<НИОР РГБ, ф. 93.II.9.19. Письмо Н. Н. Страхова
к Ф. М. Достоевскому>
1869. 29 Янв.
Кончивши
статью для второй книжки, я остригся, сходилъ въ баню и къ Вамъ
первому принимаюсь писать, многоуважаемый Ѳедоръ Михайловичь.
Хлопотъ дѣйствительно много, но, нужно правду
сказать, въ нихъ много прiятного.
Дѣло идетъ на ладъ,
хотя не мало было помѣхъ и дурныхъ влiянiй. Первая книжка
отзывается еще неурядицей: она мала, дурно напечатана, на дурной бумагѣ и
въ дурной оберткѣ; виновата въ
этомъ неопытность редактора и нерасчетливая гоньба за
дешевизной. Вторую книжку выпустимъ толще и лучше.
Я, какъ Вы увидите, расходился и пишу такъ
много, что самъ себѣ удивляюсь. Спасибо Вамъ, Ѳедоръ Михайловичь,
за то, что Вы меня ободрили; это не мало мнѣ помогло. А тутъ еще другое — полная свобода; во второй статьѣ я смѣло
пустился хвалить Ап. Григорьева[1], поставилъ его выше Бѣлинскаго — чего
конечно ни въ одномъ
журналѣ нельзя было сдѣлать, кромѣ Зари. Кстати: вспоминая мое вступленiе на литературное
поприще, я всегда чувствую глубокую благодарность къ Вамъ: какъ хорошо было писать при
такомъ нѣжномъ вниманiи, тонкомъ и сочувственномъ пониманiи!
Вы меня избаловали, и съ тѣхъ поръ я все досадую на отсутствiе сочувственной
атмосферы, хотя казалось бы пора человѣку и на своихъ
ногахъ стоять и обходиться наконецъ
безъ ласки и поощренiя. Открою Вамъ, что нынче я опять встрѣтилъ это поощренiе: первая
статья о Толстомъ привела въ
восторгъ нѣкоторыхъ новых<ъ> моихъ знакомыхъ: Градовскаго, Данилевскаго (старые ‑ увы! —
кромѣ Васъ, очень умѣренны въ оцѣнкѣ меня). Похвалы этихъ
умныхъ людей очень ободряютъ меня: вотъ отчего я дорожу ими, хотя никому не говорю объ нихъ, и Вамъ
пишу не для хвастовства.
// л. 13
31 Янв.
Началъ писать Вамъ съ радостнымъ духомъ
и съ самохвальствомъ, а
сегодня готовъ только ругаться и плакаться. Типографiя медленно работаетъ и задерживаетъ выходъ книжки. И все оттого, что выбрали подешевле и не умѣютъ держать въ рукахъ. Кашпиревъ — чудесный
человѣкъ, но такой хомякъ, такъ
привыкъ къ дворянской
лѣни и бездѣятельности, въ добавокъ такъ холоденъ и спокоенъ, что выводитъ
меня изъ себя. А въ
сущности человѣкъ не лѣнивый и не скупой. Не стану Вамъ всего разсказывать, но Вы
легко поймете, что было и есть[2] не
мало и другихъ дурныхъ элементовъ, съ которыми нужно
было и есть бороться. Въ этихъ
волненiяхъ
и заботахъ теперь вся моя жизнь. Надѣюсь, что къ концу года я успѣю совершенно устроить журналъ. Теперь уже больше
двухъ тысячь подписчиковъ; я вполнѣ надѣюсь, что къ концу года доберемъ третью
тысячу. Я очень горжусь тѣмъ, что соорудили такое зданiе, и
вмѣстѣ ужасно боюсь за него и болѣю отъ
его недостатковъ.
Напишите
Вы намъ[3] что-нибудь — покорно просимъ и Кашпиревъ, и Данилевскiй
(онъ тотъ самый фурьеристъ, котораго Вы помните; изъ[4] его
статьи вы знаете только двѣ вступительныя
главы, а всего ихъ около двадцати), и Градовскiй, и я. Нужно ли Вамъ говорить, что въ Зарѣ Вамъ
также развязаны руки, какъ во Времени? Это вѣдь не Русскiй Вѣстникъ.
Нужно ли Вамъ напоминать, что Вы сами знаете, чтó можетъ быть интересно
и полезно для журнала?
Московскiе
славянофилы благосклонны къ Зарѣ. Аксаковъ
сдѣлалъ экстраординарные визиты — мнѣ и Градовскому, привезъ обѣщанiе отъ Кохановской — дать
новое ея произведенiе, прислалъ нѣкотораго Рачинскаго
со статьею и пр. Разумѣется тутъ надо многаго беречься; но я не даромъ
десять
// л. 13 об.
лѣтъ работаю въ журналахъ; кажется я научился терпѣнiю, выжиданiю
и всякаго рода журнальной тактикѣ.
Полемики
мы пока недумаемъ вести. За насъ
ее будутъ вести нигилисты. Антоновичь
(уже появилась статья въ «Космосѣ») и Жуковскiй
(говорятъ печатаетъ книгу)
намѣрены растерзать Некрасова — въ добрый часъ!
Островскiй — падаетъ; послѣ плохихъ драмъ въ стихахъ
сталъ писать комедiи — тоже
плохiя и падающiя
на сценѣ. За то нашъ другъ
Аверкiевъ — подымается.
Его комедiя о Фролѣ
Скобѣевѣ имѣла огромный успѣхъ и въ самомъ дѣлѣ очень
не дурна.
Вы должны
были получить «Бѣдность» и 1-ую книжку Зари. Напишите о нихъ все, что думаете. А я обѣщаюсь Вамъ написать объ «Идiотѣ»,
котораго читаю съ жадностiю
и величайшимъ вниманiемъ.
Адресъ мой: Вас<ильевскiй> Остр<овъ> Загибенинъ Переулокъ, д. ЦЭ (или Цея)<.>
Слѣдующую
статью думаю писать о Тургеневѣ (его новая повѣсть должна явиться въ Р. В.). Я нашолъ нѣкоторыя новыя
точки зрѣнiя на «Дымъ» и вообще на
послѣднюю полосу его писанiя. Въ противоположность Вамъ онъ хнычетъ и унываетъ,
но нужно изъ него вытянуть все хорошее, что онъ даетъ. «Дымъ»
имѣлъ большой успѣхъ — въ одинъ
годъ два изданiя — не
мудрено, тутъ высшiй свѣтъ. Кстати Обрывъ онГчарова есть истинное безобразiе. Эти лица изъ какого-то большого свѣта — чистая
выдумка, на ногахъ не стоятъ,
а публику очень интересуютъ. Въ
первый разъ я[5] видѣлъ Писемскаго (когда онъ читалъ свой романъ). Что за говядина! Какой здоровенный и въ то же время низменный талантъ!
Всего интереснѣе онъ — когда говоритъ объ искуствѣ, объ изящномъ, о любви. Онъ пренаивно увѣренъ, что онъ все это понимаетъ, или какъ онъ говоритъ,
пониматъ.
// л. 14
1 Февр.
Вчера я былъ у Базунова и убѣдился,
что первая книжка произвела дурное впечатлѣнiе; это
ужасно скверно; прiйдется долго поправляться. Но все таки совершенно
вѣрно, что у насъ двѣ тысячи подписчиковъ.
Прощайте,
Ѳедоръ Михайловичь. Вы ничего не пишете о
себѣ лично. Что Ваше здоровье? Я поражонъ
какою-то хроническою болѣзнью, отъ которой
однако же понемногу оправляюсь. А съ годъ назадъ было ужасно скверно.
Аннѣ
Григорьевнѣ мое усердное почтенiе.
Вашъ душевно преданный
Н. Страховъ
С. п. б.
// л. 14 об.