<РГАЛИ, ф. 212.1.114. Письмо Ф. М. Достоевского к А. П. Сусловой.
Копия письма рукой неустановленного лица>
<Вверху листа запись карандашом рукой неизвестного лица: найдено
мной в архиве Гальцева. – Ред.> <Далее следует
неразборчивая запись карандашом. – Ред.>
Дрезден. 23 Апрѣля/5 Мая.
Письмо твое, милый другъ мой, передали мнѣ у Базунова
очень поздно, предъ[1]
самымъ выѣздомъ моимъ
за границу, а такъ какъ я
спѣшилъ ужасно, то и не успѣлъ отвѣчать тебѣ. Выѣхалъ
изъ Петербурга въ страстную
пятницу (кажется 14 Апрѣля), ѣхалъ до Дрездена довольно долго,
съ остановками, и потому только теперь улучилъ время поговорить съ
тобою.
Стало быть, милая, ты ничего не
знаешь обо мнѣ, по крайней мѣрѣ ничего не знала, отправляя
письмо свое? Я женился въ февралѣ нынѣшняго
года. По контракту я обязанъ былъ
Стеловскому доставить къ 1му Ноября
прошедшаго года новый
романъ не менѣе 10 печатныхъ
листовъ обыкновенной печати, иначе подвергался
страшной неустойкѣ. Между тѣмъ я писалъ романъ въ «Русскомъ
Вѣстникѣ», написалъ 24 листа и еще
оставалось написать 12. А тутъ эти 10 листовъ Стеловскому. Было 4е Октября,
а я еще не успѣлъ начать. Милюковъ
посовѣтовалъ мнѣ взять стенографа, чтобъ
диктовать романъ, что ускорило-бы вчетверо
дѣло. Ольхинъ, профессоръ
стенографіи 7)[2],
прислалъ
// л. 1
мнѣ
лучшую свою ученицу, съ которой я и уговорился. Съ 4го же Октября и начали. Стенографка моя, Анна Григорьевна Сниткина, была молодая и
довольно пригожая дѣвушка, 20 лѣтъ, хорошаго
семейства, превосходно кончившая гимназическій курсъ, съ чрезвычайно добрымъ и яснымъ характеромъ. Работа у насъ пошла
превосходно. 28 Ноября романъ Игрокъ (теперь уже напечатанъ)
былъ конченъ, въ 24 дня. При концѣ романа, я замѣти<лъ,>[3]
что стенографка моя меня искренно любитъ,
хотя никогда не говорила мнѣ объ этомъ ни слова, а мнѣ она все больше и больше <нра>вилась. Такъ-какъ со
смерти брата мнѣ ужасно скучно и тяжело жить, то я и предложилъ
ей за меня выйти. Она согласилась и вотъ мы
обвѣнчаны. Разница въ лѣтахъ ужасная (20 и 44),
но я все болѣе и болѣе убѣждаюсь, что она будетъ
счастлива. Сердце у ней есть и любить она умѣетъ. Теперь вообще о моемъ положеніи:
Тебѣ
извѣстно отчасти, что по смерти моего брата я потерялъ
окончательно мое здоровье, возясь съ журналомъ, но, истощившись въ
борьбѣ съ равнодушіемъ
публики и т. д. и т. д. бросилъ его. Сверхъ
того
// л. 1 об.
3000 (которыя получилъ, продавъ сочиненія Стеловскому) отдалъ ихъ безвозвратно на чужой журналъ,
на семейство брата и въ уплату его кредиторамъ. Кончилось тѣмъ, что я наколотилъ на себя новаго долгу,
по журналу, что съ неуплаченными долгами брата,
которые я принужденъ былъ
взять на себя, составило еще свыше 15000 долгу. Въ
такомъ состояніи были
дѣла, когда я выѣхалъ въ 65мъ году
за границу, имѣя при выѣздѣ 40 наполеондоровъ
всего капиталу. За границей я рѣшилъ, что отдать эти 15000 смогу
только, надѣясь на одного себя. Сверхъ того, со
смертью брата, который былъ для меня все, мнѣ стало очень тошно жить. Я
думалъ еще найти сердце, которое-бы отозвалось
мнѣ, но – не нашелъ. Тогда я бросился въ работу и началъ писать романъ. Катковъ заплатилъ больше всѣхъ, я и отдалъ
Каткову. Но 37 листовъ романа и еще 10 листовъ Стеловскому, оказались
мнѣ не по силамъ, хотя я и кончилъ
обѣ работы. Падучая моя усилилась до безобразія,
но за то я развлекъ себя и спасъ
себя сверхъ того отъ
тюрьмы. Романъ мнѣ принесъ
// л. 2
(со
вторымъ изданіемъ) до 14000,
на это я жилъ и сверхъ того
изъ пятнадцати тысячъ долгу отдалъ 12.
Теперь на мнѣ всего-на-все до 3000 долгу. Но эти три тысячи самыя злыя. Чѣмъ больше
отдаешь денегъ, тѣмъ нетерпѣливѣе и
глупѣе кредиторы. Замѣть себѣ, если-бъ
я не взялъ на себя этихъ долговъ, то кредиторы не получили-бы ни копейки, и они это знаютъ сами, да и просили они меня перевести эти долги на
себя изъ милости, обѣщаясь меня не
трогать. Отдача 12000 только возбудила корыстолюбіе
тѣхъ, которые еще не получили по своимъ векселямъ. Денегъ у меня теперь
раньше новаго года не будетъ,
да и то если кончу новую работу, за которой сижу. А какъ
я кончу, когда они не даютъ мнѣ покою; вотъ почему я и уѣха<лъ> (съ
женой) за-границу. Сверхъ того за границе<й>
жду облегченія падучей, въ
Петербургѣ-же, въ послѣднее время, почти
даже стало невозможно работать. По ночамъ ужъ нельзя сидѣть, тотчасъ припадокъ. И потому хочу здѣсь поправить здоровье и
кончить работу<.> Денегъ я взялъ
у Каткова впередъ. Тамъ
охотно дали. Платятъ у нихъ
превосходн<о.>
// л. 2 об.