<ГА РФ. Ф. 95, оп. 1, ед. хр. 46. Письмо
Ф. М. Достоевского к А. П. Сусловой>
Вторникъ
Милая Поля, во первыхъ не понимаю какъ ты доѣхала. Къ моей пресквернѣйшей тоскѣ о самомъ себѣ прибавилась и тоска по тебѣ. Ну что если тебѣ не хватило въ Кельнѣ и для третьяго класса? Въ такомъ случаѣ ты теперь въ Кельнѣ, одна и не знаешь что дѣлать! Это ужасъ. Въ Кельнѣ отель, извощики, содержаніе въ дорогѣ — если и достало[1] на проѣздъ, то ты все таки была голодная. Все это стучитъ у меня въ головѣ и не даетъ спокойствія.
Вотъ ужъ и Вторникъ, два часа пополудни, а отъ Г<ерце>на ничего нѣтъ, а ужъ время–бы. Во всякомъ случаѣ буду ждать до послѣ-завтраго утра, а тамъ и послѣднюю надежду потеряю. Во всякомъ случаѣ одно для меня ясно: Что если никакого не будетъ отъ Г<ерце>на извѣстія, — значитъ его и въ Женевѣ нѣтъ, т. е. можетъ быть куда-нибудь отлучился. Я потому такъ навѣрно буду заключать, что съ Г<ерце>номъ я въ очень хорошихъ отношеніяхъ и стало-быть быть не
// л. 31
можетъ чтобъ онъ во всякомъ случаѣ мнѣ не отвѣтилъ, даже еслибъ и не хотѣлъ или не могъ прислать денегъ. Онъ очень вѣжливъ, да и въ отношеніяхъ мы дружескихъ. А слѣд<овательно> если не будетъ никакого извѣстія стало-быть его нѣтъ въ Женевѣ въ настоящую минуту.
Между тѣмъ положеніе мое ухудшилось до невѣроятности. Только что ты уѣхала на другой-же день, рано утромъ, мнѣ объявили въ отелѣ что мнѣ не приказано давать ни обѣда, ни чаю, ни кофею. Я пошолъ объясниться и толстый нѣмецъ-хозяинъ объявилъ мнѣ, что я не «заслужилъ» обѣда и что онъ будетъ мнѣ присылать только чай. И такъ со вчерашняго дня я не обѣдаю и питаюсь только чаемъ. Да и чай подаютъ прескверный, безъ машины, платье и сапоги не чистятъ, на мой зовъ нейдутъ и всѣ слуги обходятся со мной съ невыразимымъ, самымъ нѣмецкимъ презрѣніемъ. Нѣтъ выше преступленія у Нѣмца какъ быть безъ денегъ и въ срокъ не заплатить. — Все это было-бы смѣшно,
// л. 31 об.
но тѣмъ но тѣмъ не менѣе и очень неудобно. И потому если Г<ерце>нъ не пришлетъ, то я жду себѣ бóльшихъ непріятностей, а именно: могутъ захватить мои вещи и меня выгнать или еще того хуже. Гадость.
Если ты въ Парижъ доѣхала и какимъ-нибудь образомъ можешь добыть хоть что-нибудь отъ своихъ друзей и знакомыхъ, то пришли мнѣ — maximum 150 гульденовъ, а minimum сколько хочешь. Еслибъ 150 гульденовъ, то я бы раздѣлался съ этими свиньями и переѣхалъ-бы въ другой отель въ ожиданіи денегъ. Потому что быть не можетъ, чтобъ я скоро не получилъ и во всякомъ случаѣ тебѣ отдалъ задолго прежде отъѣзда твоего изъ Франціи. Во первыхъ изъ Петербурга (изъ Библ<iотеки> для Чтенія) навѣрно пришлютъ самое бóльшее дней черезъ 10 на имя сестры твоей въ Цюрихъ, а во вторыхъ еслибъ даже Г<ерце>на и не было въ Женевѣ, то во всякомъ случаѣ если онъ надолго[2] уѣхалъ изъ Женевы, то ему стало-быть пересылаютъ приходящіе на его имя въ Женеву письма; а если онъ не на долго уѣхалъ, то стало быть, воротившись, сейчасъ
// л. 32
отвѣтитъ, а слѣд<овательно>
я во всякомъ случаѣ скоро получу отъ него отвѣтъ. Однимъ словомъ,
если что можешь сдѣлать для меня, но не отягчая очень себя, то
сдѣлай. Адрессъ мой тотъ-же: Viesbaden, Hotel Victoria.
До свиданія милая, не могу повѣрить, чтобъ я тебя до отъѣзда твоего не увидѣлъ. Объ себѣ-же и думать не хочется; сижу и все читаю, чтобы движеніемъ невозбуждать въ себѣ апетита. Обнимаю тебя[3] крѣпко. Ради Бога не показывай никому письмо мое и не разсказывай. Гадко. Твой весь Ө<.> Д<остоевскій>
‑ Подробно опиши мнѣ свое путешествіе если были непріятности. Сестрѣ поклонъ.
Если-же Герценъ пришлетъ до твоего письма, то я во всякомъ случаѣ, уѣзжая изъ Висбадена сдѣлаю распоряженіе, чтобъ мнѣ письмо твое переслали въ Парижъ, потому что я туда немедленно поѣду.
// л. 32 об.