Видѣлъ образчикъ
того огромнаго сѣвернаго края, который тянется отъ Финляндiи до Уральскихъ
горъ. О немъ много и
недурно разсказывалъ мнѣ Ѳ. Бергъ, называющiй его Сосновою Русью. Видѣлъ еще Кивачь — водопадъ Державина. Чудо какъ хорошъ![1]
А въ Дрезденъ меня очень потянуло,
даже прежде, чѣмъ Вы написали мнѣ этотъ планъ. Одна бѣда — денегъ не было и не могло быть.
Цѣлый Августъ[2] я
возился — писалъ о Полонскомъ, и уже не
знаю вышло ли что-нибудь изъ этихъ
трудовъ, но рѣдко мнѣ статьи давались съ такимъ усилiемъ.
Что
сказать Вамъ о «Зарѣ»? Много впереди
// л. 30
хорошаго,
всѣ условiя для успѣшнаго изданiя журнала — и мы будемъ виноваты, если уронимъ. Впрочемъ — никакихъ важныхъ опасенiй
нѣтъ.
Наконецъ дошли до меня и кой-какiе весьма
восторженные отзывы о моихъ статьяхъ,
которые показали мнѣ, что я имѣю рѣзкiй
успѣхъ, хотя конечно не въ большой массѣ.
Въ журналахъ меня называли поврежденнымъ, съумасшедшимъ, лунатикомъ, но нашлась очевидно публика бывшая другаго мнѣнiя. Боюсь
предаваться самолюбiю, но чувствую, что безъ этого
возбужденiя ничего
не сдѣлаешь. Авось будутъ бранить и этимъ поддержутъ во мнѣ
раздраженiе.
А что Вы? Съ какою радостiю я прочиталъ
и потомъ разсказывалъ
всѣмъ и каждому Ваше мнѣнiе о
«Вѣстникѣ Европы»! Тутъ имъ бредятъ, сдѣлался моднымъ, необходимымъ журналомъ, а вѣдь въ
сущности Вы совершенно правы, и у насъ только
недоставало смѣлости громко заявлять сужденiе,
подобное Вашему.
Я такъ Вамъ благодаренъ
за Ваши письма, что считаю свое молчанiе большимъ
грѣхомъ не только противъ Васъ,
но и противъ себя. Не будьте злопамятны[3], Ѳедоръ Михайловичь, и
простите
Вашего преданнаго
Н. Страхова
1870, 12 Сент.
Спб.
// л. 30 об.