<Письмо
Ф. М. Достоевского к Н. П. Вагнеру[1]>
21 Декабря/<18>75
Многоуважаемый Николай Петровичь,
Несмотря на все мое желанiе
быть у Васъ (Вы подзывали меня тоже, въ одинъ изъ
Вторниковъ, кажется, познакомиться съ Бестужевымъ-Рюминымъ) —
не могъ никакъ исполнить желанiе:
У меня въ домѣ заболѣли дѣти,
сначала одинъ, а теперь другая, скарлатиной — болѣзнь прилипчивая, а Вы человѣкъ
семейный. Кромѣ того нездорова
и Анна Григорьевна, жабой, хотя и не
злокачественной. Можете представить въ какомъ я не легкомъ положенiи.
Что у Аксакова? Будутъ-ли, наконецъ, сеансы? Я готовъ обратиться къ нему самъ (когда у меня всѣ выздоровѣютъ, разумѣется):
не допуститъ-ли онъ меня къ себѣ хоть на одинъ сеансъ? Я противъ статьи Бутлерова и она меня раздражила еще болѣе. Я рѣшительно
не могу наконецъ къ
// <л. 1>
спиритизму
относиться хладнокровно. Между тѣмъ лучшее
свободное мое время пропадаетъ; потому что рѣшительно прекратилъ ко всѣмъ посѣщенiя, и хоть свободенъ отъ литературы, но дѣла много и дома съ[2]
больными и съ уходомъ за
ними.
А пока заочно жму Вамъ руку
Весь Вашъ
Ѳ. Достоевскiй
Супруге Вашей глубочайшiй
поклонъ.
// <л. 2>