<НИОР РГБ, ф. 93.II.9.19. Письмо Н. Н. Страхова
к Ф. М. Достоевскому>
1868.
С. п. б. 24 Ноября.
И такъ, многоуважаемый Ѳедоръ Михайловичь,
начинается новый журналъ, Заря. Его непремѣнно нужно было начать, а то, какъ выражается одинъ изъ моихъ новыхъ
и юныхъ знакомыхъ, Незеленовъ, написавшiй
большую и прекрасную статью о Пушкинѣ, — совсѣмъ было прекратилась литература.
А знаете ли, съ которыхъ поръ онъ считаетъ
прекращенiе
литературы? Со времени прекращенiя Эпохи. А знаете ли что г. Кашпиревъ, нашъ редакторъ?
Познакомившись съ нимъ
ближе, я увидѣлъ, что онъ воспитанникъ
Времени и Эпохи, что онъ воспитался на нихъ, какъ другiе русскiе
люди на Современникѣ, Русскомъ Словѣ и пр. И такъ
есть плоды и нашей дѣятельности; они рѣдки, но дѣйствительные
плоды, а не пустоцвѣтъ.
Затѣянное
дѣло идетъ съ
успѣхомъ, превосходящимъ наши ожиданiя.
Къ намъ примкнула лучшая,
преимущественно молодая часть университета; затѣмъ статьи и сотрудники принимаютъ со всѣхъ сторонъ.
Самое трудное —
организовать чисто-журнальную, текущую часть журнала; думаю объ
этомъ каждый день — и очень
плохiя питаю
надежды. Но увѣренъ въ одномъ — если журналъ держать только чистымъ, и тогда онъ будетъ имѣть
успѣхъ, будетъ обиленъ
статьями.
Чтó до моихъ работъ,
о которыхъ Вы такъ
благосклонно отзываетесь въ письмѣ къ А. Н. Майкову, то на себя я надѣюсь меньше всего. Увы!
Ѳедоръ Михайловичь, охота писать почти пропала;
пишу статью о Л. Н. Толстомъ черезъ силу, и въ
мѣсяцъ приготовилъ печатный листъ...
Нѣтъ, Вы на меня не надѣйтесь.
Новый журналъ уже имѣетъ исторiю. Уже было
// л. 11
нѣсколько скандаловъ въ печати[1] и ссоръ въ портфелѣ самой редакцiи.
Разсказывать все это было бы слишкомъ
долго; общiй смыслъ —
неопытность редактора, впрочемъ человѣка осторожнаго и твердаго — къ моему великому утѣшенiю;
затѣмъ —
безмѣрное самолюбiе и своекорыстiе одного сотрудника и
жена-нигилистка другого (А. Н. Сѣрова).
А еще общѣе смыслъ — отсутствiе
усердiя
къ общему дѣлу, — явленiе очень
простое, хоть и печальное.
Скажу
кой-что объ остальной литературѣ. «Отеч. Зап.» подъ Некрасовымъ — плохи до
нельзя. Цѣлый годъ нечего было читать. Щедринъ сталъ писать такiя вещи,
что ничего понять нельзя, въ родѣ «старой затыкаемости» и «новой поглощаемости». Критики ужасныя, повѣсти ‑ невозможныя
для чтенiя
(кромѣ переводныхъ). Всего лучше идетъ «Вѣстникъ Европы» благодаря обилiю
дѣльныхъ статей по русской исторiи, русскому быту и пр. Кой-что
мы отъ него оттянемъ. Въ нашемъ объявленiи я
глубоко сожалѣлъ объ отсутствiи двухъ
именъ — Вашего и
Гильфердинга. Онъ тоже былъ за границею въ самое горячее
время составленiя[2]
журнала. Безъ Вашего разрѣшенiя я не могъ поставить Вашего имени;
все собирался писать къ Вамъ
и дожилъ до того, что уже некогда[3] было
дожидаться. Но мы непремѣнно воспользуемся Вашимъ
дозволенiемъ (въ письмѣ къ Майкову) и выставимъ при
слѣдующемъ объявленiи въ газетахъ.
Самое
капитальное произведенiе,
намѣченное для журнала — это рядъ статей Ник. Яковл. Данилевскаго, котораго Вы вѣроятно помните по исторiи 47-48 годовъ и по ссылкѣ въ Вятку. Онъ теперь Дѣйств. С. Совѣтникъ и въ первый разъ выступаетъ на поприще
// л. 11 об.
литературы съ рядомъ статей Россiя и[4]
Европа. Это —
цѣлое ученiе, славянофильство въ
болѣе опредѣленныхъ и ясныхъ чертахъ. Всего листовъ 40 печатныхъ.
Въ эти дни мы все слушаемъ романъ Писемскаго: Люди сороковыхъ годовъ, главную
нашу вещь по беллетристикѣ. Написана со всѣми достоинствами и
недостатками Писемскаго. Какъ
цѣлое, слабо по идеѣ и по выполненiю, но по частямъ прекрасно и занимательно.
Катковъ ничего мнѣ не отвѣчалъ на мои предложенiя; потомъ я еще послалъ ему статью
за подписью Косицы — не напечаталъ. Я впрочемъ не
имѣю никакихъ претензiй на него. Я слишкомъ его уважаю, да и вообще признаю за каждымъ право быть хозяиномъ въ своемъ журналѣ. Притомъ чувствую что въ «Русскомъ Вѣстникѣ» былъ
бы не на мѣстѣ.
Аверкiевъ поживаетъ благополучно; нынче онъ
театральный рецензентъ «Голоса».
Затѣвается
еще у насъ «Иллюстрацiя», которая будетъ великолѣпна по типографскому исполненiю и
которой я буду редакторомъ (если утвердятъ).
Вообще дѣлъ гибель — гораздо
больше, чѣмъ силъ.
Пока,
прощайте. Мое душевное почтенiе
Аннѣ Григорьевнѣ, и искреннее желанiе Вамъ
всего лучшаго.
Вашъ
Н. Страховъ
25 Ноября
С. п. б.
P<.>S. Простите
за безпорядокъ и неполноту письма; если бы повидаться — то-то бы
я насказалъ Вамъ!
// л. 12