УЧИТЕЛЬ

журналъ для наставниковъ, родителей и всѣхъ, желающихъ заниматься воспитаниемъ и обученiемъ дѣтей

Также все, что говорится въ журналѣ «Учитель» о народной школѣ, кажется намъ совершенно неудобопримѣнимымъ на нашей русской почвѣ. По мнѣнiю журнала «Учитель», нужно прежде всего познакомить учениковъ съ предметами, ежеминутно ими видимыми, да на этомъ, пожалуй, и кончить. Какъ такъ? Это, чтобы мужикъ, нашъ добрый, любопытный мужикъ, удовольствовался какими–то жалкими изверженiями нашихъ познанiй? Мнѣ кажется, ему прежде всего нужно разсказать о томъ, чего онъ не видалъ никогда: это пробудитъ его фантазiю, а фантазiя пробудитъ и пониманiе всего того, что онъ видитъ. Всякое короткое знакомство съ предметомъ убиваетъ фантазiю, дѣлаетъ ее невозможною. Изъ–за чего же мы убьемъ человѣческую фантазiю какою–нибудь чумичкою или какими–нибудь онучами? Намъ хорошо коротко знакомиться съ предметами; но сколько и изъ насъ, понаучившись кое–чему, думаютъ, что они уже все узнали, не смотря на то, что можно бы, кажется, догадаться, сколько есть неузнаннаго, темнаго; — да столько, что мы ничего почти еще не знаемъ близко–то очень.

Самое важное, научить человѣка блуждать умомъ за горами, за долами; а потомъ уже объяснить ему, что и подъ носомъ у него происходятъ вещи довольно любопытныя. Ужь тогда онъ никакъ не задеретъ носа нѣмецкимъ колонистомъ, и не скажетъ, что онъ прiѣхалъ учить варваровъ, прiѣхавши сѣять картофель въ незнакомое мѣсто.

Но, въ журналѣ «Учитель» замѣтно необычайное стремленiе приблизить россiйскiй народъ къ нѣмецкому началу; онъ для этого на послѣднихъ своихъ страничкахъ не лѣнится даже рисовать цѣлые ряды шляпъ, удочекъ, уточекъ, кувшинчиковъ, въ разномъ количествѣ, для нагляднаго обученiя арифметикѣ, и Богъ знаетъ на какiя хитрости поднимается онъ для развитiя въ дѣтяхъ мысли. А штука самая простая: дѣти, ростущiя между взрослыми, развиваются раньше и быстрѣе, потомучто, какъ бы ни были глупы эти взрослые, ребенку безпрестанно приходится слышать вещи непонятныя, и маленькая его мысль возбуждается къ дѣятельности, дѣти, удаляемыя отъ взрослыхъ, выходятъ всегда мало развитыми, за немногими исключенiями, да и тамъ, обыкновенно, кухня имѣетъ на нихъ влiянiе и возбуждаетъ ихъ любопытство. И ужь тутъ, рѣшительно, и дешево и мило, потомучто ребенокъ все–таки не можетъ зайдти дальше самого себя, и всегда возьметъ то, что ему удобопонятнѣе; а мысль не дремлетъ. И развитiе происходитъ многостороннее. И отъ родителей развѣ только можно еще потребовать, чтобы они не запрещали ребенку обращаться къ нимъ съ вопросами. Даже на самые эти вопросы отвѣчать логично нѣтъ надобности: какъ удобнѣе, такъ и отвѣтилъ. Пускай ребенокъ самъ ищетъ отвѣтовъ на свои вопросы въ самыхъ дальнѣйшихъ разговорахъ большихъ; это прiучитъ его къ вниманiю и къ соображенiю, и искуственно ничего лучше этого не сдѣлаешь. Я рекомендую перечесть мемуары всѣхъ великихъ людей, и я увѣренъ (я всѣхъ не перечелъ), что тамъ, въ большей части случаевъ, встрѣтится это воспитанiе. Мнѣ кажется, этимъ только можно объяснить чрезвычайное развитiе, не въ примѣръ сильнѣе нашего, въ деревенскихъ ребятишкахъ. А потомъ съ лѣтами это развитiе у нихъ глохнетъ, потомучто дальше идти нельзя: ничего не слышать болѣе серьёзнаго — все одно и тоже.

Мы отъ журнала «Учитель» именно и ожидали этого. Мы ожидали отъ него прежде всего мемуаровъ, серьёзныхъ, честныхъ, безъ блестокъ: всѣ даровитѣйшiе люди приняли бы тогда въ этомъ участiе. А сколько готовыхъ статей изъ иностранныхъ литературъ: каждый генiй, каждый талантъ оставилъ кое–что о детствѣ своемъ; а политическiе люди, а вдохновенные романы и повѣсти? Неужели гг. Паульсонъ и Вессель думаютъ, что въ ихъ нравоучительныхъ повѣстяхъ больше смысла и важности, нежели напр, въ исповѣди Жанъ–Жака Руссо, въ разсказахъ Гейне о своемъ дѣтствѣ, въ серьёзныхъ уголовныхъ процессахъ, гдѣ всегда добираются адвокаты и судьи до дѣтства, ища въ немъ обвиненiя или оправданiя подсудимому? Но какой–то школьныхъ духъ царитъ у насъ во всемъ, и никому въ голову

Серьёзныхъ мыслей не приходитъ.

Все является какимъ–то слабымъ, доморощеннымъ, такъ что читаешь и смѣешься, а потомъ грустно дѣлается. Дѣти какiя–то толкуютъ обо всемъ: все хитрятъ, въ свои силы не вѣря, бояся насмѣшки, не вѣря въ публику, думая, что ее все–таки поднадуть надо; что она не пойметъ хорошаго; что для нея лучше похуже.

Да и сами–то себя надуваютъ. Каждый журналъ начинаетъ съ объявленiя, “что въ публикѣ–де чувствуется потребность и т. д. или такъ называемый пробѣлъ”. Оставьте вы публику въ покоѣ. публика прежде всего чувствуетъ потребность въ томъ, чтобы ей служили только чувствующiе въ себѣ потребность служить ей; а потомъ, чтобы каждый служилъ ей именно тѣмъ дѣломъ, служба которому составляетъ также точно неминучую потребность собственной души его; другими словами: для службы публикѣ требуется кое–что еще, кромѣ усердiя.