<НИОР РГБ, ф. 93.II.9.19. Письмо Н. Н. Страхова
к Ф. М. Достоевскому>
1870. 16 Апр.
Благодарю Васъ покорно, многоуважаемый Ѳедоръ Михайловичь, за Ваши письма, такiя длинныя и такiя интересныя. Я чувствую себя каждый разъ,
какъ получаю Ваше письмо, виноватымъ,
что не умѣю самъ отвѣчать Вамъ тѣмъ же: я не аккуратенъ
и письма мои коротки. Простите великодушно! Я не умѣю писать письма,
оттого и запаздываю.
25 Апр.
Сегодня Кашпиревъ показывалъ мнѣ
Ваше послѣднее письмо. Спасибо Вамъ за похвалы
мнѣ. Я самъ — сказать
откровенно — доволенъ своими четырьмя статьями нынѣшняго года. Но
мнѣ показалось, что Вы придаете дѣлу больше важности, чѣмъ
оно имѣетъ. Увы! Ѳедоръ Михайловичь — я
чувствую, что ничего я не сдѣлаю, что какъ ни
бейся, а влiянiя сколько-нибудь похожаго на влiянiе у меня никогда не будетъ. Общей публики нынче какъ
будто вовсе нѣтъ —
разбились на кружки, на партiи, которыя другъ друга не читаютъ и знать не хотятъ. И выходитъ, что какъ ни старайся,
угодишь только тому, кто и безъ тебя также думалъ.
Я впрочемъ не унываю. Увѣренъ,
что если до конца года такiя[1] будемъ выпускать книжки, то соберемъ
подписку отъ 3 до 4 тысячь, и тогда можно будетъ
пописывать, предоставляя безпутнымъ читателямъ думать и любить чтó
имъ угодно....
Вы не
думайте, что я считаю себя достойнымъ лучшей участи; у меня есть причины
воздерживаться отъ подобныхъ
мыслей.
6 Мая.
Дѣла идутъ очень хорошо. Сотрудники прибываютъ съ каждымъ
мѣсяцемъ и нѣтъ сомнѣнiя, что
«Заря» будетъ постоянно завалена статьями<.>
// л. 26
Стоитъ исправно
издавать и журналъ пойдетъ
отлично. Самое большое затрудненiе въ беллетристикѣ. Если бы Вы знали, какiя глупости[2] пишутъ наши старые, опытные литераторы, напр. Григоровичь или Афанасьевъ-Нужбинскiй! Просто не знаешь,
что дѣлать; выпросишь рукопись, а потомъ и
каешься.
Вашъ Вѣчный Мужъ конечно лучше всего явившагося
въ нынѣшнемъ году; мы продолжаемъ
слышать со всѣхъ сторонъ похвалы. Вамъ еще рано и[3]
думать объ забастовкѣ.
Вспомните Сервантеса, Вольтера — отчего
же не писать до глубокой старости? Не вѣрьте пожалуста
теорiи
прогресса. Дѣйствительный прогрессъ совершается
очень медленно, что напримѣръ
ясно на наукахъ. А если взять еще поглубже, то можно
вовсе усумниться въ
прогрессѣ. Спустя 45 лѣтъ
послѣ Бориса Годунова Пушкина,
А. Толстой написалъ Царя Бориса — но вышелъ не прогрессъ, а
глубочайшее паденiе. Такъ точно и Вашъ Мертвый Домъ и Преступленiе и Наказанiе переживутъ какъ
образецъ![4] легко
какiе-нибудь полстолѣтія, хотя надъ
этими произведенiями и подсмѣиваются (именно надъ
Пр. и Нак.) Отеч. Записки (я
недавно прочелъ во 2й книжкѣ);
прогрессивнаго же Щедрина скоро перестанутъ
читать, да и теперь напр. я (каковъ авторитетъ!) уже не могу никакъ себя принудить его читать. Некрасова я однако
внимательно и усердно читаю.
Въ Майскую книжку я изготовилъ
статью о существованiи души; статьи о Герценѣ, которыхъ будетъ еще minimum
// л. 26 об.
двѣ — отлагаю до осени; нужно почитать и подумать.
Пока — простите
Ѳедоръ Михайловичь. Аннѣ
Григорьевнѣ мое усердное почтенiе.
Вашъ преданный
Н. Страховъ
6 Мая.
// л. 27