ЧУКОВ А. Е.
24
Женитьба князя Владимира
Во стольном было городе во Киеве,
Жил-был славный Владимир-князь.
Похотел тут князь поженитися
За
славным за синем морем,
5 У того короля у литовского,
На той Настасье-королевичной.
Вызывает он сватов, добрых молодцев,
Добрых молодцев, братьев родимыих,
Родимыих братьев, любимыих:
10 Одного звали Федором Ивановичем,
А другого Васильем Ивановичем.
Приходили они ко князю Владимиру,
Брали они молодых коней,
Брали седелышка черкасские,
15 И седлали они молодых коней;
Брали они плеточки шелковые,
И бросали они плеточки шелковые;
Брали
в руки тросточки дубовые,
Садились они на добрых коней.
20 Видели молодцев сядучи,
А не видли удалых поедучи:
Далече
они едут в чистом поле,
В чистом поле одна пыль стоит;
Куда махнут тросточкой дубовоей,
25 Туда станут улицы с проулками,
Туда
станет чистая дороженька.
Приехали за славно за сине море
Ко тому королю ко литовскому;
Становились они середи двора,
30 Выходили они со добрых коней,
Брали коней за повода шелковыи,
Вязали ко столбичкам точеныим,
Ко тым колечкам золоченыим.
Говорит тут Федор Иванович:
35 «Ай же ты, братец родимый мой!
Ай же товарищ любимый мой,
194
На дворе ты постой, жеребцов погляди,
Пойду я в терема высокие,
В его палаты красовитые».
40 Пошел он в терема высокие,
Во тыя палаты красовитые,
Отворяет он двери кленовые,
Снимает он шляпу пуховую,
Полагает на стопку золоченую;
45 Крест он кладет по-писаному,
Поклон ведет
по-ученому,
Поклоняется он на две стороны,
Говорит королю таковы слова:
«Здравствуй, король литовскиий!»
50 Говорит тут король политовскиий:
«Ты зачем зашел, удалый добрый молодец,
Во мои палаты красовитые?»
Говорит тут Федор Иванович:
«Я не пеша пришел — на коне приехал
55 Со своим со любезным товарищем,
Со любезнейшим братцем родимыим:
Первое дело — себя показать,
Другое дело — тебя посмотреть,
Третье дело — есть сватовство
60 На твоей любимыя на дочери,
На той Настасье-королевичной,
За славного князя за Владимира».
Закручинился
король тут, запечалился,
Не хочет дать Настасьи-королевичной
65 За этого князя за Владимира.
От этого князя от Владимира
Приезжали
лакеи молодые,
Привозили писемечко строгое,
Отдавали удалым добрым молодцам,
70 Говорили они таковы слова:
«Ай же ты, Федор Иванович,
Ай же ты, Василий Иванович!
Буде честью отдаст — то честью везите,
Буде честью не отдаст — возьмите без чести».
75 Выходила тут Настасья-королевична
На свое переное крылечушко
В своем уборе девочьем,
В своем наряде господскоем,
Говорила
она таковы слова:
80 «Ай же ты, Василий Иванович,
Ай же ты, Федор Иванович!
Буде есть ума-разума в головушках,
195
Возьмите-ко вы батюшка родимого,
Моего короля любимого.
85 Стащите его вы во чисто поле,
Закопайте-ко вы во сыру землю,
Закопайте
его до белых грудей.
Может, в ту пору король обумеется,
Может, в ту пору король образумится,
90 Может быть, меня, Настасью-королевичну,
Отдаст за князя за Владимира.
Хоть я не была во городе во Киеве,
Но знаю все именье и богачество.
У этого у князя у Владимира
95 Стоят палаты красовитые,
Стоят луга гряновитые;
У моего батюшки родимого,
У моего короля любимого
Палатишки стоят пустешеньки,
100Лужйшка посеяны низешеньки,
Низешеньки лужишка, нелюбешеньки!»
В это время король политовскиий
Стоял
за дверями дубовыми,
За этими порогами сечеными,
105 Повыслушал ея таковы слова,
У своей Настасьи-королевичной,
Говорил он сватам таковы слова:
«Возмите вы Настасью-королевичну,
Посадите на молодого жеребчика».
110 Тут
видли Настасью справляючи,
Видли Настасью и сядучи,
А не видли королевичной поедучи.
Далече едет она в чистом поле,
Во чистом поле одна пыль стоит.
115
Приехали ко граду ко Киеву,
Ко славному князю ко Владимиру.
Выходит тут Владимир-князь
Во своем уборе господскоем,
Во своем снаряде молодецкоем,
120 Со великою со радостью
Стречает он Настасью-королевичну.
Брал он Настасью-королевичну
За ручки белые, за ее перстни злаченые,
Опускает он с молодого жеребца;
125 Брал он ее за груди нежные,
Целовал в уста печальные,
Проводил в палаты белокаменны,
В
те палаты красовитые.
196
Пир он провел по-честному
130 И людей накормил досытешенька,
А сватов напоил допьянешенька.
Все
люди идут да похваляются:
«Вот у нас есть солнышко Владимир-князь,
Владимир — князь стольно-киевский:
135 Нет такового во всей Руси
И нет такового в каменной Москвы».
Тут век о Владимире старину поют:
Синему морю на тишину,
А всем добрым людям на послушанье.
25
[Илья Муромец и Идолище поганое]
Ездил Илья Муромец по чисту полю,
Наехал-то старчище Пилигримище
И
сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, старчище Пилигримище!
5 Дай-ко ты мне своих платьев старческих,
Дай-ко
мне клюху сорока пудов;
Добром буде не дашь — силом возьму».
Сокрутился он старчищем Пилигримищем
И пошел по полю по чистому.
10 Bo ту ли пору, во то
время
Ездило Идолище под облакой,
Шибало свою палицу стопудовую,
На
коне гоняло и само подхватывало.
И говорит Илья Муромец таково слово:
15 «Ты дай-ко мне, господи, дожжичка
Чистенького и то меленького,
Чтобы подмочило у Идолища добра коня крылатого,
Опустилось бы Идолище на сыру землю,
Поехало б Идолище по чисту полю».
20 Дал тут господь дожжичка
Частенького и то меленького,
Подмочило у Идолища добра коня крылатого,
Опустилось Идолище на сыру землю
И поехало по чисту полю,
25 И увидело старчище Пилигримище:
Шляпа
у него тридцати пудов,
Клюха у него сорока пудов.
И говорит Идолище таковы слова:
«Как по платьицу — старчище Пилигримище,
30 А по походочке быть старому казаку Илью
Муромцу:
197
Хоть кто хошь тут быдь, а жива не спущу».
Как
замахнул своей палицей булатноей
Во того старчища Пилигримища,—
А Илья на ножку был поверток,
35 Увернется под гриву лошадиную, —
Пролетела
палица во сыру землю.
Как скочит из-под гривы лошадиныя,
Змахнул клюхой сорока пудов,
Ударил Идолище в буйну голову
40 И убил Идолище проклятое;
Тут по три дня было пированьице
Про старого казака Илью Муромца,
Что убил Идолище поганое.
Тут век про Илью старину поют:
45 Синему морю на тишину,
А вам, добрым людям, на послушанье.
26
Бой Добрыни с змеищем Горыничищем,
встреча
с Настасьей Никуличной и женитьба на
ней
Добрынюшке матушка говорила,
Что
«молод стал ездить во чисто поле,
На тую гору Сорочинскую,
Топтать-то молодых змеенышей,
5 Выручать-то полонов русскиих.
Не куплись, Добрыня, во Пучай-реке,
Пучай-река есть свирепая:
Середня струйка как огонь сечет».
Добрынюшка матушки не слушался,
10 Идет на конюшенку стоялую,
Берет
он своего добра коня;
Седлал бурка в седелышко черкасское,
Потнички клал на потнички,
А на потнички кладет войлочки,
15 А на войлочки кладет черкасское
седелышко.
Всех подтягивал двенадцать тугих подпругов,
А
тринадцату клал ради крепости,
Чтоб добрый конь с-под седла не выскочил,
Добра молодца с добра коня не вырутил.
20 Подпруги были шелковые,
Пряжки у седла красна золота,
Шпеньки у подпругов все булатные:
Тут шелк не рвется и булат не трется,
Красно золото не ржавеет,
198
25 Молодец на коне сидит — не
стареет.
Как
был он во чистом поле,
На
тыих горах на высокиих,
Потоптал младых змеенышев,
Повыручил полонов русскиих,
30 Богатырско его сердце нажаделося,
Нажаделося
и распотелося.
Он
приправил своего добра коня,
Добра коня ко Пучай-реке,
Слезает он скоро с добра коня,
35 Снимает с себя платье цветное,
Забрел за струечку за первую
И
забрел за струечку за среднюю,
И
сам говорил таково слово:
«Мне, Добрынюшке, матушка говаривала,
40 Мне, Никитичу, матушка наказывала,
Что не езди далече во чисто поле,
На тую гору Сорочинскую,
Не топчи-ко младыих змеенышев,
Не выручай полонов русскиих,
45 Не куплись, Добрыня, во Пучай-реке,
Что
Пучай-река есть свирепая:
Середня струйка как огонь сечет.
А
Пучай-река есть кротка, смирна,
Она будто лужа дожжевая».
50 Не успел Добрыня в час слово смолвити,
Как в тую пору, в то время
Ветра нет — тучу наднесло,
Тучи нет — а только дождь дожжит,
Дождя-то нет — свищет молвия,
55 Молвии нет — искры сыпятся,
Летит змеище Горынчище,
О
двенадцати змея о хоботах.
Хочет змея его с конем сожечь,
Сама
говорит таково слово:
60 «Теперечь Добрыня во моих руках:
Захочу — Добрыню теперь потоплю,
Захочу — Добрыню в хобота возьму,
В
хобота возьму и в нору снесу,
Захочу — Добрыню съем-сожру».
65 Добрынюшка плавать горазд он был:
Нырнет
на бережок на тамошний,
Нырнет на
бережок на здешний —
Нету
у Добрынюшки добра коня,
И нет его платьев цветныих,
70 И нет меча бурзамецкого,
199
Только
что лежит на земле пухов колпак,
Насыпан колпак земли Греческой,
По
весу колпак цело три пуда.
Как припадает змея к быстрой реке,
75 Он хватил колпак земли Греческой,
Шибнет во змею во проклятую.
Ошиб змее двенадцать всех хоботов,
Упала
змея во ковыль-траву.
На кресте был у Добрынюшки булатен нож,
80 Добрынюшка на ножку был поверток,
Скочил на змеинны груди белые,
А змея Добрыне ему змóлится:
«Ах ты ей, Добрынюшка Никитинич!
Мы положим заповедь великую.
85 Чтобы не летать мне на святую Русь,
Не носить людей больше русскиих,
Не копить мне полонов русскиих,
А
тебе не ездить во далече во чисто поле,
Не топтать ти младыих змеенышев,
90 Не выручать полонов русскиих».
Положили они заповедь великую.
Как спустил змею с-под колен своих,
Тая змея она проклятая
Поднялась
она вверх под облаку;
95 Случилось ей лететь через Киев-град,
Увидала она князеву племянницу,
Молоду
Забаву дочь Путятичну,
Идучись по улицы широкия,
Припадала змея ко сырой земли,
100 Схватила она князеву племянницу,
Унесла во нору во глубокую.
Тут солнышко Владимир стольно-киевский
По
три дня он билиц-волшебниц скликивал,
Не мог билиц он докликатися,
105 Кто бы мог съездить во далече во чисто
поле
Достать князеву племянницу.
Говорит Алешенька Левонтьевич,
Что «солнышко Владимир стольно-киевский!
Накинь-ко эту службу великую '
110 На
того Добрыню на Никитича:
У того Добрыни у Никитича
Со змеей ведь заповедь положена;
Он
съездит во далече вó чисто поле,
Он
достанет нам Забаву Путятичну
115 Без бою, без драки-кроволития».
Накинул он службу великую
200
На
того Добрыню на Никитича.
Он пошел домой Добрыня, закручинился.
Встречает его государыня родна матушка:
120 «Что же ты, Добрынюшка Никитинич,
Идешь
с пиру — сам кручинишься?
Знать, место было там не по чину,
Чарой
на пиру тебя приобнесли
Аль дурак на пиру надсмеялся-де?»
125 Говорил Добрынюшка Никитинич:
«Место было мне-ка по чину,
Чарой
на пиру меня не обнесли,
И
дурак надо мной не надсмеялся-де;
А накинул службу-де великую
130 Тот солнышко Владимир стольно-киевский,
Что съездить во далече во чисто поле,
Сходить на ту гору Сорочинскую,
Сходить во нору во глубокую,
Достать-то князеву племянницу,
135 Молоду Забаву дочь Путятичну».
Говорила
родна его матушка:
«Ложись-ко
спать рано с вечера:
Утро будет оно мудрое,
Мудренее утро будет вечера».
140 Он ставал поутрушку ранешенько,
Умывался поутрушку белешенько,
Снаряжался хорошохонько;
Обседлал
он дедушкова добра коня,
Садился
скоро на добра коня;
145 Провожала его родна матушка,
На
прощаньице плетку подала:
«Ах ты ей, рожоно мое дитятко!
Возьми-ко плеточку шелковую.
Когда будешь во далече во чистом поле,
150 На тоя горы на Сорочинския,
Потопчешь младых змеенышев,
Тыи младые змееныши
Подточат они у коня щеточки, —
И бей бурка промежу уши,
155 И бей бурка промежу ноги,
Промежу ноги да между задняя:
Что станет твой бурушко доскакивать,
Змеенышев от ног отряхивать,
Притопчет всех до единого».
160 Как будет он во далече во чистом поле,
На тые горы Сорочинские,
Потоптал он младыих змеенышев,
201
Повыручил полонов русскиих;
Тыи же младые змееныши
165 Подточили у бурка они щеточки,
Что не может он бурушко поскакивать,
Змеенышев от ног он отряхивать.
Он брал-де плеточку шелковую,
Бьет
бурка промежу уши
170 И бьет бурка промежу ноги,
И промежу ноги, ноги задния:
И
стал его бурушко поскакивать,
Змеенышев от ног он отряхивать,
Притоптал он всех до единого.
175 Выходила змея тут проклятая
Из
тоя норы из глубокия,
Говорила змея ему проклятая:
«Ах ты ей, Добрыня сын Никитинич!
Ты зачем нарушил свою заповедь,
180 Притоптал всех малыих детушек?»
Говорил Добрыня сын Никитич:
«Ай
же ты, змея проклятая!
Черти ли тебя несли чрез Киев-град,
Зачем взяла князеву племянницу,
185 Молоду Забаву дочь Путятичну?
Отдай ее без драки-кроволития!»
Говорит
ему змея проклятая:
«Не отдам я князевой племянницы
Без драки, без бою-кроволития».
190 Заводила она бой-драку великую.
Дрался со змеей он трои сутки,
И не мог Добрыня змеи перебить;
Хочет Добрыня от змеи отстать,
С
небес ему глас гласит:
195 «Молодой Добрыня сын
Никитинич!
Дрался
ты с змеей трои сутки,
Подерись
с змеей еще три часу:
Ты побьешь змею проклятую».
Дрался он с змеей еще три часу,
200 Он убил змею-то проклятую:
Тая змея кровью пошла.
Стоял
у змеи он трои сутки,
Не
мог он крови той переждать,
Хочет Добрыня от змеи отстать,
205 А с небес Добрыне
глас гласит:
«Ай же ты, Добрыня сын Никитинич!
Стоял
ты у змеи трои сутки,
Постой еще у змеи три часу;
202
Возьми ты копье бурзамецкое,
210 Ты бей копьем о сыру землю,
Сам к копью приговаривай:
«Расступись-ко, матушка сыра земля!
На четыре расступись на четверти,
Пожри-ко всю кровь змеиную».
215 Стоял он у змеи еще три часу,
Брал
копье бурзамецкое,
Бил
копьем о сыру землю,
Сам
к копью приговаривал:
«Расступись-ко, матушка сыра земля!
220 На четыре расступись на четверти,
Пожри-ко всю кровь змеиную».
Расступилась матушка сыра земля,
На четыре расступилась на четверти,
Пожрала всю кровь змеиную.
225 Тут Добрыня сын Никитинич
Опустился он во нору во глубокую,
Сам говорил таково слово
Молодой Забавы дочь Путятичной:
«Ай же ты, Забава дочь Путятична!
230 За тебя я эдак странствую.
Поедем ко граду ко Киеву,
Ко ласкову князю ко Владимиру».
У
тоя змеи у проклятыя
Наношено силы сорок тысячей,
235 Сорок царей, сорок царевичей,
Сорок королей, сорок королевичей,
А простой-то силы и сметы нет.
Говорил Добрыня сын Никитинич:
«Вы
все цари, все царевичи,
240 Все короли, все королевичи!
А вам всем воля вольная,
Куда
вздумаете, туда пойдете».
Повез он князеву племянницу
По той ли по пути по дороженьке;
245 Наехал он брод лошадиный,
По колену у ней во землю угрязнуто.
Он догнал Алешеньку Левонтьевича,
Сам
говорит таковы слова:
«Ай же ты, Алешенька Левонтьевич!
250 Возми-ка Забаву дочь Путятичну,
Отвези-ка ю во Киев-город,
Ко ласкову князю ко Владимиру».
Сам поехал этим бродом лошадиныим,
Догнал поленицу, женщину великую,
203
255 Ударил своей палицей булатноей
Тую поленицу в буйну голову:
Поленица
назад не оглянется,
Добрыня
на коне приужахнется.
Приезжал Добрыня ко сыру дубу,
260 Толщиною дуб был шести сажен,
Он ударил своей палицей во сырой дуб
Да расшиб весь сырой дуб по ластиньям,
Сам говорит таково слово:
«Силы у Добрыни есть по-старому,
265 а смелость
у Добрыни не по-старому».
Он
назад, Добрынюшка, воротился,
Догнал поленицу, женщину великую,
Ударил своей палицей булатноей
Тую поленицу в буйну голову:
270 Поленица назад не оглянется,
Добрыня на коне приужахнется.
Назад
Добрынюшка воротится,
Приезжал
Добрыня ко сыру дубу,
Толщиной дуб сажен двенадцати,
275 Он ударил своей палицей во сырой дуб,
Он
расшиб весь сырой дуб по ластиньям,
Сам говорит таково слово:
«Силы у Добрыни есть по-старому,
А смелость у Добрыни не по-старому».
280 Он догнал поленицу, женщину великую,
Ударил своей палицей булатноей
Тую поленицу в буйну голову:
Поленица
назад приоглянется,
Сама
говорит таково слово:
285 «Я думала, комарики покусывают,
Ажио русский могучий богатырь пощалкивает».
Как хватила Добрыню за желты кудри,
Посадила его во глубок карман,
Везла она Добрыню трои сутки;
290 Испровещится как ей добрый конь,
Ей добрый конь голосом человеческим:
«Ай ты ей, Настасья дочь Никулична!
Не могу везти вас с богатырем:
Конь у богатыря против меня,
295 А сила у богатыря супротив тебя».
Говорила
Настасья дочь Никулична:
«Я
повыздыну богатыря из карманчика.
Ежели богатырь он старыий,
Я богатырю голову срублю;
300 А ежели богатырь он младыий,
204
Я богатыря в полон возьму;
А
ежели богатырь мне в любовь придет,
Я теперь за богатыря замуж пойду».
Повыздынет Добрыню из карманчика,
305 Добрыня ей тут в любовь пришел.
Поехали
ко граду ко Киеву,
Ко
ласкову князю ко Владимиру,
Приняли они по злату венцу.
Тут по три дня было пированьице
310 Про молода Добрыню про Никитича,
Что достал он князеву племянницу.
Тут век про Добрыню старину скажут:
Синему морю на тишину,
Вам всем, добрым людям, на послушанье.
26а
[Добрыня купается и бьется со змеем]
Добрыня женится
Добрынюшки матушка говорила,
Что «молод начал ездить во чисто поле,
На тую гору Сорочинскую,
Топтать-то молодых змиенышей,
5 Выручать-то полонов русскиих.
Не куплись, Добрыня, во Пучай-реки,
Пучай-река есть свирипая:
Середня струйка как огонь сичет».
Добрынюшка матушки не слушался,
10 Идет на конюшенку стоялую,
Берет он своего добра коня;
Седлал
бурка во сиделышко черкасское,
Потнички клал на потнички,
А на потнички кладет войлочки,
15 А на войлочки кладет черкасское сиделышко.
Всех подтягивал двинадцать тугих подпругов,
А тринадцатую клал ради крепости,
Чтобы добрый конь с седла не выскочил,
Добра молодца с добра коня не вырутил.
20 Подпруги были шелковые,
Пряжки у седла красна золота,
Шпенки у подпругов все булатные:
Тут шелк не рвется и булат не трется,
Красно
золото не ржавиет,
25 Молодец на кони сидит — не
стариет.
Как был он во чистом поли,
205
На тыих горах на высокиих,
Потоптал младыих змиенышей,
Повыручил полонов русскиих,
30 Богатырско его сердце пожаделося,
Пожаделося и распотелося.
Он приправил своего добра коня,
Добра
коня ко Пучай-реки,
Слезает он скоро с добра коня,
35 Снимал с себя платье цвитное,
Забрел
за струечку за первую
И
забрел за струечку за среднюю,
И сам говорил таково слово:
«Мне, Добрынюшки, матушка говаривала,
40 Мне, Никитичу, матушка наказывала,
Что не изди далече во чисто поле,
На тую гору Сорочинскую,
Не топчи-ко младыих змиенышей,
Не выручай полонов русскиих,
45 Не куплись, Добрыня, во Пучай-реки,
Что Пучай-река есть свирипая:
Середня струйка как огонь сичет.
А
Пучай-река есть кротка, смирна,
Она будто лужа дожжевая».
50 Как в тую пору, в то время
Ветра нет — тучу наднесло,
Тучи нет — а только дождь дожжит,
Дожжа-то нет — искры сыпятся,
Летит змиище Горынчище,
55 О двинадцати змия о хоботах.
Хочет змия его с конем сожечь,
Сама говорит таково слово:
«Тепереча Добрыня в моих руках,
Захочу — Добрыню теперь потоплю,
60 Захочу — Добрыню в хобота возьму,
В
хобота возьму и на Русь возьму,
Захочу — Добрыню съем-сожру».
Добрынюшка
плавать горазд он был:
Нырнет на бережок на тамошний,
65 Нырнет на бережок на здешний —
Нету у Добрынюшки добра коня,
И нет его платьев цветныих,
И нет меча бурзамецкого,
Только
что лежит на земли пухов колпак,
70 Насыпан колпак земли Греческой,
По весу колпак цело три пуда.
Он
хватил колпак земли Греческой,
206
Махнул во змию во проклятую,
Ошиб змие двинадцать всех хоботов,
75 Упала змия во ковыль-траву.
Добрынюшка на ножку был поверток,
Скочил на змиинины груди белые,
А
змия Добрыне ему взмолится:
«Ах ты ей, Добрынюшка Никитич!
80 Мы положим заповедь великую,
Чтобы не летать мне на святую Русь,
Не носить людей больше русскиих,
Не копить мне полонов русскиих,
А тебе не издить далече во чисто поле,
85 Не топтать ти младыих змиенышей,
Не выручать полонов русскиих».
Положили они заповедь великую.
Тая змия она проклятая,
Поднялась
она вверх под облаку,
90 Случилось ей лететь через Киев-град,
Увидала она князеву племянницу,
Припадала змия ко сырой земли,
Схватила она князеву племянницу,
Унесла во нору во глубокую.
95 Тут солнышко Владимир стольно-киевский
По три дня он билиц-волшебниц скликивал,
Не мог билиц он докликатися,
Кто бы мог съиздить далече во чисто поле.
Говорит Алешенька Леонтьевич,
100 Что «солнышко Владимир стольно-киевский!
Накинь-ко
эту службу великую
На
того Добрыню на Никитича:
У того Добрыни у Никитича
Со змией ведь заповедь положена;
105 Он достанет нам Забаву Путятичну
Без бою, без драки-кровопролития».
Накинул он службу великую
На
того Добрыню на Никитича.
Он пошел, Добрыня, закручинился,
110 Встречает его государыня родна матушка:
«Что
же ты, Добрынюшка Никитич,
Идешь с пиру — сам кручинишься?
Знать,
место было там не по чину,
Чарой
на пиру тебя приобнесли
115 Аль дурак на пиру надсмеялся-де?»
Говорил Добрынюшка Никитич,
Что «место мне было по чину,
Чарой на пиру меня не óбнесли,
207
И дурак надо мной не надсмеялся-де;
120 А накинул службу-де великую
Тот солнышко Владимир стольно-киевский,
Что съездить далече во чисто поле,
Сходить на тую гору Сорочинскую,
Сходить во нору во глубокую,
125 Достать-то князеву племянницу,
Молоду Забаву дочь Путятичну».
Говорила
родна его матушка:
«Ложись-ко
спать рано с вечера:
Утро будет оное мудрое,
130 Мудренее утро будет вечера».
Он вставал поутрушку ранешенько,
Умывался поутрушку белешенько,
Снаряжался хорошохонько;
Обсидлал он дедушкова добра коня,
135 Садился скоро на добра коня;
Провожала его родна матушка,
На
прощаньице плетку подала:
«Ах ты ей, рожоно мое дитятко!
Возьми-ко плеточку шелковую
140 И бей бурка промежу уши,
И
бей бурка промежу ноги,
Промежу ноги да между задния:
Что станет твой бурушко поскакивать,
Змиенышей от ног отряхивать,
145 Притопчет всех до единого».
Как
будет он далече во чистом поли,
На тыя горы Сорочинския,
Потоптал он младыих змиенышей,
Повыручил полонов русскиих;
150 Тыи же младые змиеныши
Подточили у бурка они щеточки,
Что
не может он бурушко поскакивать,
Змиенышев от ног он отряхивать.
Он брал-де плеточку шелковую,
155 Бьет бурка промежу уши
И бьет
бурка промежу ноги,
Промежу ноги да между задния:
И
стал его бурушко поскакивать,
Змиенышев от ног он отряхивать,
160 Притоптал он всех до единого.
Выходила
змия тут проклятая
Из тыя из норы из глубокия,
Говорила змия ему проклятая:
«Ах ты ей, Добрыня сын Никитинич!
208
165 Ты зачем нарушил свою заповедь,
Притоптал всех малыих детушек?»
Говорил Добрыня сын Никитинич:
«Ай
же ты, змия да проклятая!
Черти ли тебя несли через Киев-град,
170 Зачем взяла князеву племянницу,
Молоду
Забаву дочь Путятичну?
Отдай ее без драки-кровопролития!»
Говорила
змия ему проклятая:
«Не отдам я князевой племянницы
175 Без бою, без драки-кровопролития».
Заводила
она бой-драку великую,
Дрался со змией он трои сутки,
Он убил змию-то проклятую,
Спустился во нору во глубокую;
180 Много там сидит царей, царевичев,
Много королей, королевичев,
Простой-то силы и сметы нет,
Насчитал
он силы сорок тысяч.
Говорит он князевой племянницы,
183 Молодой Забавы дочь Путятичной:
«За тебя я этак странствую!
Поедем ко граду ко Киеву,
Ко
ласкову князю ко Владимиру;
А вам всем, господа, воля вольная!»
190 Повез он князеву племянницу
По той-то пути по дороженьки;
Увидал он брод лошадиный,
По колену у ней в землю угрязнуто.
Он догнал Алешеньку Леонтьевича,
195 Вручил ему князеву племянницу,
Тую ль Забаву дочь Путятичну,
Велел свезти ко граду ко Киеву,
К
ласкову князю ко Владимиру.
Сам поехал этим бродом лошадиным.
200 Догнал
паленицу, женщину великую.
Ударил своей палицей булатноей
Тую паленицу в буйну голову:
Паленица назад не оглянется,
Добрыня на кони приужахнется.
205 Приезжал Добрыня ко сыру дубу,
Толщиной был дуб шести сажен,
Он ударил своей палицей во сырой дуб
Да расшиб весь сырой дуб по ластиньям,
Сам говорит таково слово:
210 «Сила у Добрыни все по-старому,
209
А смелость у Добрыни не по-старому».
Он назад, Добрынюшка, воротится,
Догнал паленицу, женщину великую.
Ударил своей палицей булатноей
215 Тую паленицу в буйну голову:
Паленица назад не оглянется,
Добрыня на кони приужахнется.
Приезжал Добрыня ко сыру дубу,
Толщиною дуб сажен двинадцати,
220 Он ударил своей палицей во сырой дуб,
Он расшиб весь сырой дуб по ластиньям,
Сам говорит таково слово:
«Сила у Добрыни все по-старому,
А
смелость у Добрыни не по-старому».
225 Он
назад, Добрынюшка, воротится,
Догнал палеиицу, женщину великую,
Ударил своей палицей булатноей
Тую паленицу в буйну голову:
Паленица назад приоглянется,
230 Сама говорит таково слово:
«Я думала, что комарики покусывают,
Ажио русский могучий богатыри пощелкивают!»
Как хватила Добрыню за желты кудри,
Посадила его во глубок карман,
235 Везла она Добрыню трое сутки;
Испровещется как ей добрый конь:
«Ах ты ей, Настасья дочь Никулична!
Не могу везти вас с богатырем:
Конь у богатыря против меня,
240
А сила у богатыря супротив тебя».
Говорила Настасья дочь Никулична:
«Ежели богатырь он старой,
Я богатырю голову срублю;
А ежели богатырь он младой,
245 Я богатыря в полон возьму;
А ежели богатырь мне в любовь придет,
Я теперича за богатыря замуж пойду».
Повыкинет Добрыню из карманчика,
Добрыня ей тут понравился.
250 Поехали ко граду ко Киеву,
Ко ласкову ко князю ко Владимиру,
Принесли они по злату венцу.
Тут за три дня было пированьице
255 Про
молода Добрыню про Никитича,
Что достал он князеву племянницу.
Тут век про Добрыню старину скажут:
210
Синему морю на тишину,
Вам всем, добрым людям, на послушанье.
27
Добрыня в отъезде. Алеша Попович
Говорит Добрыня сын Никитич
Своей государыне родной матушке:
«Ах ты ей, государыни родна матушка!
Ты на что меня, Добрынюшку несчастного, спородила?
5 Спородила бы, государыни родна матушка,
Ты бы беленьким горючим меня камешком,
Завернула в тонкой в льняной во рукавичек,
Спустила
бы меня во сине море:
Я бы век, Добрыня, в море лежал,
10 Я не ездил бы, Добрыня, по чисту полю,
Я не убивал бы, Добрыня, неповинныих душ,
Не пролил бы крови я напрасныя,
Не слезил Добрыня отцов-матерей,
Не
вдовил Добрыня молодыих жен,
15 Не пускал сиротать малыих детушек».
Ответ
держит государыни его матушка:
«Я
бы рада тебя, дитятко, спородити
Таланом-участью в Илью Муромца,
Силой в Святогора-богатыря,
20 Смелостью в смелого в Алешку во Поповича,
Красотой
бы я в Осипа Прекрасного,
Я походкою бы тебя щепливою
Во
того Чурилу во Пленковича,
Я бы вежеством в Добрынюшку Никитича:
25 Сколько тыя статьи есть, а других бог не
дал,
Других бог не дал, не пожаловал».
Скоро-наскоро
Добрыня он коня седлал,
Поезжал
Добрыня во чисто поле,
Провожала Добрыню родна матушка,
30 Простилася, воротилася,
Домой пошла, сама заплакала,
Учала
по палаты похаживать,
Начала голосом поваживать
Жалобнехонько она, с причетью.
35 У тыя было у стремены у правыя
Провожала
Добрыню любимая семья,
Молода Настасья дочь Никуличиа,
Сама
говорила таково слово:
«Когда Добрынюшка домой будет,
211
40 Когда дожидать Добрыню из чиста поля?»
Отвечал Добрыня сын Никитич:
«Когда у меня ты стала спрашивать,
Тогда
я стану тебе сказывать:
Сожидай Добрынюшку по три году;
45 Если в три году не буду, жди друго три;
А как сполнится времени шесть годов,
Да
не буду я домой из чиста поля,
Поминай меня, Добрынюшку, убитого,
А тебе-кава, Настасья, воля вольная:
50 Хоть вдовой живи, хоть замуж поди,
Хоть
за князя поди, хоть за боярина,
А хоть за русского могучего богатыря,
А
только не ходи за моего брата за названого,
За смелого за Алешу за Поповича».
55 Стала дожидать его по три году.
Как день за днем — будто дождь дожжит,
Неделя
за неделей — как трава растет,
А год за годом — как река бежит.
Прошло тому времени да три году,
60 Не бывал Добрыня из чиста поля.
Стала сожидать его по другое три,
Опять день за днем — будто дождь дожжит,
Неделя за неделей — как трава растет,
А год за годом — как река бежит.
65 Прошло тому времени шесть уже лет,
Не
бывал Добрыня из чиста поля.
Во тую пору, в то время
Приезжал
Алеша из чиста поля,
Привозил он весточку нерадостну,
70 Что нет жива Добрыни Никитича.
Тогда государыни родна его матушка
Жалешенько она по нем плакала,
Слезила она очи ясные,
Скорбила она лице белое
75 По своем рожоном дитятки,
По молодом Добрыни Никитичи.
Стал солнышко Владимир тут похаживать,
Настасьи Никуличной посватывать:
«Как тебе жить молодой вдовой,
80 Молодой век свой коротати?
Поди замуж хоть за князя, хоть за боярина,
Хоть за русского могучего богатыря,
А хоть за смелого Алешу Поповича»,
Отвечала Настасья дочь Никулична:
85 «Я
исполнила заповедь мужнюю:
212
Я ждала Добрыню цело шесть годов,
Не бывал Добрыня из чиста поля;
Я исполню заповедь свою женскую:
Я прожду Добрынюшку друго шесть годов;
90 Так сполнится времени двинадцать лет,
Да
успею я и в ту пору замуж пойти?»
Опять день за днем — будто дождь дожжит,
А неделя за неделей — как трава растет,
А
год за годом — как река бежит.
95 Прошло тому времени друго шесть годов,
Сполнилось верно двинадцать лет,
Не
бывал Добрынюшка из чиста поля.
Стал солнышко Владимир тут похаживать,
Настасьи Никуличной посватывать,
100 Посватывать, подговаривать:
«Как тебе жить молодой вдовой,
Молодой свой век коротати?
Поди замуж хоть за князя, хоть за боярина,
А хоть за русского могучего богатыря,
105 А хоть за смелого Алешу Поповича».
Не пошла замуж ни за князя, ни за боярина,
Ни за русского могучего богатыря,
А
пошла замуж за смелого Алешу Поповича.
Пир идет у них по третий день.
110 Сегодня им идти ко божьей церкви,
Принимать с Алешей по злату венцу.
А Добрыня лучился у Царя-града,
А
у Добрыни конь потыкается:
«Ах ты волчья сыть, ты медвежья шерсть!
115 Зачем сегодня потыкаешься?»
Испровещется ему добрый конь,
Ему голосом человеческим:
«Ты ей, хозяин мой любимый!
Над собой невзгодушки не ви΄даешь:
120 Твоя молода Настасья дочь Никулична замуж
пошла
За
смелого Алешу за Поповича;
Пир идет у них по третий день.
Сегодня им идти ко божьей церкви,
Принимать с Алешей по злату венцу».
125 Разгорячился Добрынюшка Никитич,
Он берет да плеточку шелковую,
Он бьет бурка промежу ноги,
Промежу ноги, между задния,
Что стал его бурушка поскакивать
130 С горы на гору, с холма на холмы
И
реки, озера перескакивать,
213
Щирокия раздолья между ног пущать.
Как
не ясный сокол в перелет летит,
Добрый молодец перегон гонит.
135 Не воротмы ихал через стену городовую,
Мимо тую башню наугольную,
К тому придворью ко вдовиному;
На двор заехал безобсылочно,
В палаты идет бездокладочно;
140 Не спрашивал у ворот подворотников,
У дверей не спрашивал придверников,
Всех он взашей прочь отталкивал;
Смело проходил в палаты во вдовиные,
Крест кладет по-писаному,
145 Поклон кладет по-ученому,
Пречестной вдовы да он в особину:
«Ты здравствуешь, честна вдова Мамелфа Тимофеевна!»
Вслед идут придверники, приворотники,
Сами говорят таково слово:
150 «Причестна вдова Мамелфа Тимофеевна!
Как этот удалый добрый молодец
Наехал из чиста поля скорым гонцом,
Нас не спрашивал у ворот приворотников,
У дверей не спрашивал придверников,
155 Всех нас взашей прочь отталкивал».
Испроговорит им честна вдова:
«Ах ты ей, удалый добрый молодец!
Ты
зачем заехал на сиротский двор,
В палаты идешь бездокладочно?
60 Как бы было живо мое чадо милое,
Молодой Добрыня сын Никитич,
Отрубил бы он тебе буйну голову
За твои поступки неумильные».
Говорил Добрыня сын Никитич:
65 «Не напрасно ли вы согрешаете?
А я вчерась с Добрыней поразъехался,
Добрыня
поехал ко Царю-граду,
А я поехал ко Киеву.
Наказывал
мне братец тот родимый
Спросить про него милу семью,
Про молоду Настасью Никуличну.
Где же есть она, Настасья Никулична?»
«Добрынина родима семья замуж пошла,
175 Пир идет у них по третий день,
Сегодня им идти ко божьей церкви;
А в тую ль было пору, в тыя шесть лет,
Приезжал Алеша из чиста поля,
214
Привозил он весточку нерадостну,
Что нет жива Добрыни Никитича:
180 Убит лежит во чистом поли,
Буйна
голова испроломана,
Могучи плечи испрострелены,
Головой
лежит чрез ракетов [a] куст.
Я жалешенько об нем плакала».
185 Говорил Добрыня сын Никитич:
«Наказывал братец мне названый:
Если
лучится быть тебе на пиру во Киеве,
Ты возьми мое платье скоморошское
И гуселки возьми мои яровчаты,
190 В новой горенки все на столики».
Принесли они платье скоморошское
И гуселки ему яровчаты.
Накрутился молодец скоморошиной,
Пошел
как на хорош почестней пир.
195 Идет он княженецкой двор безобсылочно,
А
в палаты идет бездокладочно;
Не спрашивал у ворот приворотников,
У дверей не спрашивал придверников,
Всех он взашей прочь
отталкивал;
200 Смело проходил в палаты княженецкие,
Крест кладет по-писаному,
Поклон ведет по-ученому,
Солнышку Владимиру в особину,
Сам говорит таково слово:
205 «Здравствуй, солнышко Владимир
стольно-киевский
Со своей княгиней со Апраксией!»
Вслед
идут все, жалобу творят:
«Солнышко Владимир стольно-киевский!
Как этот удалый добрый молодец
210 Наехал из поля скорым гонцом
И тепереча идет скоморошиной:
Он не спрашивал у ворот приворотников,
У дверей не спрашивал придверников,
Всех нас взашей прочь толкал,
215 Скоро проходил в палаты княженецкие».
«Ах ты ей, удалая скоморошина!
Ты зачем идешь на княженецкий двор,
На княженецкий двор безобсылочно,
Во палаты идешь бездокладочно,
220 Не спрашивал у ворот приворотников,
У дверей не спрашивал придверников,
215
Скоро проходил в палаты княженецкие?»
Скоморошина к речам не примется,
Скоморошина в речи не вчуется [b]
225 «Скажи, где есть наше место скоморошское?»
С сердцем говорит Владимир стольно-киевский,
Что «ваше место скоморошское
На
той на печки на муравленой,
На муравленой печки — на запечки».
230 Он скочил скоро на место на показанно,
На тую на печку на муравлену;
Натягивал тетивочки шелковые
На тыя струночки золоченые,
Учёл по стрункам похаживать,
235Учел он голосом поваживать,
Играет-то в Цари-гради,
А на выигрыш берет все в Киеве,
Он от старого всех до малого.
Тут все на пиру призамолкнули,
240 Сами говорят таково слово,
Что «не быть этой удалой скоморошины,
А кому ни надо быть русскому,
Быть удалому доброму молодцу!»
Говорил Владимир стольно-киевский:
245 «Ах ты ей, удалой скоморошина!
Опущайся из печки, из запечки,
Садись-ко с нами за дубов стол хлеба кушати,
Станем белыя лебедушки мы рушати.
За
твою игру за веселую
250 Дам тебе три места любимыих:
Перво место — сядь подли меня,
Друго место — супротив меня,
А третье место — куда сам захошь,
Куда
сам захошь, еще пожалуешь».
' Не села скоморошина подли князя,
Не
села скоморошина против князя,
А садилась скоморошина в скамиечку
Супротив княжны порученыя.
Говорит удала скоморошина,
Что «солнышко Владимир стольно-киевский!
Бласлови мне налить чару зелена вина,
Поднесть
эту чару, кому я знаю,
Кому я знаю, еще пожалую».
Как он налил чару зелена вина,
Он опустит в чару свой золочен перстень,
216
Подносит княжны поручения,
Сам говорит таково слово:
«Молода Настасья дочь Никулична!
Прими сие чару единой рукой
270 Да выпей-ка чару единыим духом:
Буде
пьешь до дна — так видаешь добра,
А не пьешь до дна — не видаешь добра».
Она
приняла чару единой рукой,
Да
и выпила чару единыим духом,
275 Да и посмотрит в чары свой злачен перстень,
Которым с Добрыней обручалася;
Сама говорит таково слово:
«Солнышко Владимир стольно-киевский!
Не тот мой муж, который подли меня,
280 А тот
мой муж, который супротив меня,
Сидит
мой муж на скамеечки,
Подносит мни чару зелена вина».
Сама
выскочит из-за стола из-за дубового,
Упала
Добрыни в резвы ноги:
285 «Прости, прости, Добрынюшка Никитич,
В той вины прости меня, в глупости,
Что не по твоему наказу-де я сделала,
Я
за смелого Алешеньку замуж пошла».
Говорил Добрыня сын Никитич,
290 Что не дивую я разуму-то женскому,
Что
волос долог, да ум короток:
Их куда ведут — они туда идут,
Их куда везут — они туда идут,
А дивую я солнышку Владимиру
295 С молодой княгиной со Апраксией:
Солнышко Владимир тот тут сватом был,
А княгини Апраксия свахою,
Они
у живого мужа жену просватали!»
Тут солнышку Владимиру к стыду пришло,
300 А говорил Алешенька Григорьевич:
«Прости, прости, братец мой названый,
Что я посидел подли твоей любимой семьи,
Подли молодой Настасьи Никуличной».
«В той вины, братец, тебя бог простит,
305 Что ты посидел подли моей
любимой семьи,
Подли молодой Настасьи Никуличной,
А во другой вины тебе, братец, не прощу:
Как приезжал ты из чиста поля в первых шесть лет,
Привозил ты весточку нерадостну,
310 Что нет жива Добрыни Никитича,
Убит лежит во чистом поли,
217
Буйна голова испроломана,
Могучи плечи испрострелены,
Головой лежит чрез ракетов куст,
315 Так тогда государыни родна матушка
Далешенько-с по мне плакала,
Слезила свои очи ясные,
Скорбила свое лице белое:
С этой вины тебе не прощу!»
320 Ухватил Алешку за желты кудри,
Выдернул Алешку чрез дубовый стол,
Бросил Алешку о кирпичей мост,
Повыдернет шалыгу подорожную,
Учел шалыжищем ухаживать:
325 цто хлопанье и что оханье, не
слышно видь.
Всяк-то, братцы, на веку женится,
А не дай бог женитьбы той Алешиной:
Только-то Алешенька женат бывал,
Женат
бывал, с женой сыпал,
330 Тут взял Добрыня любиму семью,
Молоду Настасью дочь Никуличну,
Пошел к государыни родной матушки,
Тут сделал он доброе здоровьице.
Век про Добрыню старину скажут:
335 Синему морю на тишину,
Вам всем, добрым людям, на послушанье.
28
Алеша Попович и Тугарин Змеевич
Под стольным городом под Киевом,
При ласковом князе при Владимире,
Объявилось новое чудовище —
Наезжал
Тугарин Змеевич.
5 Солнышко Владимир стольно-киевский
Заводил свой хорош почестей пир
И
зазвал Тугарина на нечестный пир.
Ставили столы ему дубовые,
Наливали питьица медвяные,
10
Полагали ему ества сахарные.
Садился Тугарин за дубовый стол,
Он по белой лебедушке
зараз глотал.
И сидел тут Алешенька Попович,
Сам говорил таковы слова:
15 «Как у моего государя было батюшки,
У Левонтья-попа было ростовского,
218
Было псище-то старое,
Старое псище-то, седатое,
Хватило костище великое,
20 Где оно хватило — подавилося.
Подавиться Тугарину Змеевичу
От меня Алешки от Поповича».
Стал Тугарин пить зелено вино,
По целой чары зараз глотал.
25 Говорит Алеша таковы слова:
«Как у моего родителя было батюшки,
У Левонтья-попа было ростовского,
Было коровище великое,
Выпило питьица лоханище,
30 Где оно выпило — тут и треснуло.
И
треснет Тугарин-от Змеевич
От меня Алешки от Поповича».
Эты ему речи не слюбилися:
Хватил на столе ножище булатное
35 И шибнет в Алешку во Поповича, —
Пролетел нож мимо Алешу Поповича.
Как у той было у печки муравленой
Стоял его слуга Аким-паробок,
На лету он нож подхватывал,
40 Сам к ножу приговаривал:
«Ах ты ей, Алешенька Левонтьевич!
Сам ли ты пойдешь али меня пошлешь
С Тугарином супротивиться?»
Говорил Алешенька Левонтьевич:
45 «Некуда уйдет гагара безногая».
Уезжал Тугарин во чисто поле.
Ко тому же времени на другой день
Выезжал Алеша во чисто поле,
Стретил Тугарина Змеевича
50 И убил Тугарина Змеевича.
Тут век про Алешу старину поют:
Синему морю на тишину,
А вам, добрым людям, на послушанье.
29
[Михайле Потык сын Иванович]
Во стольном было городе во Киеве,
У ласкова князя у Владимера,
Было пирование — почестный пир
На многи князи да на бояра,
219
5 На всех тех гостей званых-браныих,
Званых-браных гостей, приходящиих.
Все на пиру наедалися,
Все на честнóм напивалися,
Все на пиру порасхвастались:
10 Иной хвалится-есть — добрым конем,
Иной хвастает шелковым портом,
Иной хвалится — села со приселками,
Иной хвалит города с пригородками,
Умный хвастает родной матушкой,
15 А безумный хвастает молодой женой.
Из того стола из-за дубова
Не
золота звонка труба вострубила,
Испроговорил Владимер стольно-киевский:
«Нечем мне, Владимеру, похвастати,
20 Нету у меня золотой казны.
Первой русский славный богатырь,
Старый казак Илья Муромец!
Съезди-ко ты в Золоту Орду,
Повыправь-ко там дани-выходы,
25 Выходы-дани за двенадцать год,
За тринадцать лет с половиною.
Другой русский славный богатырь,
Михайло Потык сын Иванович!
Съезди-ко ты во Турецию,
30 Повыправь-ко там дани-выходы,
Выходы-дани за двенадцать год,
За тринадцать лет с половиною.
Третий русский славный богатырь,
Молодой Добрыня сын Никитинич!
35 Съезди-ко ты да во Швецию,
Выправь-ко там дани-выходы,
Выходы-дани за двенадцать год,
За тринадцать лет с половиною.
Собиралися три русских три могучих три богатыря
40 Ко тому кресту к Леванидову;
Тут оне крестами побраталися.
Который же из них был бóльшей брат?
Старый
казак Илья Муромец был бóльшей брат;
45 А Михайла Потык сын Иванович был
срéдней брат;
Молодой Добрыня сын Никитич был мéньшей брат.
Говорит старый казак Илья Муромец:
«Ай вы ей, мои братьица крестовые!
Который пораньше да повыедет
50 Ко стольному городу ко Киеву,
Ко другому ехать на выручку».
220
Отправился перво старый казак
Илья Муромец в Золоту Орду,
Михайла Потык сын Иванович в Турецию,
А молодой Добрыня сын Никитич во Швецию.
55 Как Михайла Потык сын Иванович
Взыскал свои дани-выходы,
Привез ко солнушку Владимеру.
Говорил Владимер стольно-киевский,
Что «пишет мне Бухарь — царь заморский:
60 «Пришли
ты ко мне дани-выходы,
Выходы-дани за двенадцать год,
За тринадцать лет с половиною;
Если не пришлешь даней-выходов,
Разорю я весь ваш Киев-град».
65 Так отвезти надо ему дани-выходы».
Говорил Михайла Потык сын Иванович:
«Солнышко Владимер стольно-киевский!
Напиши-ко скорописчетые éрлыки,
Что отпущены дани-выходы
70 За
Михайлой Потыком сыном Ивановым,
А я поеду без выходов».
Приехал ко Бухарю, ко царю ко заморскому.
Спрашивал Бухарь — царь заморскиий:
«Ты откудашной, удалый добрый молодец,
75 Ты коей
орды, ты коей земли,
Как тебя именем зовут,
Нарекают по отечеству?»
Говорит удалый добрый молодец,
Что «я есть из града из Киева,
80 Молодой Михайла Потык сын Иванович,
Привез тебе дани-выходы
От того от солнышка Владимера».
«Так где ж у тебя дани-выходы?»
Говорил Михайла Потык сын Иванович,
85 Что
«были у меня дани-выходы
Навалены монетою медною;
Вси тележечки порассыпались,
Колесочка разломалися,
Так остались мужики там починивать».
90 Так говорил Бухарь — царь
заморскиий:
«С эдаких с великих со
радостей
У вас чем в России забавляются?»
Говорил Михайла Потык сын Иванович,
Что «у нас в России забавляются —
95 [Играют в карты белиартовы],
Играют в шашечки кленовые
221
На тыих дощечках на дубовыих».
Так говорил Бухарь — царь заморскиий,
Что «станем играть в шашечки кленовые».
100 Оны стали играть в шашки кленовые.
Тот Бухарь — царь заморскиий
Положил на дощечки [c]
дани-выходы,
А тот Михайла Потык сын Иванович
Положил на дощечку добра коня:
105 Повыиграл Бухарь — царь заморскиий
Со Михайлы Потыка сына Иванова.
Наставили дощечку оны другую;
Тот Михайла Потык сын Иванович
Положил на дощечку буйну голову,
110 Тот Бухарь — царь заморскиий
Положил свои дани-выходы
Да
и положил Михайлина добра коня;
Сыграли дощечку оны другую:
Тут повыиграл Михайла Потык сын Иванович.
115 Раззадорился Бухарь — царь
заморскиий,
Наставили дощечку оны третьюю,
Положил полцарства, пол-имянства-де,
А тот Михайла Потык сын Иванович
Положил на дощечку дани-выходы;
120 Сыграли дощечку оны третьюю:
Тут повыиграл Михайла Потык сын Иванович.
Тут
дубова дверь да отворяласи,
Появился
старый казак Илья Муромец,
Сам говорит таково слово:
125 «Ты ей же, братец мой крестовыий!
Сидишь — играешь-забавляешься,
Над собой незгодушки не ведаешь:
Твоя
что Марья Лебедь Белая,
Подоленка королевична,
130 Уехала во землю
Политовскую
Со тыим королем политовскиим».
Рассердился
Михайла Потык сын Иванович:
Тяпнет дощечку дубовую,
135 Бросит в дверь во кленовую,
Что повылетят вон двери с ободвериньями.
Отправился во землю Политовскую,
Сам говорил таково слово:
«Ай же, ей же братец ты крестовыий!
140 Получай полцарства, пол-умянство их
Со Бухаря — царя со заморского,
222
А я уеду во землю Политовскую».
Он уехал во землю Политовскую.
Приезжает к королю политовскому,
Заезжает
он на широкий двор,
145 3акрычал голосом богатырскиим,
Что все терема пошатилиси,
Все околенки стали сыпаться,
Что
сам король приужахнулся.
Услыхала
Марья Лебедь Белая,
150 Та подоленка королевична,
Выбегала на крылечко на переное,
Выносила чару питьев забудущиих,
Сама говорит таково слово:
«Ты Михайла Потык, сын Иванович!
155 У нас волос долог, да ум короток,
Нас куда ведут — мы туда идем,
Нас куда везут — мы туда едем.
Прими-ко сию чару единой рукой
Да выпей-ко сию чару единым духом,
160Да поедем мы ко граду ко Киеву,
Ко ласкову князю ко Владимеру».
Михайла до вина был упачливый,
Он принял чару единой рукой
Да
и выпил чару единым духом:
165 Где он выпил — да и в сон заснул.
Хватила
Михайлу за желты кудри,
Тащила Михайлу во чисто поле,
Бросила Михайлу черéз плечо:
«Где был Михайла Потык сын Иванович,
170 ТуТ стань беленький горючий белый
камешóк!»
Тут Михайла да окаменел.
Стосковалися братьица крестовые,
Старый казак Илья Муромец
Да молодой Добрыня сын Никитинич:
175 Накрутилися они тут каликами,
Пошли искать братца крестового.
Идучись они по широкой дороженьки,
Сустигли старчища Пиригримища:
Клюха
у него сорока пудов.
180 Говорят оне, калики перехожий:
«Пойдем с нами, старчищо Пиригримищо!»
Пошли оне во землю Политовскую.
Пришли к королю политовскому,
Становилиси к нему под окошечко,
185 Закрычали голосом богатырскиим,
Попросили оне милостыни:
223
Что все терема пошатилиси, ,
Все околенки стали сыпаться,
Все во-о граде приужахнулись.
190 Говорит-то Марья Лебедь Белая:
«Ай ты ей, король политовский!
Зови калик в полаты белокаменны,
Корми калик теперь досыта,
Да и пой калик теперь допьяна,
195 Да и дари калик
теперь долюби:
Это есть не калики перехожии,
А есть русски могучий богáтыри».
Отпустили калик перехожиих.
Пошли они, калики перехожии,
200 Ко белому горючему ко каменю;
Говорит им калика перехожая,
Тот старчищо Пиригримищо:
«Станемте-тко, братцы, животов делить!»
Говорит
старый казак Илья Муромец:
205 «Дели-ко ты, старчищо Пиригримищо».
Стал делить старчищо Пиригримищо,
Делит он на четыре да на четверти.
Говорят калики перехожии:
«Что
же ты не так делишь животы?
210 Кому из нас теперь четверта часть?»
Говорит старчищо Пиригримищо:
«Кто здымет маленький горючий этот камешок
Да
и бросит этот камень черéз плечо,
Тому из нас, братцы, четверта часть».
215 Прискочил как молодой Добрыня сын
Никитинич,
Хватил
этот горючий белый камешок —
По колен Добрынюшка в землю угряз;
Прискочил
старый казак Илья Муромец,
Здынул он камень по грудям себе —
220 По грудям казак он
в землю угряз.
«Здымай-ко ты, старчищо Пиригримищо!»
Как прискочил старчищо Пиригримищо,
Хватил он камень конечь рукми,
Бросил камень через плечо,
225 Сам ко каменю
приговаривал:
«Где был беленький горючий этот камешок,
Тут повыскочи Михайла Потык сын Иванович!»
Тут повыскочил Михайла Потык сын Иванович,
230 Сам говорил таково
слово:
«Фу, фу-фу, братцы, как я долго спал!»
Говорил старчищо Пиригримищо:
Если
бы не я, так и век бы спал!»
224
Ты Михайла Потык сын Иванович,
Как будешь во граде во Киеве,
235 Ты поставь свечу Николы-угоднику».
Тут пошли домой братьица крестовыи,
А тот Михайла Потык сын Иванович
Пошел к королю политовскому.
Приходил как он на широкий двор,
240 3акрычал голосом богатырскиим;
Услыхала Марья Лебедь Белая,
Выбегала на крылечко переное,
Выносила чару питьев забудущиих,
Говорила Михайлы сыну Иванову:
245 «Прими-ко сию чару единой рукой
Да выпей-ко всю чару единым духом,
Да поедем-ко ко солнышку Владимеру».
Он принял как чару единой рукой
Да
и выпил всю чару единым духом:
250 Да где он выпил — да и в сон
заснул.
Хватила тут Марья Лебедь Белая,
Тащила Михайлу во глубок погреб,
Прибила
Михайлу тут на стену;
Не хватило гвоздя ему сердечного,
255 Побежала она в торг на ярмонку,
Покупать гвоздя ему сердечного.
А
тоя ж Настасья-королевична
Прибежала
смотреть на богатыря:
Богатырь ей тут пондравился.
260 Положил он заповедь великую,
Что отрубить-то Марьи буйну голову.
А
взять замуж Настасью-королевичну.
Тащила
Настасья гвоздья с него нектями,
А прибила тут татарина мертвого,
265 Мертвого она, мерзлого,
А завернула Михайлу в шубу черных соболей,
Провела в покои в особые.
Увидал государь родной батюшко:
«Молода Настасья-королевична!
270 Кого ведешь в шубы черных соболей?»
«А была со мной маленька служаночка,
Увидала русского богатыря,
Где
она увидала, испугаласи,
Так веду я ю в покои в особые».
275 Как заростил эти раночки кровавые,
Тоя Настасья-королевична
Пошла к королю политовскому:
«Ты ей, государь родной батюшко!
225
Дай-ко мне коня богатырского
280 Съездить во чисто поле поликовать!»
Накрутился богатырь в платье цветное,
Садился скоро на добра коня,
Повыехал он во чисто поле.
Заезжал он скоро на широкий двор,
285 3акрычал голосом богатырскиим;
Услыхала Марья Лебедь Белая,
Выбегала на крылечко перенос,
Выносила чару питья забудущего,
Подносила Михайлы сыну Иванову:
290 «Ты прими сию чару единой рукой
Да выпей-ко чару единым духом!»
Он принял тут чару единой рукой,
Хотел выпить чару единым духом, —
Тоя же Настасья королевична
295 Отворила косивчато окошечко:
«Ты Михайла Потык сын Иванович,
Ты, знать, порушил свою заповедь?»
Услыхал Михайло Потык сын Иванович,
Смахнул своей саблей востроей
300 Да отнес он Марьи буйну голову,
А взял замуж Настасью-королевичну;
Поехал ко граду ко Киеву,
Ко солнышку ко Владимеру.
Тут по три дни было пированьицо
305 Про того Михайлу Потыка Иванова,
Что
сказнил свою Марью Лебедь Белую,
Ту подоленку королевичну.
Тут век про Михайлу старину поют:
Синему морю на тишину,
310 А вам, добрым
людям, на послушанье.
29а
[Михайло Потык сын Иванович]
Во стольном городи во Киеви,
У славного князя у Владимира,
Было пированьице — почестен пир
На многих князей да бояр,
5 На всех тых гостей званыих-браныих,
Званыих-браныих, приходящих.
Вси на пиру наедалися,
И вси на пиру порасхвастались:
Иной хвастает добрым конем,
226
10 Иной хвастает золотой казной.
Говорил Владимир стольно-киевский,
Что «нечим мне, Владимиру, похвастаться,
Нет
у меня золотой казны!
А ты, первый русской сильный богатырь,
15 Старый казак Илья Муромец,
Съизди-ка
ты в Золоту Орду,
Повыправь-ка там дани-выходы
За
двенадцать лет с половиною.
Другой русской сильный богатырь,
20 Михайло Потык сын Иванович,
Съизди-ка ты в Турцию,
Повыправь-ка там дани-выходы
За
двенадцать лет с половиною.
Третий русской сильный богатырь,
25 Молодой Добрыня сын Никитич,
Съизди-ка
ты да в Швецию,
Повыправь-ка там дани-выходы
За
двенадцать лет с половиною».
Собирались три русских
30 Три могучих
богатыря
Ко кресту ко Леванидову;
Тут они крестами побраталися.
Кто же из них был большой брат,
Кто же из них был средний брат,
35 А кто из них был меньшой брат?
Старой казак Илья Муромец был большой брат,
Михайло
Потык сын Иванович был средний брат,
А молодой Добрыня сын Никитич был меньшой брат.
Кто же из них пораньше всих
40 Да повыедет к другому на выручку?
А старый казак Илья Муромец
Отправился
он в Золоту Орду;
Михайло
Потык сын Иванович
Отправился он в землю Турецкую; ъ
45А молодой Добрыня сын Никитич
Отправился он в землю во Свицкую.
Воротился прежде всих
Михайло Потык сын Иванович
Ко солнышку ко князю Владимиру:
50 Привез ему дани-выходы
За
двенадцать лет с половиною.
Благодарил его Владимир стольно-киевский
И говорил Михайлы Потыку сыну Ивановичу,
Что «пишет мни Бухарь — царь заморский,
55 Что просит он с меня дани-выходы
227
За двенадцать лет с половиною».
Говорит Михайла Потык сын Иванович,
Что «вы пишите к Бухарю — царю заморскому,
Что отпущены у меня дани-выходы
60 С Михайлою Потыком сыном Ивановичем,
А
я поеду да без выходов».
Приехал к Бухарю — царю заморскому
И здравствует Бухаря — царя он заморского.
Спрашивал Бухарь — царь заморский:
65 Что «откуда и какой добрый молодец,
Ты коей орды, ты коей земли?»
«Я есть из города из Киева
Молодой Михайла Потык сын Иванович,
От того от солнышка Владимира;
70 Привез тебе дани-выходы
За двенадцать лет с половиною».
Говорит Бухарь — царь заморский:
«Ты Михайло Потык сын Иванович!
Где ж у тебя дани-выходы
75 За двенадцать лет с половиною?»
«Отправлены монетою все медною,
Так дорогою тележки поломалися,
Остались мужики там починивать».
Говорил Бухарь — царь заморский:
80 «Ты Михайло Потык сын Иванович!
С таких с великих радостей
У
вас чем в России забавляются?»
[«Играют
в карты билияртовы],
Играют в шашечки кленовые
85 На тыих дощечках на дубовыих».
Они ставили дощечку первую:
Положил на дощечку дани-выходы,
А тот Михайла Потык сын Иванович
90 Положил на дощечку добра коня,
И проиграл Михайле он добра коня.
Наставили дощечку они другую:
Тот Бухарь — царь заморский
Положил на дощечку дани-выходы
95 И положил на дощечку Михайлова добра коня,
А тот Михайло Потык сын Иванович
Положил на дощечку буйну голову.
Сыграли дощечку они другую,
Повыиграл Михайло своего добра коня
100 И дани-выходы с царя заморского.
Заставили дощечку они третию:
228
Тот Бухарь — царь заморский
Положил полцарства, пол-именства ли,
А тот Михайло Потык сын Иванович
105 Положил на дощечку дани-выходы.
Сыграли дощечку они третию,
Так повыиграл Михайло Потык сын Иванович.
Как в тую пору, в то время
Дубова дверь да отворялася,
110 Молодой Добрыня сын Никитич является,
Сам
говорит да таково слово:
«Ах ты ей же, братец мой крестовый!
Сидишь — играешь-забавляешься,
Над собой невзгодушки не ведаешь.
115 Твоя же Марья Лебедь Белая,
Та подоленка да королевичны,
Уехала в землю Политовскую
С тыим королем политовскиим».
Разгорячился Михайло Потык сын Иванович:
120 Он тяпнет дощечку дубовую,
Бросил
в дверь во кленовую,
Повыкинет вон дверь со водверьем,
Сам говорил Добрынюшки Никитичу:
«Получай-ка с Бухаря, со царя со заморского,
125 Представь ко солнышку ко Владимиру,
А
я поеду в землю Политовскую
К тому королю политовскому».
Приехал он на широкий двор,
Закричал голосом богатырскиим.
130 Услыхала Марья Лебедь Белая,
Та подоленка королевичны,
Наливала чару питья забудущего,
Выбегала на крылечко переное,
Говорила Михайлы Потыку сыну Ивановичу:
135 «Уж ты ей, Михайла Потык сын Иванович!
У
нас волос долог, да ум короток,
Нас куда ведут — мы туда идем,
Нас куда везут — мы туда идем [d] .
Ты
прими-ка чару питья зелена вина,
140 Прими-ка сию чару единоей рукой,
Выпей сию чару единыим духом,
Да и пойдем ко граду ко Киеву.
Михайла до вина был упачливый,
Принял чару единоей рукой,
145 Выпил чару единыим духом:
229
Где он выпил — тут и в сон заснул.
Тая ж ли Марья Лебедь Белая
Хватила Михайлу за желты кудри,
Тащила его во чисто поле,
150 Бросила Михайлу через плечо,
Сама говорит таково слово:
«Тут стань беленький горючой да камешек!»
Тут Михайла да окаменел,
Стал беленькой горючой тут камешек.
155 Воспомнили братьица крестовые,
Сжаловались по Михайлы Потыку сыну Ивановичу.
Старый казак Илья Муромец
И младой Добрыня сын Никитич
Пошли искать братца крестового,
160 Накрутилися в калик перехожиих.
Идучись до земли Политовския,
Сустигли старичища Пилигринища:
Клюхи у него сорока пудов,
[Пригласили его во компанию].
165 Пришли они в землю Политовскую
К тому королю политовскому,
Под тое окошечко косяшчето,
Попросили они тут милостыни.
Услыхала Марья Лебедь Белая,
170 Та подоленка королевичны,
Говорила королю политовскому:
«Ах же ты, король политовский!
Зови калик в палаты белокаменны,
Корми ты калик теперь досыта,
175 И напои ты калик допьяна,
И дари ты калик теперь долюби».
Подарил он злата многое множество,
И пошли вон из земли Политовской калики перехожии,
Пришли к белому ко камени.
180 Говорил старичище Пилигринище:
«Станемте-ка, братцы, животов делить».
Говорил старый казак Илья Муромец:
«Дели-ко ты, старичище Пилигринище».
Делил старичище Пилигринище, '
185 На четыре делит он на четверти.
Говорят калики перехожии:
«Кому делишь четверту часть?»
Говорил старичище Пилигринище:
«Тому из нас, братцы, четверта часть,
190 Кто бросит этот камень через плечо».
Тут прискочил молодой Добрыня сын Никитич,
230
Ухватил он камень до колен своих —
И по колен Добрынюшка в землю угряз.
Прискочил старый казак Илья Муромец,
195 Поднял камень по грудям своим —
И по груди казак в землю увяз.
Говорил старый казак Илья Муромец:
«Здымай-ка ты, старичище Пилигринище!»
Хватил он камень конец кукшы,
200 Бросил камень через плечо,
Сам ко каменю приговаривал...
Где был беленькой горючей камешек,
Тут повыскочил Михайла Потык сын Иванович:
«Фу-фу, братцы, я коль долго спал!»
205 Говорит старичище Пилигринище:
«Если бы не я, так и век бы спал».
Говорит старичище Пилигринище:
«Ты Михайла Потык сын Иванович!
Когда будешь ты во гради во Киеви,
210 У ласкова князя у Владимира,
Ты поставь свечу Николы-угоднику».
Тут Михайла Потык сын Иванович
Простился со братьями со крестовыми,
Пошел в землю Политовскую
215 К тому королю политовскому;
Зашел он на широкий двор,
Закричал голосом богатырскиим.
Услыхала Марья Лебедь Белая,
Та подоленка королевичны,
220 Наливала чару питья забудущего,
Выбегала на крылечко переное,
Подносила Михайлы Потыку сыну Ивановичу:
«Ты Михайла Потык сын Иванович!
Прими-ка сию чару единоей рукой
225 Да и выпей сию чару единыим духом,
Да и поедем ко граду ко Киеву,
Ко ласкову князю ко Владимиру».
Михайла до вина был упачливый,
Принял чару единоей рукой
230 И выпил чару единыим духом:
Где он выпил — тут и в сон заснул.
Хватила Марья Лебедь Белая
Его, Михайлу, за желты кудри,
Стащила его во глубок погреб,
235 Прибила Михайлу да на стену;
Побежала она в торг на ярмарку
Покупать гвоздя она сердечного.
231
У того короля политовского
Была
дочь его, Настасья красивая,
240 Пошла смотреть русского богатыря;
Принагнулся Михайла Потык сын Иванович,
Взмолился Настасьи-королевичиой:
«Повытащи гвоздья хоть ногтями,
Я теперича
Марьи голову срублю,
245 А возьму тебя, Настасью-королевичну».
Тащила гвоздья она ногтями,
Прибила
татарина тут мертвого,
Мертвого она, мерзлого,
Прибила
татарина она на стену;
250 А того Михайлу Потыку сына Ивановича
Провела в покои в особые.
Увидел король политовский:
«Кого ведешь в шубы черного соболя?»
Говорила Настасья-королевичны:
255 «Была со мной маленька служаночка,
Увидала русского богатыря,
Где она увидала, испугалася,
Так
веду я ее в покои в особые».
Тут Михайла Потык сын Иванович
2603аростил раночки кровавые.
Та ж Настасья Лебедь Белая
У того короля политовского
Просила коня богатырского
Повыехать во чисто поле.
265 Он дал ей коня богатырского,
Посадила Михайлу Потыку сына Ивановича.
Повыехал он во чисто поле,
Воротился на двор королевский,
Закричал голосом богатырскиим.
270
Услыхала Марья Лебедь Белая,
Та подоленка королевичны,
Наливала
чару питья забудущего,
Выбегала на крылечко на перенос,
Подносила Михайлы Потыку сыну Ивановичу:
275«Ты Михайла Потык сын Иванович!
Ты прими-ка сию чару единоей рукой
Да и выпей чару единыим духом,
Да и поедем ко граду ко Киеву,
Ко ласковому князю ко Владимиру».
Михайла до вина был упачливый,
Принял чару единоей рукой,
Хотел выпить чару единыим духом.
Услыхала Настасья-королевичны,
232
Отворила косящато окошечко,
285 Кричала ему жалким голосом:
«Ты Михайла Потык сын Иванович!
Ты, знать, позабыл свою заповедь!»
Услыхал Михайло Потык сын Иванович,
Взмахнул своей саблею востроей,
290 Отнял-де он Марьи буйну голову;
Взял замуж Настасью-королевичну,
Возвратился ко граду ко Киеву,
К
ласковому князю ко Владимиру.
Тут по три дня было пированьице
295 Про того Михайлу Потыка сына Ивановича.
Тут век про Михайлу старину скажут:
Синему морю на тишину,
А вам, добрым людям, на послушанье.
29б
[Михайло Потык сын Иванович]
Как
во стольном было в городи во Киеви,
У ласкового князя у Владимира
Было пирование — почестный пир
На
многие князи да на бояры,
5 На всех тых гостей званых-браныих,
Званых-браныих гостей, приходящиих.
Все
на пиру наедалися,
Все на честном напивалися,
Все на пиру порасхвасталися.
10 Говорил Владимир стольно-киевский,
Что «нечем мне, Владимиру, похвастати,
Нет у меня золотой казны.
Первой русский славный богатырь,
Старый казак Илья Муромец!
15 Съезди-ко ты в Золоту Орду,
Повыправь-ко ты там дани-выходы
За двенадцать год, за тринадцать лет,
За
тринадцать лет с половиною.
Другой русский славный богатырь,
20 Михайла Потык сын Иванович!
Съезди во Индию во богатую,
Выправь-ко там дани-выходы.
Третий русский славный богатырь,
Молодой Добрыня сын Микитинич!
25 Съезди-кось ты да во Швецию,
Повыправь-ко там дани-выходы».
233
Отправились три русские могучие богатыри,
Тут оне крестами побратались:
Старой казак Илья Муромец
30 Был большой брат,
Михайла Потык сын Иванович
Был средней брат,
Молодой Добрыня сын Микитинич
Был меншей брат.
35 Говорил старый казак Илья Муромец:
«Который попрежде у нас выедет,
Так ко другому ехать на выруку».
И
отправился он в Золоту Орду;
Михайла Потык сын Иванович
40 Отправился в Индию во богатую;
Третий русский славный богатырь,
Молодой Добрыня сын Микитинич,
Отправился он да во Швецию
Взыскивать там дани-выходы.
45 Михайла Потык сын Иванович
Взыскал свои дани-выходы,
Привез ко солнышку Владимиру.
Говорил Владимир стольно-киевский,
Что «пишет мне Бухарь — царь заморскиий:
50 Пришли-ко мне дани-выходы».
Говорил Михайла Потык сын Иванович,
Что «отпущены со мной дани-выходы,
А я поеду без выходов».
Отправился
к Бухарю, ко царю ко заморскому.
55 Приехал к Бухарю, ко царю ко заморскому,
Подал ему скорописчатыи гёрлыки:
«Ай же ты, Бухарь — царь заморскиий!
Привез я тебе дани-выходы
За двенадцать год, за тринадцать лет».
60 Говорил Бухарь — царь заморскиий,
Что «где у тебя дани-выходы?»
Говорил Михайла Потык сын Иванович,
Что «осталися оне во чистом поле».
Говорил Бухарь — царь заморскиий:
65 «У вас
чем в России забавляются?»
Говорил Михайла Потык сын Иванович,
Что «играют в шашечки кленовые
На тыих дощечках на дубовыих».
Стали играть в шашечки кленовые.
70 Наставили дощечку оны первую;
Михайла Потык сын Иванович
Положил на дощечку он добра коня,
234
А Бухарь — царь заморский
Положил на дощечку дани-выходы.
75 Сыграли дощечку оны первую:
Проиграл
Михайла он добра коня.
Наставили дощечку оны другую;
Тот Бухарь — царь заморскиий
Положил на дощечку дани-выходы
80 И положил Михайлина добра коня,
А
тот Михайла Потык сын Иванович
Положил свою буйну голову.
Сыграли дощечку оны другую:
Тут повыиграл Михайла Потык сын Иванович.
85 Наставили дощечку оны третию;
Тот Михайла Потык сын Иванович
Положил на дощечку дани-выходы,
А Бухарь — царь заморский
Положил полцарства и пол-именства:
90 Тут повыиграл Михайла Потык сын Иванович.
А на тую пору, во то время
Дубова
дверь отворяласи,
Приехал старый казак Илья Муромец:
«А ей же братец мой родимыий!
95 Сидишь — играешь-забавляешься,
Над собой невзгодушки не ведаешь:
Твоя же Марья Лебедь Белая,
Подоленка королевична,
Уехала во землю Политовскую
100 Со тыим королем политовскиим,
Во тою во землю Политовскую».
Тут скочил Михайла Потык сын Иванович,
Тяпнет дощечку дубовую,
Трепнет в дверь во кленовую,
105 Что повылетели двери с ободвериньями.
Говорил
казаку Ильи Муромца:
«Ай же ты, братец мой крестовыий!
Получай полцарства, пол-именства,
А я поеду во землю Политовскую».
110 Поехал он во землю Политовскую,
Ко тому королю политовскому.
Заехал
он на широкий двор,
Закрычал голосом богатырскиим;
Услыхала Марья Лебедь Белая,
115 Наливала чару питья забудущего,
Выбегала на крылечко переное,
Подносила Михайлы Потыку сыну Иванову:
«Прими-ко сию чару единой рукой
235
Да выпей чару единым духом, да
120 Да поедем ко-о граду ко Киеву,
Ко ласкову князю ко Владимиру».
Михайла до вина был упачливый,
Принял чару единой рукой
И выпил чару единым духом:
125 Где он выпил — тут и в сон заснул.
Схватила
Михайлу за желты кудри,
Стащила его во чисто поле,
Бросила Михайлу через плечо:
Тут Михайла окаменел.
130 Его спомнили братья крестовые,
Старый
казак Илья Муромец
Да молодой Добрыня сын Микитинич:
Накрутилися они тут каликами,
Пошли они во землю Политовскую.
135 Нашли они сорок калик со каликою;
Идет с ними старчищо Перегримищо,
Клюха у него сорока пудов;
Пошел с ними старчищо Перегримищо.
140 Ко тому королю политовскому,
Попросили они тут милостины.
Услыхала Марья Лебедь Белая,
Та подоленка королевична,
Говорила королю политовскому:
145 «Заведи калик в покои в особые,
Корми калик теперь досыта,
Пои калик теперь допьяна,
Дари калик теперь долюби».
Подарил им злата и серебра,
150 Пошли они, калики
перехожие.
Дошли они до белого до каменя,
Стали они тут животов делить.
Тут делил калика перехожиий,
Делил
на четыре на четверти;
155
Говорил старый казак Илья Муромец:
«Чтó же ты не так делишь животы,
Делишь на четыре на четверти?»
Говорил старчищо Перегримищо:
«Тому из нас, братцы, четверга часть,
160 Кто
здынет из нас этот бел камень
И бросит его да через плечо».
Прискочил молодой Добрыня сын Микитинич,
Здынул он камень по колен своих —
По колен Добрынюшка в землю угряз;
236
165 Прискочил старый казак Илья Муромец,
Здынул он камень по грудям своим —
По грудям казак и в землю угряз.
Хватил старчищо Пелегримищо,
Бросил
камень через плечо:
170 Расскочился белый горючий камешок,
Тут повыскочил Михайла Потык сын Иванович:
«Фу-фу, братцы, я как долго спал!»
Говорил старчищо Пелегримищо:
«Если бы не я, так и век бы спал!»
175 Тут
пришел он к королю политовскому,
Закричал он голосом богатырскиим;
Услыхала Марья Лебедь Белая,
Выбегала на крылечко перенос,
Подносила чару питья забудущего:
180 «Пей, Михайла Потык сын Иванович,
Прими сию чару единой рукой
И выпей чару единым духом,
Да поедем мы ко-о граду ко Киеву,
Ко ласкову князю ко Владимиру».
185 Михайла до вина был упачливый,
Принял чару единой рукой
Да и выпивши эту чару единым духом:
Где он выпил — тут и в сон заснул.
Хватила Марья Лебедь Белая
190 Его, Михайлу, за желты кудри,
Стащила его во глубок погреб,
Прибила Михайлу да на стену.
Не хватило гвоздя ему сердечного,
Побежала
она в торг на ярмонку
195 Покупать гвоздя она сердечного.
У того короля политовского
Была дочь его, Настасья красивая,
Пошла смотреть русского богатыря;
Принагнулся Михайла Потык сын Иванович,
200 Смолился Настасьи-королевичной:
«Повытащи гвозья хоть нектеми,
Я теперича Марьи голову срублю,
А возьму тебя, Настасью-королевичну».
Тащила
гвозья она нектеми,
205 Прибила татарина тут мертвого,
Мертвого она, мерзлого,
Прибила татарина она на стену;
А
того Михайлу Потыка сына Иванова
Завернула в шубу черна соболя,
210 Провела в покои во особые.
237
Увидал король политовскиий:
«Кого ведешь в шубы черна соболя?»
Говорила Настасья-королевична:
«Была со мной маленька служаночка,
215
Увидела русского богатыря,
Где она увидла, испугалася,
Так веду я ея в покои во особые».
Тут Михайла Потык сын Иванович
Заростил раночки кровавые.
220 Тая ж Настасья Лебедь Белая
Просила коня богатырского
Повыехать во чисто поле.
Он дал ей коня богатырского;
225 Оседлали ей коня богатырского,
Посадили Михайлу Потыка сына Ивановича,
Повыехал он во чисто поле.
Воротился на двор королевские,
Закрычал голосом богатырскиим;
230 Услыхала Марья Лебедь Белая,
Наливала чару питья забудущего,
Выносила на крыльцо на переное,
Подносила Михайлу Потыку сыну Иванову:
«Прими-ко сию чару единой рукой,
235 Выпей сию чару единым духом,
Да поедем ко-о граду ко Киеву,
Ко ласкову князю ко Владимиру».
Михайла до вина был упачливый,
Принял он чару единой рукой,
240 Хотел выпить чару единым духом.
Услыхала Настасья-королевична,
Отворила косивчато окошечко,
Крычала ему жалким голосом:
«Ты Михайла Потык сын Иванович!
245 Ты, знать, позабыл свою заповедь?»
Услыхал Михайла Потык сын Иванович,
Смахнул своей саблей востроей,
Отнес-де он Марьи буйну голову;
Взял замуж Настасью-королевичну,
250 Возвратился ко-о граду ко Киеву,
Ко солнышку да ко Владимиру.
Тут по три дни было пированьицо
Про того Михайла Потыка сына Иванова.
255 Тут век про Михайлу старину поют:
Синему
морю на тишину,
А всем добрым людям на послушанье.
238
30
[О молодом боярине
Дюке Степановиче]
Во тоя Индеи было во богатыя,
Там жил молодой боярин Дюк Степанович.
Он ходил-гулял по тихиим по заводям,
Стрелял серыих гусей и стрелял лебедей;
5 Всех повыстрелял ровно триста стрел,
Ровно
триста стрел да еще три стрелы.
Триста-то стрелам он цену ведает,
Только
трем стрелам цены не ведает.
Когда бил он из-под каменя с-под яхонта самоцветного,
10 Убил три орла и три орловица;
Он не тых убил, которы летают на святой Руси,
А тых убил, которы летают по синим морям:
Он
сидит орел на синеньком на камешки,
Уж он ронит орел
перьица орлиные;
15 Когда идут гости-корабельщики,
Побирают перьицо орлиное,
Развозят это перьицо (на ярманку),
Продавают это перьице орлиное
Подороже-то
атласа и рыта бархата;
20 Покупали мужики-то индейские,
Приносили это перьицо орлиное
Его Дюкову-то батюшку в подарочки,
А он сам убил, молодой боярин Дюк Степанович.
С тоя с великий со радости
25 Пошел к государыни родной матушки,
Он стал просить прощеньице с благословеньицом:
«Ах ты ей, государыни родна матушка!
Дай-ка ты прощеньицо с благословеньицом
Ихать ко граду ко Киеву,
30 Ко ласкову князю ко Владимиру,
Мни прямой дорожкой, не окольною».
Говорит государыни родна его матушка,
Что «не дам прощеньице с благословеньицом
Ехать ко граду ко Киеву,
35 Ко ласкову князю ко Владимиру,
Прямой дорожкой, не окольноей.
На той прямой дорожки, не окольной,
Есть три заставы великие.
Первая застава великая:
40 Стоят тут горы толкуции;
Тыи
ж как горы врозь растолкнутся,
Врозь растолкнутся, вместе столкнутся,
239
Тут тебе, Дюку, не проехати,
Тут
тебе, молодому, живу не бывати.
45 есть другая
великая там застава:
Сидят там птицы клевуции;
Тыи птицы тебя с конем склюют,
Тут тебе, Дюку, не проехати,
Тут тебе, молоду, живу не бывать.
50 Есть третия великая тут застава:
Лежит змиище Горынчище,
О двинадцати змия о хоботах;
Тоя змия тебя с конем сожрет,
Тут тебе, Дюку, не проехати,
55 Тут тебе, молоду, живу не бывать».
Он, боярин, своей матушки не слушался,
Пошел на конюшню на стоялую,
Берет узду в руки тесмяную,
Одивал
на мала бурушка-кавурушка;
60 По колен было у бурушка в землю зарощено.
Он поил бурка питьем медвяныим,
Кормил его пшеном белояровым,
Сидлал коня в сиделышко черкасское,
Он потницки клал на потницки,
65 На потницки кладет войлоцки,
А на войлоцки черкасское сиделышко,
Всех подтягивал двенадцать тугих подпругов,
А
тринадцатой клал ради крепости,
Чтобы добрый конь с-под сидла не выскочил,
70 Добра молодца с коня не вырутил.
Подпруги были шелковые,
Шпеньки были вси булатные,
А пряжки у седла красна золота:
Тогда
шелк не рвется и булат не трется,
?5 Красно золото не ржавиет,
Молодец на кони сидит — сам не стариет.
Он
садился на добра коня,
Прощался с государыней родной матушкой.
Говорила ему родна матушка:
80 «Ах ты ей, рожоно мое дитятко,
Молодой боярин Дюк Степанович!
Если
случит бог во гради во Киеви [e] ,
Ты не хвастай животинками сиротскими,
Сиротскими животинками, вдовиными».
85 Первой поприщей скочил бурка целу версту,
Он
ко земли бурка припадывал;
240
Испровещился ему добрый конь,
Ему голосом ли целовецскиим:
«Ты ей хозяин
мой любимый!
90 Опущай-кася с меня со добра коня,
Бери земли сыро-матерой,
Подвязывай под палецко под правое
И
под другое подвязывай под левое,
Чтоб не страшно бы сидеть на добром кони,
95 А я стану, бурушко, поскакивать
С горы на гору, с холмы на холму,
Рики и озера перескакивать,
Где широкия раздолья — между ног пущать».
А как приехали они ко первой ко заставы:
100 А
стоят тут горы толкуции;
Тые
ж как горы врозь растолкнулись,
И не успели горы вмисти столкнуться,
Он
первую заставу проскакивал.
Доезжал
до другия до заставы ль:
105 Сидят тут птицы клевуции;
Не успили птицы крылушек расправити,
Он и другу заставу проскакивал.
Он
ко третьей заставы прискакивал:
И лежит змиище Горынчище,
110 О двенадцати змия о хоботах;
Не
успела змия хоботу расправити,
Он
и третью заставу проскакивал.
Он ко граду ко Киеву прискакивал,
И зайдет как он на княженецкий двор,
115 Оставил своего добра коня,
Добра коня середь бела двора,
Не привязана и не приказана;
Сам пошел во передню во столовую.
Он крест кладет по-писаному,
120 Поклон ведет да по-ученому,
На вси три-четыре на стороны,
Княгини-то Апраксин да в собину:
«Здравствуешь, княгиня Апраксия!
Где есть солнышко Владимир стольно-киевский?»
125 Говорит княгиня тут Апраксия:
«А солнышко Владимир стольно-киевский к обидни сшел».
Он
пошел во церковь тут во божию:
По
тыя по улицы по широкия
Мостовыя были черною землею изнасыпаны,
130 Да их подлило водою дожжевою,
Сделалась
грязь-та по колену-де;
Замарал он сапожки-ты зелен сафьян.
241
Приходит во церковь во божию,
Крест кладет по-писаному
135 Да поклон ведет по-ученому,
На все три-четыре стороны,
А солнышку Владимиру да в собину:
«Здравствуешь, солнышко Владимир стольно-киевский
Да своей княгиней со Апраксией!»
140 Говорил Владимир стольно-киевский:
«Ты откудашной, удалой доброй молодец,
Ты коей орды, да ты коей земли,
Как тебя именем зовут,
Нарекают тебя по отечеству?»
145 Говорит удалый добрый молодец,
Молодой боярин Дюк Степанович:
«Я есть из Индии из богатыя,
Молодой боярин Дюк Степанович;
Отстоял дома раннюю заутреню
150 И Сюда приехал ко обедне-де».
Говорят
вси князи да вси бóяра,
Тая ж говорит да вся мелка чета,
Что «не быть этому молодому боярину,
Тому же ли Дюку Степановичу,
155 А есть какой-нибудь детинушка залешеник [f] :
Он убил купца либо боярина,
Надел
платьев детина не видаютци,
Все он, детина, на платье поглядывает».
Вышли они со божьей со церкви,
160 Вышли они на улицу на широкую,
На ту дуброву на зеленую.
Говорит молодой боярин Дюк Степанович:
«Я
слыхал от родителя от батюшки,
Что Киев-град очень красив-добрис [g];
165 Ажно в Киеви да не по-нашему:
Церкви-ты у вас вси деревянные,
У
вас маковки на церквах все осиновые,
А мостовыя у вас черною землею засыпаны,
Подлилио водою их дождевою-ди,
170 Сделалась грязь-то по колену-ди;
Замарал я сапожки-ты зелен сафьян».
Как
приходят тут в палаты белокаменны,
Садились они тут за дубов стол,
3а дубов стол хлеба кушати,
175 Они белых калачиков рушати,
242
Он мякиш ее, в нем корку под стол мечет.
Говорит Владимир стольно-киевский,
Сам говорит да таково слово:
180 «Ах ты на что же мякиш ешь,
Корку под стол мечешь?»
Говорит молодой боярин Дюк Степанович:
«Я
слыхал от родителя от батюшки,
Что Киев-град очень красив-добрис;
185 Ажно в Киеви все не по-нашему:
У вас печечки все каменные,
Помялчики у вас сосновые,
Пахнут колачики крупивчаты
На ту ль на серу на сосновую,
190 На сосновую на серу, на капучую;
Не могу я исть колачиков крупивчатых.
Как у моей государыни родной матушки,
У честной вдовы Мамелфы Тимофеевной,
Там церкви есть у нас все каменные,
195 Известочкой они отбилены,
Маковки на церквах самоцветные;
У нас крышечки ли в домах золоченые,
Мостовыя рудожелтыми лесочками изнасыпаны,
Сорочинския суконца приразостланы,
200 Не замараешь тут сапожков-то зелен сафьян,
Идутчись во
церковь божию;
У
нас печечки ли в домах все муравлены,
А помялчики у нас в домах все шелковые,
Пекет она все колачики крупивчаты;
205 Калачик съешь — другой хочется,
Другой
съешь — по третьем душа горит,
Третий съешь — четвертый с ума нейдет».
Говорит Владимир стольно-киевский:
«Я
вижу, что ты молодец захвастливый;
210 Ты ударь с нашим Чурилой о велик заклад,
Что вам ихать в чисто поле поляковать,
Чтоб на всякой день были кони сменныи,
Сменныи кони, переменныи,
Снова-нанова,
все на три года,
215 На три года да еще на три дни,
Чтобы в три года такой шерсти не было;
Чтоб
на всякий день платья были цветные,
Цветные платья, переменные,
Снова-нанова, все на три года,
220 И на три года да еще на три дни,
Чтобы в три года такого цвета не было;
И в третий день вам идти ко божьей церкви:
243
Который-то добрее у вас выступит,
Другому голова рубить».
225 По тоем было Чурилы по Пленковичи,
А держали поруку двумя градмы:
Первым Киевом, другим Черниговым;
А по том было по молодом боярине,
По нем не было никакой порукушки,
230 а держал
по нем крепкую поруку-ту
Тот владыко черниговский,
Тот крестовый его батюшка.
А не спустя боярина домой сгонять
За своим за платьицем за цветныим.
235 Закручинился боярин, запечалился,
Садился скоро на ременцет стул,
Писал он скорописцатые герлики,
Полагал в сумки переметные,
0тпущал он мала бурушка-кавурушка.
240 Тут стал его бурушка поскакивать
С горы на гору, с холмы на холму,
Реки-озера перескакивать,
Широки раздолья между ног пущать.
Как будет во Индии во богатыя
245 У него государыни родной матушки
На широком двори,
Заржай голосом лошадиныим;
Тут услыхала государыни родна матушка,
Выбегала она на крыльцо на переное,
250 Увидала она своего добра коня,
Сама
говорит да таково слово:
«Видно, нет жива рожонова дитятки,
Стоит у крыльца один добрый конь».
Увидала она сумки переметные,
255 Сама говорит да таково слово,
Что «рожоно мое дитятко захвастливо,
Захвастливо да, знать, захвачено».
Снимала она сумки переметные,
Вынимала скорописцатые герлыки,
260
Полагала ему платья цветные,
По
три пары положила на всякий день,
Ново-наново на три года,
Ай на три года да еще на три дни,
Отпущала мала бурушка-кавурушка. '
265 Как он будет во гради во Киеви,
У
ласкова князя у Владимира,
У Владимира на широком двори,
Заржай голосом лошадиныим:
244
Вси во граде приужаснулися.
270 Услыхал молодой боярин Дюк Степанович:
«Знать, пришел малый бурушка-кавурушка».
Получал свои платья цветные.
Тут поехали они во чисто поле поликовать:
Тот Чурилушка Пленкович
275 Погнал лошадей туды целым стадом,
А тот молодой боярин Дюк Степанович
Пораньше поутру повыстанет,
Бурка в росы он повыкатает,
На бурки-то шерсть переменится.
280 Проездили они цело три года,
Цело три года да еще по три дни;
Сегодни им идти ко божьей церкви:
«А который-то добрие из нас выступит,
Другому из нас голова рубить».
285 Как тот Чурилушка Пленкович —
Во своем во граде ему деется.
Приходили
как в церковь божию,
Тот Чурилушка Пленкович
Он
становился на крылосо на правое,
290 А тот молодой боярин Дюк Степанович
Становился на крылосо на левое.
Как тот Чурилушка Пленкович
Он стал плеточкой по пуговкам поваживать,
Он стал пуговку о пуговку позванивать:
295 Как от пуговки было до пуговки
Плывет змиище Горынчище.
Тут вси в церкви приужаснулися,
Сами говорят таково слово,
Что «у нашего Чурилушки Пленковича
300 Есть отметочка против молода боярина,
Против молода Дюка Степановича».
Закручинился боярин, запечалился,
Повесил свою буйну голову,
Утопил ясны очи во сыру землю,
305 Сам стал плеточкой по пуговкам поваживать,
Он
стал пуговку о пуговку позванивать:
Вдруг запели птицы певуции,
Закричали
зверки вси рыкуции;
А тут вси в церкви да озень пали,
310 Озень пали, а иные обмерли.
Говорит Владимир стольно-киевский:
«Ах ты молодой боярин Дюк Степанович!
Приуйми-тка птицы ты клевуции,
Призаклиць-ка зверей тых рыкуциих,
245
315 Оставь людей нам хоть на семена».
Говорил молодой Дюк Степанович:
«Ах ты солнышко Владимир стольно-киевский!
Не
твое я сегодня ем да кушаю,
Не хочу я теперечу тебя слушати».
320 Говорит владыка-то черниговский:
«Ах ты ей, крестово мое дитятко,
Молодой боярин Дюк Степанович!
Приуйми-тка птицы ты клевуции,
Призаклиць-ка зверей тых рыкуциих,
325 Оставь людей нам хоть на семена».
Он послушал крестового своего батюшки,
Он приунял птиц тых певуциих,
Призакликал зверей тых рыкуциих,
Сам говорил таково слово:
330 «Ах ты солнышко Владимир стольно-киевский!
Нам которому с Чурилой голова рубить?»
А тут говорил Чурилушка Пленкович:
«Ах ты молодой боярин Дюк Степанович!
Ты
ударь-ко о велик заклад:
335 Переехать нам чрез Пучай-реку,
А
и Пучай-река на два поприща;
Который-то не может перескочить,
Тому из нас и голова рубить».
Поехали они чрез Пучай-реку.
340 Говорил молодой
боярин Дюк Степанович:
«Твоя
похвальба наперед зашла,
Поезжай через реку ты попереди».
Как поехал Чурила чрез Пучай-реку —
О полуреки Чурила в воду вверзился,
345 А тот молодой боярин
Дюк Степанович
Скоро-наскоро скочил чрез Пучай-реку,
Еще того скорее поворот держал:
О полуреки да он припадывал,
350 Чурилу за желты кудри захватывал;
Повытащил Чурилу с конем с воды,
Не спустит Чурилы он до Киева,
А сам говорит таково слово:
«Ты солнышко Владимир стольно-киевский!
Нам которому с Чурилой голова рубить?»
355 Говорил Владимир стольно-киевский:
«Ах ты молодой боярин Дюк Степанович!
Не руби-тко ты Чурилы буйной головы,
А оставь нам Чурилу хоть для памяти»,
Говорил молодой боярин Дюк Степанович:
360 «Ах ты ей, Чурилушка Пленкович!
246
Пусть ты князем ты Владимиром упрошенный,
Пусть ты киевскими бабами уплаканный!
Не изди с нами со бурлаками,
А сиди во гради во Киеви,
365 Ты во Киеви во граде между бабами!»
Тут солнышко Владимир стольно-киевский
Он стал отправлять туда [h]
оценщиков,
Его Дюковых животов описывать:
Он старого казака Илью Муромца,
370 В других молода Добрынюшку Никитича,
А во третьих Олешу Поповича.
Испроговорит боярин Дюк Степанович:
«Не посылайте-ка Олешеньки Поповича, —
А его глазишечки поповские,
375 Поповские глазишечки, завидливы,
А ему оттоль да видь не выехать!
Посылайте-ко старого казака Илью Муромца,
В других молода Добрынюшку Никитича;
Не берите-ка бумаги на три месяца,
380 А вы берите-ка бумаги на три года,
А на три года да еще и на три дни».
Как отправились они во Индию во богатую,
Подъехали под Индию под богатую,
Повыстали на гору на высокую,
385 Увидели Индию тую богатую,
Сами говорят да таково слово:
«Знать, что молодой боярин Дюк Степанович
Он послал, знать, туды весточку на родину,
Чтобы зажгали Индию ту богатую:
390 Ай
горит Индия та богатая!»
Как подъехали они поближе-де:
У них крышечки в домах золоченые,
У них маковки на церквах самоцветные,
Мостовые рудожелтыми лесочками призасыпаны,
395 Сорочинские суконца приразостланы.
Пришли они в палаты белокаменны,
Ай сидит жена стара-матера,
Стара-матера сидит жена, вся в золоти.
Они бьют челом да поклоняются:
400 «Ты вздравствуешь, Дюковая матушка!»
Говорит жена стара-матера,
Что «я есть не Дюковая матушка
…………………………………………
Пришли они в покои в другие:
246
Сидит
жена стара-матера,
405 Еще более того она в золоти,
Она в золоти, да она в серебри.
Они бьют челом да поклоняются:
«Ты вздравствуешь, Дюковая матушка!»
Говорит жена стара-матера,
410 Что «я есть не Дюковая матушка,
А есть Дюкова колачница».
Говорят послы да княженецкие:
«Где же есть Дюковая матушка?»
Говорит
жена да стара-матера,
415 Что «ушла она к обедни ко долгия».
Идет
она из церквы из божия,
Двое-трое ю ведут под руки,
Она бьет челом, поклоняется:
«Вы здравствуйте, мужики вы обценщики!
420 Вы зачем сюда теперь приехали?
Знать, сиротских животишечек описывать?»
Садилися они за дубов стол хлеба кушати,
Они стали исть колачиков крупивчатых:
Колачик-от съидят — другого хочется,
425 Другой съидят — по третьем душа
горит,
Третий съидят — четвертый с ума нейдет.
Вышли из-за стола из-за дубового,
Проводила она их во погреба,
Посадила она ко сбруям ко лошадиныим:
430 Писали они тут по
три года,
По
три года они писали, по три дни,
Не могли обценить однех сбруй лошадиныих.
Повела
она их по погребам да по глубокиим:
Висят бочки красна золота,
435 А другие висят чиста серебра,
А третьи висят скатна жемчуга.
Повывела она на широкий двор:
А течет тут струйка золоченая, —
А тут не могли они сметы дать.
440 Говорила мужикам она обценщикам:
«Вы скажите-ко солнышку Владимиру,
Пущай
попродаст на бумагу весь Киев-град,
На чернила продаст весь Чернигов-град,
Тожно пусть приидет животишечков описывать».
445 Как приехали ко граду ко Киеву,
К тому ли ко солнышку ко Владимиру,
Сами
говорят таково слово:
«Ах ты солнышко Владимир стольно-киевский!
Наказывала тебе Дюковая матушка:
248
450 Велела на бумагу продать она весь
Киев-град,
На
чернила продать весь Чернигов-град,
Тожно приехать животишечков описывать.
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Ах ты молодой боярин Дюк Степанович!»
455 За твою за великую за похвальбу
Ты
торгуй в нашем во гради во Киеви,
Во Киеви во гради век без пошлины».
Тут молодой боярин Дюк Степанович
Он поехал к государыни родной матушки,
460 Тут сделал он с ней доброе
здоровьице.
Тут век про Дюка старину скажут:
Синему морю да на тишину,
А вам, добрым людям, на послушанье.
31
[Ставр Годинович и Василиса Микулична]
Во стольном было городе во Киеви,
У ласкова князя у Владимира
Как было пирование — почестный пир
На многие князи, на бояры,
5 На всех тых гостей званых-браныих,
Званых-браных гостей, приходящиих.
Все на пиру наедалися,
Все на честном напивалися,
Все на пиру порасхвастались:
10 Инный хвалится добрым конем,
Инный хвалится шелковым портом,
Инный
хвалится селами со приселками,
Инный хвалится городами с пригородками,
Инный хвалится родной матушкой,
15 А безумный хвастает молодой женой.
Из тыя из земли Ляховицкия
Сидел молодой Ставер сын Годинович:
Он
сидит за столом да сам не хвастает.
Испроговорил Владимир стольно-киевский:
20 «Ай же ты, Ставер сын Годинович!
Ты
что сидишь сам да не хвастаешь?
Аль
нет у тебя села со приселками,
Аль нет городов с пригородками,
Аль нет у тебя добрых комоней,
25 Аль не славна твоя родна матушка,
Аль
не хороша твоя молода жена?»
Говорит Ставер сын Годинович:
249
«Хотя есть у меня села со приселками,
Хотя есть города с пригородками,
30 Да то мне, молодцу, не похвальба;
Хотя есть у меня добрых комоней,
Добры комони стоят — все не ездятся,
Да
то мне, молодцу, не похвальба;
Хоть
славна моя родна матушка,
35 Да и то мне, молодцу, не похвальба;
Хоть
хороша моя молода жена,
Так
и то мне, молодцу, не похвальба:
Она всех князей-бояр да всех повыманит,
Тебя, солнышка Владимира, с ума сведет».
40 Все на пиру призамолкнули,
Сами говорят таково слово:
«Ты солнышко Владимир стольно-киевский!
Засадим-ка Ставра в погреба глубокие:
Так пущай-ка Ставрова молода жена
45 Нас князей-бояр всех повыманит,
Тебя, солнышка Владимира, с ума сведет,
А Ставра она из погреба повыручит!»
А
был у Ставра тут свой человек.
Садился
на Ставрова на добра коня,
50 Уезжал во землю Ляховицкую
Ко той Василисты Микуличной:
«Ах ты ей, Василиста дочь Микулична!
Сидишь ты — пьешь да проклаждаешься,
Над собой невзгодушки не ведаешь:
55 Как твой Ставер да сын Годинович
Посажен в погреба глубокие;
Похвастал он тобой, молодой женой,
Что «князей-бояр всех повыманит,
А солнышка Владимира с ума сведет».
60 Говорит Василиста дочь Микулична:
«Мне-ка деньгами выкупать Ставра — не выкупить;
Мне-ка силой выручать Ставра — не выручить;
Я могу ли нет Ставра повыручить —
Своею догадочкою женскою!»
65 Скорешенько бежала она к [фельшарам],
Подрубила волоса по-молодецки-де,
Накрутилася Васильем Микуличем,
Брала дружинушки хоробрыя,
70 Сорок молодцов удалых стрельцов,
Сорок молодцов удалых борцов,
Доехала ко-о граду ко Киеву.
Не доедутчи до-о града до Киева,
Пораздернула она хорош бел шатер,
250
Оставила дружину у бела шатра,
75 Сама поехала ко солнышку Владимиру.
Бьет челом, поклоняется:
«Здравствуй,
солнышко Владимир стольно-киевский
С молодой княгиней со Опраксией!»
Говорил Владимир стольно-киевский:
80 «Ты откудашной, удалый добрый молодец,
Ты коей орды, ты коей земли,
Как
тебя именем зовут,
Нарекают тебя по отечеству?»
Отвечал удалый добрый молодец,
85 Что «я есть из земли Ляховицкия,
Того короля сын ляховицкого,
Молодой Василий Микулич-де;
Я
приехал к вам о добром деле — о сватовстве
На твоей любимыя на дочери».
90 Говорил Владимир стольно-киевский:
«Я схожу — со дочерью подумаю».
Приходил он ко дочери возлюбленной:
«Ах ты ей же, дочь моя возлюбленна!
Приехал
к нам посол из земли Ляховицкия,
95 Того короля сын ляховицкого,
Молодой Василий Микулич-де,
Об добром деле — об сватовстве
На
тебе любимыя на дочери;
Что же мне с послом будет делати?»
100 Говорила дочь ему возлюбленна:
«Ты ей, государь родной батюшко!
Что у тебя теперь на разумй:
Выдаешь девчину сам за женщину!
Речь-поговоря — все по-женскому;
105 Перески [i]
тоненьки — все по-женскому;
Где жуковинья были — тут место знать;
Стегна жмет — все добра бережет».
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Я
схожу посла да поотведаю».
110 Приходит к послу земли Ляховицкия,
Молоду Василью Микуличу:
«Уж ты молодой Василий сын Микулич-де!
Не
угодно ли с пути со дороженьки
Сходить тебе во парную во баенку?»
115 Говорил Василий Микулич-де:
«Это с дороги не худо бы!»
Стопили ему парну баенку,
231
Покуда Владимир снаряжается,
Посол той поры во баенки испарился,
120 С байны идет — ему честь отдает:
«Благодарствуй на парной на баенки!»
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Что же меня в баенку не подождал?
Я бы в байну пришел — тебе жару поддал,
125 Я бы жару поддал и тебя обдал».
Говорил
Василий Микулич-де,
Что «ваше дело домашнее,
Домашнее дело, княженецкое;
А наше дело посольское —
130 Недосуг-то долго нам чваниться,
Во баенки долго нам париться;
Я приехал об добром деле — об сватовстве
На твоей любимый на дочери».
Говорил Владимир стольно-киевский:
135 «Я схожу — с дочерью подумаю».
Приходит он ко дочери возлюбленной:
«Ты ей же, дочь моя возлюбленна!
Приехал есть посол земли Ляховицкия
Об добром деле — об сватовстве
140 На тебе любимыя на дочери;
Что же мне с послом будет делати?»
Говорит как дочь ему возлюбленна:
«Ты ей, государь мой родной батюшко!
Что у тебя теперь на разуми:
145
Выдаешь девчину за женщину!
Речь-поговоря — все по-женскому;
Перески тоненьки — все по-женскому;
Где жуковинья были — тут место знать».
Говорил Владимир стольно-киевский:
150
«Я схожу посла да поотведаю».
Приходит ко Василью Микуличу,
Сам говорил таково слово:
«Молодой
Василий Микулич-де!
155 Не угодно
ль после парной тебе баенки
Отдохнуть во ложни во теплыя?»
«Это после байны не худо бы!»
Как шел он во ложню во теплую,
Ложился на кровать на тесовую,
160 головой-то ложился, где ногами быть,
А ногами ложился на подушечку.
Как шел туда Владимир стольно-киевский,
Посмотрел во ложню во теплую:
Есть широкия плеча богатырские.
252
Говорит посол земли Ляховицкия,
165 Молодой Василий Микулич-де:
«Я приехал о добром деле — об сватовстве
На твоей любимыя на дочери;
Что
же ты со мной будешь делати?»
Говорил Владимир стольно-киевский:
170 «Я пойду — с дочерью подумаю».
Приходит ко дочери возлюбленной:
Ай же дочь моя возлюбленна!
Приехал посол земли Ляховицкия,
Молодой Василий Микулич-де,
175 За добрым делом — за сватовством
На
тебе любимыя на дочери;
Что
же мне с послом будет делати?»
Говорила дочь ему возлюбленна:
«Ты ей, государь родной батюшко!
180 Что у тебя теперь на разуми:
Выдаешь девчину сам за женщину!»
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Я схожу посла да поотведаю».
«Ах ты молодой Василий Микулич-де!
185 Не угодно ли с моими дворянами потешиться,
Сходить с ними на широкий двор,
Стрелять в колечко золоченое,
Во тоя в острии ножовыя,
Расколоть-то стрелочка надвое,
190 Чтоб были мерою равненьки и весом равны?»
Стал стрелять стрелок перво князевый:
Первой раз стрелил — он не дострелил,
Другой раз стрелил — он перестрелил,
Третий раз стрелил — он не попал.
195 Как стал стрелять Василий Микулич-де,
Натягивал скоренько свой тугий лук,
Налагает
стрелочку каленую,
Стрелял в колечко золоченое,
Во тоя острея во ножевая,
200 Расколол он стрелочку надвое —
Они мерою равненьки и весом равны.
Сам говорит таково слово:
«Солнышко Владимир стольно-киевский!
Я приехал об добром деле — об сватовстве
205 На твоей на любимыя на дочери;
Что
же ты со мной будешь делати?»
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Я схожу-пойду — с дочерью подумаю».
Приходит к дочери возлюбленной:
253
210 «Ай же ты, дочь моя возлюбленна!
Приехал есть посол земли Ляховицкия,
Молодой Василий Микулич-де,
Об добром деле — об сватовстве
На тебе любимыя на дочери;
215 Что же мне с послом будет делати?»
Говорила дочь ему возлюбленна:
«Что
у тебя, батюшка, на разуми:
Выдаваешь ты девчину за женщину!
Речь-поговоря — все по-женскому;
220 Перески тоненьки — все по-женскому;
Где жуковинья были — тут место знать».
«Я схожу посла поотведаю».
Он приходит к Василью Микуличу,
Сам говорил таково слово:
225 «Молодой Василий Микулич-де,
Не угодно ли тебе с моими боярами потешиться,
На широком дворе поборотися?»
Как вышли они на широкий двор,
Как молодой Василий Микулич-де
230 Того схватил в руку, того в другую,
Третьего склеснет в середочку, —
По трою за раз он назень дожил;
Которых положит — тыи с места не стают.
Говорил Владимир стольно-киевский:
235 «Ты молодой Василий Микулич-де!
Укроти-ко свое сердце богатырское,
Оставь
людей хоть нам на семена!»
Говорил Василий Микулич-де:
«Я приехал о добром деле — об сватовстве
240 На твоей любимыя на дочери;
Буде с чести не дашь — возьму не с чести,
А не с чести возьму — тебе бок набью!»
Не пошел больше к дочери спрашивать,
Стал он дочь свою просватывать.
245 Пир идет у них по третий день,
Сего
дни им идти к божьей церкви;
Закручинился Василий, запечалился.
Говорил Владимир стольно-киевский:
Что же ты, Василий, невесел есть?»
250 Говорит Василий Микулич-де,
Что «буде на разумй невесело:
Либо батюшко мой помер есть,
Либо матушка моя померла.
Нет ли у тебя загусельщичков,
255 Поиграть во гуселышка яровчаты?»
254
Как повыпустили они загусельщиков,
Все они играют — всё невесело.
«Нет ли у тя младых затюремщичков?»
Повыпустили младых затюремщичков.
260 Все они играют — всё невесело.
Говорит Василий Микулич-де:
«Я слыхал от родителя от батюшка,
Что посажен наш Ставер сын Годинович
У
тебя во погреба глубокие:
265 oh горазд играть в гуселышки яровчаты».
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Мне повыпустить Ставра —
Мне
не видеть Ставра;
А не выпустить Ставра —
270 Так разгневить посла!»
А не смет посла он поразгневати,
Повыпустил Ставра он из погреба.
Он стал играть в гуселышка яровчаты —
Развеселился Василий Микулич-де,
275 Сам говорил таково слово:
«Помнишь, Ставер, памятуешь ли,
Как мы маленьки на улицу похаживали,
Мы с тобой сваечкой поигрывали:
Твоя-та была сваечка серебряная,
280 А мое было колечко позолоченное?
Я-то попадывал тогды-сёгды,
А ты-то попадывал всегды-всегды?»
Говорит Ставер сын Годинович,
Что «я с тобой сваечкой не игрывал!»
285 Говорит Василий Микулич-де:
«Ты помнишь ли, Ставер, да памятуешь ли,
Мы ведь вместе с тобой в грамоты училися:
Моя
была чернильница серебряная,
А твое было перо позолочено?
290 А я то помакивал тогды-сёгды,
А ты-то помакивал всегды-всегды?»
Говорит Ставер сын Годинович,
Что «я с тобой в грамоты не учивался!»
Говорил Василий Микулич-де:
295 «Солнышко Владимир стольно-киевский!
Спусти-ко Ставра съездить до бела шатра,
Посмотреть дружинушки хоробрыя?»
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Мне спустить Ставра — не видать Ставра:
300 Не спустить
Ставра — разгневить посла!»
А не смет он посла да поразгневати:
255
Он спустил Ставра съездить до бела шатра,
Посмотреть дружинушки хоробрыя.
Приехали они ко белу шатру,
305 Зашел Василий в хорош бел шатер,
Снимал с себя платье молодецкое,
Одел
на себя платье женское,
Сам говорил таково слово:
«Тепереча, Ставер, меня Знаешь ли?»
310 Говорит Ставер сын Годинович:
«Молода Василиста дочь Микулична!
Уедем мы во землю Политовскую!»
Говорит Василиста дочь Микулична:
«Не есть хвала добру молодцу
315 Тебе воровски из Киева уехати:
Поедем-ко свадьбы
доигрывать!»
Приехали ко солнышку Владимиру,
Сели за столы за дубовые.
Говорил Василий Микулич-де:
320 «Солнышко Владимир стольно-киевский!
За
что был засажен Ставер сын Годинович
У тебя во погреба глубокие?»
Говорил Владимир стольно-киевский:
«Похвастал он своей молодой женой,
325 Что князей-бояр всех повыманит,
Меня,
солнышка Владимира, с ума сведет».
«Ай ты ей, Владимир стольно-киевский!
А нынче что у тебя теперь на разуми:
Выдаешь девчину сам за женщину,
330 3а меня Василисту за Микуличну?»
Тут солнышку Владимиру к стыду пришло;
Повесил свою буйну голову,
Сам говорил таково слово:
«Молодой Ставер сын Годинович!
335 За твою великую за похвальбу
Торгуй во нашем городи во Киеви,
Во Киеви во граде век беспошлинно».
Поехали во землю Ляховицкую,'
Ко тому королю ляховицкому.
340 Тут век про Ставра старину поют:
Синему морю на тишину,
Всем-всем добрым людям на послушанье.
256
32
Старина о Грозном царе Иване
Васильевиче
Когда ж-то воссияло солнце красное,
Тогда-то воцарился у нас Грозный царь,
Грозный царь Иван Васильевич.
Заводил он свой хорош почестный пир:
5 Все на почестном напивалися,
И
все на пиру порасхвастались.
Говорил
Грозный царь Иван Васильевич:
«Есть чем царю мне похвастати:
Я повынес царенье из Царя-града,
10 Царскую порфиру на себя одел,
Царский
костыль себе в руки взял
И повыведу измену с каменной Москвы!»
С-по тыя было палаты белокаменной
Как не красное солнышко катилося,
15 А не скатный жемчуг рассыпается,
Ходит
маленькой Иванушко
царевич-государь,
Испроговорит он таково слово,
Что «не вывести измены с каменной Москвы:
Сидит-то измена за одним столом,
20 Ис [j] -пьет
измена одни кушанья,
Платьица носит одноцветные,
Сапожки на ножках одноличные».
Говорил Грозный царь Иван Васильевич:
«Уж ты маленькой Иванушко царевич-государь!
25 Ты подай же изменщика мне на очи:
Я изменщику голову срублю».
Испроговорил Иванушко царевич-государь,
Глупым детским разумом промолвился:
«Как на братца сказать — так мне братца жаль,
30 На себя мне-ка сказать — так
мне-ка живу не бывать;
Буде сказать мне на братца своего,
На того на Федора Ивановича.
Ей ты государь родной батюшка!
Когда же мы брали с тобой Царский град,
35 Ты-то ехал по краечку,
Я-то ехал по другому,
А
братец мой ехал по середочки.
Наперед послов он пороссылал,
Чтобы удалые поразбегались,
40 А малые по кувырк-травы развалялися,
257
А старые при домах оставалися.
Теперичу измена вся повыстала».
Разгорячился
Грозный царь Иван Васильевич,
Скричал же своим зычным голосом:
45 «Ай вы ей, палачи немилостивы!
Вы возьмите-ка Федора Ивановича
За тыя за ручки за белые,
За тые за перстни за злаченые,
Сведите-ка Федора в чисто поле,
50 На тое болотцо на Житное,
На
тую на плашку на липову,
Отрубите ему буйну голову!»
Во тую ли пору, во то время
Все палачи поразбегались,
55 Которые разумны — растулялися,
Остался вор Малютушка Скуратов сын.
Сам говорил таково слово:
«Я много казнил царей, царевичей,
Без счету королей, королевичей,
60 И тебя, Федора, не спущу!»
Берет его за ручки за белые,
За тые за перстни за злаченые,
Повел Федора в чисто поле,
На
тое болотцо на Житное,
65 Срубить Федору буйну голову.
Услыхала Авдотья Романовна,
Его государыня родна матушка,
Она чеботы обула на босу ногу,
Кунью шубоньку одела на одно плечо,
70 Побежала на горку на Вшивую
Ко своему ко братцу ко родимому,
Ко тому Никиты Романовичу.
Сретает братец ей родимый,
А сам говорит таково слово:
75 «Что же ты, сестрица, не в покруте,
В одной ты шубы черных соболей?»
Говорит Авдотья Романовна:
«Ты ей же, братец мой родимый,
Ты ей, Никита Романович!
80 Над собой невзгодушки не ведаешь:
Нет жива твоего любимого племянничка,
Того ж-де Федора Ивановича;
Повел вор Малютушка Скуратов сын
На тое болотце на Житное,
85 На тую плашку на липову,
Срубить Федору буйну голову».
258
Как тот Никита Романович
Он кидается, скоро бросается,
Берет
узду в руки тесмяную,
90 Одевал на мала бурушка-кавурушка,
Садился
скоро на добра коня,
Не на седлана, не на уздана,
Городом едет, голосом крычит,
Голосом крычит, сам рукой машет:
95 «Ты ей вор, Малютушка Скуратов сын!
Не
казни-ка ты молодого царевича,
Ты
не тем ли кусом сам задавишься».
Малютка того не пытаючи,
Берет Федора за желты кудри,
100 Клонит на плашку на липову,
Хочет срубить буйну голову.
Наехал Никита Романович,
Смахнул саблей востроей,
Отнес Малютки буйну голову
105 За него поступки неумильные.
Он брал-де Федора Ивановича,
Увозил на горку на Вшивую.
Сегодни день был субботний,
Завтре день воскресный-де,
110 Ехать нам ко ранной ко заутрени.
Как тот Грозный царь Иван Васильевич,
Как
нет жива молодого царевича,
Сокрутился он во платье во опальное,
Заложил
лошадей вороных
115 Под ты [кареты] под черные,
Поехал
ко ранной ко заутрени.
А
тот Никита Романович
Со тыя со великия радости
Одел на себя платье цветное,
120 Платье цветное, самолучшее,
Поехал ко ранной ко заутрени.
Крест кладет по-писаному,
Поклон ведет по-ученому,
На все три-четыре стороны,
125 А Ивану Васильевичу в особину:
«Ты
здравствуй, Грозный царь Иван Васильевич,
Со своей со любимой семьей,
Со молодой со Авдотьей со Романовной,
Со своима со малыма детушкамы,
130 Со тыим со Федором Ивановичем,
Со тыим Иваном Ивановичем!»
Говорил Грозный царь Иван Васильевич:
259
«Ты ей же, шурин мой любимый,
Ты ей, Никита Романович!
135 Знать, ты над собой невзгодушки не ведаешь?
Ведь нет жива твоего любимого племянничка,
Того-де Федора Ивановича:
Увел вор Малютушка Скуратов сын
На
тое болотцо на Житное,
140 На тую на плашку на липову,
Срубить-де ему буйну голову».
Говорит Никита Романович:
«Здравствуй, Грозный царь Иван Васильевич,
Со своею с молодой семьей,
145 С молодой Авдотьей Романовной,
Со своима со малыма детушкамы,
Со тыим со Федором Ивановичем,
Со тыим Иваном Ивановичем!»
Говорит Грозный царь Иван Васильевич:
150 «Ты ей же, шурин мой любимый,
Ты ей, Никита Романович!
Знать, ты над собой невзгодушки не ведаешь?
Ведь нет жива твоего любимого племянничка,
Того ж-де Федора Ивановича:
155 Увел вор Малютушка Скуратович
На
тое болотцо на Житное,
На тую на плаху на липову,
Срубить-де ему буйну голову».
Третий раз говорит Никита Романович:
160 «Ты здравствуй, Грозный царь Иван
Васильевич,
Со своею любимой семьей,
Со молодой Авдотьей Романовной,
Со своима со малыма со детушкамы,
Со тыим со Федором Ивановичем,
165 Со тыим Иваном Ивановичем!»
Говорит Грозный царь Иван Васильевич:
«Ты ей же, шурин мой любимый,
Ты ей же, Никита Романович!
Знать, ты надо мной насмехался!
170 Отстою как я раннюю заутреню,
Прикажу тебе, Никиты, голову срубить».
Сам говорит таково слово:
«Как
по ворах было, по разбойниках,
По разбойниках, по ворах есть заступщики;
175 По моем было рожоном по дитятки,
По нем не было никакой заступушки!»
Говорит Никита Романович:
«Бывает ли грешному прощенье-то?»
260
«Хоть бывает прощенье, да теперь взять негде».
180 Говорит Никита Романович,
Что «не отрублена буйна голова
Тому ж-де Федору Ивановичу,
А отрублена буйна голова
Тому Малюты Скуратову».
185 Говорил Грозный царь Иван Васильевич,
Он
кидается скоро, бросается
Ко
тому ко Никиты ко Романовичу,
Берет его за ручки за белые,
Целует во уста во сахарные,
190 Сам говорит таково слово:
«Мне-ка
чем тебя наскори пожаловать?
Дать
тебе села со приселкамы,
Али дать города с пригородкамы,
Али дать тебе золотой казны?»
195 Говорит Никита Романович:
«Есть у меня золотой казны,
Есть городов с пригородкамы
И
есть и сел со приселкамы,
То мне, молодцу, не похвальба;
200 А ты дай-ка мне, Микитину, вотчину:
Хоть с петли уйди, хоть коня угони,
Хоть коня угони, хоть жену уведи,
Столько ушел бы в Микитину вотчину —
Того доброго молодца бог простит».
205 Он пожаловал Микитиной его вотчиной:
Хоть
с петли уйди, хоть коня угони,
Хоть коня угони, хоть жену уведи,
Столько ушел бы в Микитину вотчину —
Того доброго молодца бог простит.
210 Тут век про Микиту старину скажут:
Синему морю на тишину,
Вам, добрым людям, на послушанье.
33
Земский собор
Во тоя было Москвы белокаменной,
У того царя сударь Алексея Михайловича московского.
Выходил как он из божьей церкви,
Становился он на лобно сударь место,
5 На тую сударь зеленую дубраву,
Говорил
он, надежа государь-царь:
«Ай же вы, князи, думные бояра!
261
Пособите государю дума думати,
Надо
думать крепка дума, не продумать,
10 Мне-ка пишет нынь король земли Шведской:
Он просит у нас города Смоленца,
Давает ли нам Хинскую землю.
Отдать ли нам Смоленец, не отдати,
Аль нам за Смоленец постояти,
15 Дли нам на Смоленец нанимати?»
Выходил перво князь астраханский,
Он-то близко к государю становился,
Он понизку государю поклонился:
«Ты
ай сударь надежа государь-царь,
20 Алексей сударь Михайлович московской!
Бласлови мне, государь, слово смолвити,
Что «Смоленец есть строенье не московско,
А Смоленец есть строеньице литовско;
Во Смоленце стрельцов нет нисколько,
25 Во Смоленце казны нет ни копейки:
Отдадим туда город-от Смоленец,
А возмите у них Хинскую землю!»
Государю тыя речи не слюбилися.
Говорил сударь надежа государь-царь,
30 Алексей сударь Михайлович московской:
«Вы ай же, малы детушки, солдаты!
Пособите государю дума думати,
Мне-ка думать крепка дума, не продумати.
Мне-ка пишет нынь король земли Шведской:
35 Он просит у нас города Смоленца,
А давает ли нам Хинскую землю.
Так
отдать ли нам Смоленец, не отдати,
Аль нам за Смоленец постояти,
Аль нам на Смоленец нанимати?»
40 Выходил второй князь, бухарский,
Он-то близко к государю становился,
Он понизку государю поклонился:
«Ты
Ай сударь надежа государь-царь,
Алексей сударь Михайлович московской!
45 Бласлови мне, государь, слово смолвити,
Что «Смоленец есть строенье не московско,
А Смоленец есть строеньице литовско;
Во Смоленце стрельцов нет нисколько,
Во Смоленце казны нет ни копейки:
50 Отдадим туда город-от Смоленец,
А возмем себе Хинскую землю».
Государю тыя речи не слюбилися.
Говорил сударь надежа государь-царь,
262
Алексей сударь Михайлович московской:
55 «Вы ай же, малы детушки, солдаты!
Пособите государю дума думати,
Надо думать крепка дума, не продумать.
Мне-ка пишет нынь король земли Шведской:
Он просит у нас города Смоленца,
60 А давает нам Хинскую землю.
Так отдать ли нам Смоленец, не отдати,
Али
нам за Смоленец постояти,
Али нам на Смоленец нанимати?»
Выходил князь Данила Милославской,
65 Он-то близко к государю становился,
Он понизку государю поклонился:
«Ты ай сударь надежа государь-царь,
Алексей сударь Михайлович московской!
Бласлови мне, государь, слово смолвити,
70 Что «Смоленец есть строенье не литовско,
А Смоленец есть строеньице московско;
Во Смоленце есть стрельцов сорок тысяч,
Во Смоленце казны есть — сметы нету:
Не дадим мы туда города Смоленца,
75 А не возьмем себе Хинскую землю!»
Государю тыя речи прилюбились.
Говорил
сударь надежа государь-царь,
Алексей сударь Михайлович московской:
«Ты ай же, князь Данила Милославской!
80 Мне-ка чем тебя наскоре пожаловать,
Я пожалую во Смоленце воеводой».
Астраханскаго-то взял — повесил,
А бухарскому-то князю голову срубил.
33 а
Земский собор
Вот
я было в Москве белокаменной,
Из тоя было из божьей из церкви,
Вот я было от обедни от долгоей
Выходил как Алексей сударь Михайлович московской.
5 Становился он на лобно сударь на место,
На тую сударь зеленую дубраву,
Говорил асу надежа государь-царь,
Алексей сударь Михайлович московской:
«Ай же вы, князи, думные бояра!
10 Пособите государю дума думати:
Надо думать крепка дума, не продумати.
Мни-ка пишет нонь король земли Шведския:
263
Он уж просит у нас города Смоленска,
А давает ли нам Химскую землю,
15 Так отдать ли нам Смоленск али не отдати,
Али нам за Смоленск постояти,
Али нам на Смоленск нанимати?»
Выходит перво князь востраханский,
Он поблизку государя становился,
20 Он понизку государю поклонился:
«Ай
ты, ай асу надежа государь-царь,
Алексей сударь Михайлович московской!
Благослови мне, государь, слово смолвити,
Что «Смоленск есть строенье не московско,
25 А Смоленск есть строенье литовско;
Во Смоленске стрельцов нет нисколько,
Во Смоленске казны нет ни копейки:
Отдадим мы туда город Смоленской,
А возмем себе Химску землю!»
30 Государю тыи речи не слюбилися.
Говорил асу надежа государь-царь:
«Ай же вы, купцы-гости богатые!
Пособите государю дума думати:
Надо
думать крепка дума, не продумати.
35 Мни-ка пишет нонь король земли Шведския:
Он у нас просит города Смоленска,
А давает ли нам Химскую землю.
Так отдать ли нам Смоленск али не отдати,
Али нам за Смоленск постояти,
40 Али нам на Смоленск нанимати?»
Выходил второй князь, бухарской,
Он поблизку государя становился,
Он понизку государю поклонился:
«Ай
ты, ай асу надежа государь-царь,
45 Алексей сударь Михайлович московской!
Благослови мне, государь, слово смолвити,
Что «Смоленск есть строенье не московско,
А Смоленск есть строенье литовско;
Во Смоленске стрельцов нет нисколько,
50 Во Смоленске казны нет ни копейки:
Отдадим мы туда город Смоленской,
А себе возмем Химскую землю!»
Государю тыя речи не слюбилися.
Говорил асу надежа государь-царь:
55 «Ай же вы, малые детушки, солдаты!
Пособите государю дума думати:
Надо думать крепка дума, не продумати.
Мни-ка
пишет нонь король земли Шведския:
264
Он уж просит у нас города Смоленска,
60 А давает ли нам Химскую землю,
Так
отдать ли нам Смоленск али не отдати,
Али нам за Смоленск постояти,
Али нам на Смоленск нанимати?»
Выходил третий князь, Данила Милоставской,
65 Он поблизку государю становился,
Он понизку государю поклонился:
«Ай
ты, ай асу надежа государь-царь!
Благослови нам, государь, слово смолвити,
Что «Смоленск есть строенье не литовско,
70 А Смоленск есть строенье московско;
Во Смоленске стрельцов есть сорок тысячей,
Во Смоленске казны есть — сметы нету:
Уж мы станем за Смоленск стояти,
Уж мы станем на Смоленск нанимати,
75 Не дадим мы туда города Смоленска,
Не возмем себе Химския земли!»
Государю тыи речи прилюбилися.
Говорил асу надежа государь-царь:
«Ай ты, Ай асу князь Данила Милостравской!
8 0Мне-ка чем же бы тя наскоро пожаловати?
Я пожалую во Смоленске воеводою!»
Астраханскаго-то князя взял — повесил,
А бухарскому-то князю голову срубил.
34
О Настасье, королевичне политовской
Как бы на соловья
Не зима бы студеная,
Не морозы крещенские,
Не летал бы млад соловей
5 По мхам, по болотищам,
По частым наволокищам.
Как бы на молодца
Не служба государева
(Не наборы солдатские),
10 Не ходил бы я, молодец,
По чужой дальней стороны,
По Свирской украйны.
Проходил молодец из орды в орду,
Прошел молодец к королю в Литву:
15 «Ты батюшко, король литовскиий!
Прими-ко меня во слуги-рабы,
265
Во слуги-рабы, хоть во конюхи,
Избавь меня от службы государевой».
Положил он добра молодца во конюхи,
20 Цену он назначил ему по сту в год.
Я во конюхах жил цело три году,
Служил королю верой-правдою,
Верой-правдою служил неизменною.
Меня бог, добра молодца, миловал,
25 А король молодца любил-жаловал,
Пожаловал он молодца во стольники,
Положил он молодцу по двести в год.
Я во стольниках жил три году,
Служил королю верой-правдою,
30 Верой-правдою служил неизменною.
Меня
бог, добра молодца, миловал,
А король молодца любил-жаловал,
Пожаловал молодца он во ключники,
Положил он молодцу по триста в год.
35 Я во ключниках жил цело три году,
Не
шел молодец во царев кабак,
Не пил молодец меду сладкого,
Не пил молодец пива пьяного,
Не закусывал он белым сахаром [k] .
40 У того короля литовского
Была дочь его — Настасья красивая.
Говорила королю литовскому:
«Батюшко король литовский,
Литовский король, земли Польския!
45 Мне дай ко кроватке кроватничка».
Говорил король политовскиий:
«Молодая Настасья-королевична!
Выбирай ко кроватке кроватничка,
Хоть из князей, а хоть из бояр,
50 Хоть из сильных могучих богатырей,
Хоть из тех из поганых татаровей».
Говорила Настасья-королевична:
Мне не надо ко кровати кроватничка
Мне ни из князей, мне ни из бояр,
55 Мне ни из сильных могучих богатырей,
Мне не надо поганых татаровей,
А
ты дай ко кроватке кроватничка,
266
Своего дай любимого ключника».
Пожаловал ей любимого ключника
60 Стоять у кровати тесовыя,
Постилать-то перина пуховая,
Ей складать круто-складно зголовьице
И натянуть соболино одеяльице.
Три году служил я в кроватничках.
65 Тут зашел молодец во царев кабак,
И выпил молодец меду сладкого,
И выпил молодец пива пьяного,
Закусил молодец белым сухарем,
Заходил во кружало королевское,
70 И тут молодец порасхвастался:
«Я служил королю всех двенадцать лет:
Перво три году служил я в конюхах,
Друго три году служил я во стольниках,
Третье три году служил я во ключниках,
75 Это три году служил во кроватничках.
Меня бог, добра молодца, миловал,
А король молодца любил-жаловал.
Это
три году служил я у кроватички:
Не стилал я перинки пуховыя,
80 Не складал круто-спальне зголовьице,
Не натягивал соболино одеяльице,
А я спал на кровати тесовыя
С молодой Настасьей-королевичной».
Схватили меня, добра молодца,
85 Донесли королю политовскому,
Посадили в тюрьму богадельную.
На
третий день добра молодца
Повели из тюрьмы богадельныя
Отрубить мне-ка буйну голову.
90 Говорил я, удалый добрый молодец:
«Ай вы ей, сторожа политовские!
Берите
с меня золотой казны:
Ведите
меня, добра молодца,
Помимо окошко королевнино».
95 Закрычал я, удалый добрый молодец:
«Прости, молода Настасья-королевична!
Как ведут меня, добра молодца,
Из той из тюрьмы богадельныя
Отрубить мне буйну голову».
100 Закрычала Настасья-королевична:
«Вы спустите его, добра молодца,
Возмите татарина мертвого,
Мертвого татарина, мерзлого,
267
Отрубите ему буйну голову,
105 д донесите королю политовскому,
Что
отрублена его буйна голова
За его поступки неумильные».
Приходил я к Настасье-королевичны,
Стала спрашивать меня, добра молодца:
110 «Скажи мне, удалый добрый молодец!
Есть ли у тебя в доме отец и мать,
Есть ли у тебя молода жена,
И
есть ли у тебя малы детушки?»
Говорил я, удалый добрый молодец:
115 «Есть у меня в доме отец и мать,
Есть
у меня молода жена,
И есть у меня малы детушки».
Говорила Настасья-королевична:
«Ты возми-ко мои золоты ключи,
120 Отмыкай-ка мои кованы ларцы,
Бери-ко себе золотой казны,
Столько бери, сколько надобно,
Чтоб было твоим малым детушкам
И осталось бы твоим младым внучатам».
125 Простился я с Настасьей-королевичной,
И пошел молодец в свою сторону.
Тут век про Настасью старину поют:
Синему морю на тишину
И вам, добрым людям, на послушанье.
130 Не успел-то я сегодня угореть,
Пришел
вечер, голова стала болеть,
Зашумели
самовары на столах.
Поднесите мне зеленого вина:
Отлучить бы [l]
от угару голова.
135 Мимо вашего широкого двора
Протекала
нонь широкая Нева,
Мимо ваших белокаменных палат
Протащили
Ваньку волоком в кабак.
34 а
О Настасье, королевны политовской
Как бы на соловья не зима бы студеная,
Не морозы крещенские,
268
Не
летал бы я, соловей,
По мхам, по болотникам,
5 По частым наволокищам [m] .
Как бы на молодца не служба государева
[И не наборы солдатские],
Не ходил бы я, молодец,
По чужой дальней стороны,
10 По Свирской украйны.
Проходил
молодец из орды в орду,
Зашел
молодец к королю в Литву:
«Ты батюшко, король политовский!
Прими-ко меня в слуги-рабы, хоть в конюхи».
15 Я во конюхах жил цело три года,
Служил королю верой-правдою,
Верой-правдою служил неизменною.
Меня
бог, добра молодца, миловал,
А король молодца любил-жаловал
20 [Нейдет молодец во царев кабак,
Не
пьет молодец меду сладкого,
Не пьет молодец пива пьяного,
Не закусывает молодец белым сахаром],
Пожаловал он молодца во стольники.
25 Я во стольниках жил три года,
Служил королю верой-правдою,
Верой-правдою служил неизменною.
Меня
бог, добра молодца, миловал,
А король молодца любил-жаловал,
30 Пожаловал молодца он во клюшники.
Я во клюшниках жил цело три года,
Служил королю верой-правдою,
Верой-правдою служил неизменною.
Меня бог, добра молодца, миловал,
35 А король молодца любил-жаловал
[Не шел молодец во царев кабак,
Не пил молодец меду сладкого,
Не пил молодец пива пьяного.
Не закусывал он белым сахаром].
40 У того короля политовского
Была
дочь его — Настасья красивая.
Говорила королю политовскому:
«Ты ей, государь родной батюшка!
Ты дай-ка мне молодого ключника».
269
45 Говорил король политовский:
«Ай
же дочь моя Настасья красивая!
Выбирай себе молодого ключника
Хоть из князей, а хоть из бояр,
А хоть из русских могучих богатырей,
50 А хоть из тех из поганых татаринов».
Говорила Настасья-королевична:
«Мне не надо ко кровати кроватничка,
Мне
ни из князей, мне ни из бояр,
Ни из русских могучих богатырей,
55 Ни из тех из поганых татаринов,
А ты дай ко кровати кроватничка,
Своего дай молодого ключника».
Он дал ей молодого ключника
Стоять у кровати тесовыя,
60 Постилать-то перина пуховая,
Ей складать круто-складно зголовьицо
И натянуть одеяло соболиное.
Тут
служил молодец цело три года.
Тут зашел молодец во царев кабак,
65 И выпил молодец меду сладкого,
И напился молодец пива пьяного,
И
зашел во кружало королевское,
И там молодец порасхвастался:
«Служил королю всех двенадцать лет:
70 Перво три года служил я во конюхах,
Друго три года служил я во стольниках,
Третье
три года служил я во ключниках,
Это
три года служил я во кроватничках.
Меня бог, добра молодца, миловал,
75 А король молодца любил-жаловал.
Это
три года служил я у кроватички:
Не стилал перинки пуховыя,
И не складал круто-складное зголовьице,
И не натягал соболина одеялышка,
80 А я спал на кровати тесовыя
С молодой со Настасьей-королевичной».
Тут
схватили меня, добра молодца,
Донесли королю политовскому;
Приказал
же король политовский
85 Посадить в тюрьму богадельную.
Через три дни-то молодому решение:
Отрубить-то ему буйну голову.
Тые сторожа политовские
Повели как меня, добра молодца,
90 Из той из тюрьмы богадельныя,
270
Говорил
я, удалой доброй молодец:
«Ай вы ей, сторожа политовские!
Берите
с меня золотой казны,
Вы столько берите, сколько надобно,
95 А ведите меня, добра молодца,
Помимо окошко королевнино».
Закричал
как удалой доброй молодец:
«Прости-ка, Настасья-королевична!
Ведут как меня, добра молодца,
100 Из той тюрьмы богадельныя
На тую плашку на липову,
Срубить-то мне буйну голову».
Закричала
Настасья-королевична:
«Спустите-ка этого молодца,
105 Возмите поганого татарина,
Хоть мертвого его, мерзлого,
Отрубите ему буйну голову,
А донесите королю политовскому,
Что
отрублена буйна голова
110 За его поступки неумильные.
Ай ты ей, удалой доброй молодец!
Есть
ли у тебя в доми отец и мать,
Есть ли у тебя молода жена,
Есть ли у тебя малы детушки?»
115 Говорил-то удалой добрый молодец,
Что «есть у меня в доми отец и мать,
И есть у меня молода жена,
И есть у меня малы детушки».
«Ай ты ей же, удалой доброй молодец!
120 Ты бери-ка мои золоты ключи,
Отмыкай-ка
мои кованы ларцы,
Бери-ка
себе золотой казны,
Столько бери, сколько надобно,
Чтобы было твоим малым детушкам».
125 Он набрал себе золотой казны,
Столько он взял, сколько надобно.
Тут
век про Настасью старину поют:
Синему морю на тишину,
Вам, добрым людям, на послушанье.
35
О царе Саламане и купце темном
Во тоем во граде в Ерусалиме
Стояли
у обедни у долгия.
271
Близ того храму великого
Стоял тут сад купца темного,
5 Пришел в тот сад купец темныий
Со своею женою законною,
Говорила жена ему возлюбленна:
«Ты ей же, муж мой возлюбленный!
В нашем саду во прекрасноем
10 Теперь новости объявилиси:
Выростали на древи у нас яблоки».
Подавала с кармана ему яблоко.
Как съел купец тую яблоку,
Сам говорил таково слово:
15 «Ты где, жена, взяла эти яблоки?»
Говорила жена ему возлюбленна,
Что «есть еще этих яблоков,
Только висят оне высоко есть.
Захватись-ко за дуб ты руками-де,
20 А я выстану в дуб тот высокиий,
Достану тебе эти яблоки».
У
самой в дубу была люлька там,
В этой люлечки был полюбовничек,
Ложилась она к ему в люлечку.
25 Во тую пору, во то время
Царь Давыд случился на [балкони] быть
Со своей прекрасной царицею;
Увидали слепого — за дуб держится,
Говорил царь Давыд со царицею:
30 «Если бы на сей час слепому бог прозрение
дал,
Что
бы он мог сделать со своей женой?»
Говорит царица прекрасная:
«На то бы были у моей сестры отверточки».
А сын во
чреве заговорил:
«Баба по-бабьи и суд судит!»
15 Мать говорит, что «я чего-нибудь выпью
И тебя во чреве употреблю».
А сын сказал, что «я выломлю боку —
Ребро проломлю и тут вон выду!»
То сотворил бог слепому глаза, то увидел он жену свою с
полюбовником в люльке и закрычал: «Ах ты, жена, эдакая дура! Как ты могла над
моей главой сотворить блуд?» То сказала ему жена: «Допусти меня только до зени, то я
вся твоя;хоть
ты меня бей, хоть ломи — только выслушай, что я тебескажу: я
ночесь спала и видела во сне сон: если бы мне над твоею главою сотворить блуд, то бы
тебе бог дал бы глаза». То взял свой муж свою жену за правую руку, поцеловал, и
пошли домой.
272
Сказал на то царь: «Что сей муж ничего со своей женой не сделал?
Так нечто ему и с глазами делать!» Два раза ступил и больше не видит.
Как скоро пришла домой царица, родила сына и приказала лакею: «Его вынести на
кухню, и заколоть его, и вынять из него сердце, и зажарить, и принести ко мне; что он будет мудрый и истребит меня». То сей час вынес лакей на
кухню; и он сказал лакею, что «не
истребляй меня; через меня и ты счастлив
будешь. А сей час иди в спальню: сука принесла шесть псов; то любого ты заколи, вынь из него сердце,
изжарь и отнеси ей». То сей час лакей
изжарил и принес к ней псиное сердце.
То взяла на вилку: «Ах, как оно на псину пахнет!» То сказал лакей, что «я нес и против спальни сронил на
пол, и сука схватила зубами». А он
себя велел отнести лакею в солому. А
царица послала лакея к кузнецу на место купить мальчика, и кузнец продал. Поутру отправился к овину за
соломой и нашел там мальчика; и стал
ростить за сына. Когда уже ему сполнилось
семь лет, то он начал говорить своему отцу: «Скажи-ко ты мне, тятенька, ходишь ли ты к царю?» Отвечал ему отец, что
«хожу». «А что же ты к нему ходишь, а к себе не зовешь?» То кузнец к царю шел и попросил к себе откушать. Спрашивал у отца сын, что «спросил ли ты у царя,
что большой ли он свитой будет?» То
царь сказал, что «я буду всей свитой».
«То с какого приходу вам кушанья становить? С большаго или с малого?» Отвечал ему царь, что «ставь с
полного приходу». То приходил кузнец
домой и закручинился. То спросил его
сын, что «для чего он так кручинен?» Отвечал ему отец, что «лутчи бы было не спрошано: приказал царь ставить кушанья
с полного приходу». Отвечал ему сын, что «дешевле этого кушанья и нету: поди и вози домой репу и парь пару». То сей час пришел царь, подали на стол одну пару и
печенки...
36
Нерассказанный сон
При тоем царе при Федоре Васильиче
Жил-был боярин богатыий.
У него было три сына, три любимыих,
И выстроил всем по дому по великому.
5 Посылал он перво сына старшего
Во свой во дом новостроенный,
Сам
говорил таковы слова:
«Ай же ты, мое чадо милое!
273
Что тебе во снях привидется [n]
10 Тот мне сон поросскажи».
Ему во снях ничего не привиделось.
По другую ночь послал сына среднего,
И ему ничего не привиделось.
По третью ночь послал сына младшего,
15 Ему чуден сон привиделся:
«Как бы я в тазу ноги мыл,
А отец опосля тую воду пил».
Убоялся удалый добрый молодец
И не смел того сна пороссказать.
20 Рассердился родитель его батюшка,
Отдал его во слуги-рабы
Тому ли большему боярину.
Он
служил у боярина три году,
Верой-правдою служил неизменною,
25 А боярин его любил-жаловал.
И стал у него боярин спрашивать:
«Скажи мне, удалый добрый молодец,
За что тебя отдал ко мне батюшка?»
Говорит удалый добрый молодец:
30 «А привиделся мне-ка чуден сон,
И не сказал я сну родитель-батюшку».
«Скажи мне-ка сон родительский».
Говорит удалый добрый молодец:
«Не сказал я сну родитель-батюшку,
35 Не скажу и тебе, своему барину».
Рассердился он на удала добра молодца,
Отдал его во солдатушки.
Молодой Иванушко Васильевич
Он в солдатушках служит три году
40 У того царя Федора Васильевича,
Верой-правдою служил неизменною,
А
царь его любил-жаловал.
И
стал его царь спрашивать:
«Ты скажи, удалый добрый молодец,
45 За что тебя барин отдал во
солдатушки?»
«Не сказал ему я сну отцовского».
«Скажи мне-ка сон родительский;
Не скажешь мне сну отцовского,
Посажу тебя в тюрьму богадельную».
50 И говорит ему Иван Васильевич:
«Не
сказал я сну родитель-батюшку
И не сказал своему барину,
274
Не скажу тебе, царское величество!»
Рассердился царь Федор Васильевич,
55 Посадил его в тюрьму богадельную,
Сам поехал за сине море
Свататься
на Настасье-царевичной
У того царя Василья Левидова.
Провожала его любима сестра,
60 Молода Анна свет Васильевна,
Простилась
она и воротилася,
Домой пошла и заплакала,
Зашла она к затюремщичкам,
Подавала
им по милостины.
65 Говорил ей удалый добрый молодец:
«Ай же ты, Анна Васильевна!
Уехал твой братец за сине море,
Не будет он взад во живности».
Тут
она порасплакалась,
70 Стала у него выспрашивать:
«Ты скажи, удалый добрый молодец,
Почему ты можешь знать,
Можешь
знать и высказывать?»
Тогда
он порасхвастался:
75 «Когда сделаешь со мной заповедь
великую —
Пойдешь за меня замуж
И назовешься моей молодой женой, —
Тогда избавлю от смерти от напрасныи
Твоего братца любимого».
80 Тут молода Анна Васильевна
Бежала к отцу ко духовному;
Писали они тут духовную
И давали ему золотой казны,
Столько давали, сколько надобно,
85 Отправляли его за сине море.
Едучись по тому синю морю,
Услыхал удалый добрый молодец
Шумячись сорок разбойников.
Закрычал удалый добрый молодец:
90 «Ай же вы, братцы-товарищи!
Приставайте
к круту бережку».
Выходил
он на крутой бережок,
Приходил
к сорока разбойникам
И стал их допрашивать:
95 «Ай же вы, удалые добрые молодцы!
Скажите мне, заповедайте,
Чего вы промежду собой спорите?»
Сказали
они ему, заповедали:
275
«Есть
у нас одна шапочка,
100 Одна шапочка-невидимочка:
Не можем мы ю порозделить,
На том мы и пораздорили».
Говорит удалый добрый молодец:
«Я разделю эту шапочку:
105 Натяну я свой тугий лук,
Наложу я стрелочку каленую,
Стрелю в одну сторону;
Бежите
вы вслед за стрелочкой,
Кто с этой стрелочкой сравняется,
110 Тому она доставается».
Натягивал он свой тугий лук,
Налагал-то стрелочку каленую,
Стрелил в одну сторону;
Тут они, сорок разбойничков,
115 Бросились за этой стрелочкой;
А он, удалый добрый молодец,
Тяпнул шапочку- невидимочку,
Садился во свою лодочку
И поезжал вперед по синю морю.
120 И услыхал опять удалый добрый молодец
Шумячись сорок разбойничков.
Приставал
он к круту бережку,
Приходил к сорока разбойникам
И
стал их допрашивать:
125 «Ай же вы, удалые добры молодцы!
Скажите мне, заповедайте,
Что вы промежду собой спорите?»
Сказали они ему, заповедали:
«Есть у нас одна скатереточка,
130
Скатереточка-хлебосолочка:
Не можем мы по-порбзделить,
На том мы и пораздорили».
Говорит удалый добрый молодец:
«Я разделю эту скатереточку:
135 Натяну я свой тугий лук,
Наложу я стрелочку каленую,
Стрелю в одну сторону;
Бежите
вы след за стрелочкой,
Кто с этой стрелочкой сравняется,
140 Тому она доставается».
Натягивал он свой тугий лук,
Налагал-то стрелочку каленую,
Стрелил в одну сторону;
Тут
они, сорок разбойничков,
276
145 Бросались за этой стрелочкой;
А он, удалый добрый молодец,
Тяпнул скатереточку-хлебосолочку,
Убежал
на свою лодочку
И поезжал вперед по синю морю.
150 И услыхал опять удалый добрый молодец
Шумячись сорок разбойников.
Приставал он к круту бережку,
Приходил к сорока разбойничкам
И
стал их доспрашивать:
155 «Ай же вы, удалые добрые молодцы!
Скажите мне, заповедайте,
Что вы между собой спорите?»
Сказали они ему, заповедали:
«Нашли мы ковер самолетныий:
160 Не можем его порозделить,
На
том мы и пораздорили».
Говорит удалый добрый молодец:
«Я разделю ковер самолетныий:
Натяну я свой тугий лук,
165 Наложу я калену стрелу,
Стрелю в одну сторону;
Бежите
вы вслед за стрелочкой,
Кто с этой стрелочкой сравняется,
Тому ковер доставается».
170 Натягивал он свой тугий лук,
Налагал-то
стрелочку каленую,
Стрелил в одну сторону;
Тут они, сорок разбойников,
Бросались за этой стрелочкой;
175 А он, удалый добрый молодец,
Тяпнул ковер самолетныий,
Убежал
на свою лодочку
И поехал вперед по синю морю.
Доехал
он по синю морю
180 Ко тому царю ко заморскому,
Ко грозному Василию Левидову;
Становился во пристань великую
Между тех черленыих кораблей
На
своей на малой на лодочке.
185 Выходил он на крутой бережок,
Стретается царю своему земельному
И
сам ему не спознается:
«Скажи
мне, царь, заповедай-ка,
Чего ты идешь, сам кручинишься?
190 Ведь ты здесь у царя теперь сватаешь».
277
Говорит царь Федор Васильевич:
«Сватал я у царя Василья Левидова.
Он дал мне заповедь великую:
Ко тому ко дню ко завтрию
195 Щить башмаки сафьянные,
Какие он еще вздумает.
А буде не сошью по разуму,
Отрубит мне буйну голову».
Говорит удалый добрый молодец:
200 «Поди-ко на свой черлен корабль,
Ложись-ко
спать рано с вечера,
Утро будет оно мудрое,
Мудренее будет утро вечера:
А все это тебе
поисправится».
205 Одевает он шапочку-невидимочку,
Приходит он к грозному царю,
Ко грозному царю Василью Левидову.
Шьют там у него сапожники,
Шьют-то башмаки зелен сафьян.
210 Тут удалый добрый молодец
Утянул он сафьяну зеленого,
Столько утянул, сколько надобно.
Как сшили башмаки сапожнички,
А он шил одним кончиком,
215 Положил башмаки на гвоздики
И унес их башмаки зелен сафьян.
Прохватилися удалые добры молодцы
И видят, что башмачки они спортили;
Тут они закручинились,
220 Перешили башмаки, понаводили.
Тут-то удалому добру молодцу
Попадает поутру Федор Васильевич,
Подавает
он башмаки зелен сафьян,
Сам говорит таковы слова:
225 На-кось ти, Федор Васильевич!
Снеси ты башмачки зелен сафьян
Ко
тому Василью ко Левидову,
А только наперед не показывай,
230 Чтобы были они с царскими равные».
Приходит Федор Васильевич
Во тыя палаты государевы
Ко тому Василью ко Левидову,
Сам говорит таковы слова:
235 Исполнил я твою заповедь великую.
Покажи-тко свои башмачики,
278
И тогда буду свои показывать».
Как
сличили они башмачики,
Его башмачики лучше их,
240 Из того же сафьяну из зеленого.
Говорил Василий Левидович:
«Ай же ты, Федор Васильевич!
Ко тому ко дню ко завтрию
Сшей-ко шубу черных соболей,
245 А паволоку, какую я здумаю».
Закручинился
царь, запечалился,
Пошел
на свой черлен корабль,
Попадает ему удалый добрый молодец:
«Ай
же ты, царь Федор Васильевич!
250 Ты чего идешь, сам кручинишься?»
«Грозный царь Василий Левидович
Накинул на меня службу великую:
Ко
тому ко дню ко завтрию
Сшить шуба черных соболей,
255 А паволока, какую здумает он;
Не
сошью буде шубы по разуму,
Отрубит мне-ка буйну голову».
Говорит Иванушко Васильевич:
«Поди-ко на свой черлен корабль,
260 Ложись-ко спать рано с вечера,
Утро будет оно мудрое,
Мудренее будет утро вечера:
Будет тебе шуба черных соболей».
Одевает он шапочку-невидимочку,
265 Приходит он ко грозному царю,
Ко грозному царю
Василью ко Левидову.
Шьют там у него добрые молодцы,
Шьют-то шубу черных соболей,
А паволоку-то дорогого самита.
270 Тут-то Иванушко Васильевич
Утянул он черных соболей,
Утянул он дорогого самита,
Столько утянул, сколько надобно.
Как сшили они шубу черных соболей,
275 Сшил он шубу белой ниточкой,
А заснули удалые добрые молодцы,
Утянул он их шубу черных соболей,
А повесил свою шубу на стоечке.
Прохватились тут добрые молодцы
280 И видят, что шубу они спортили;
Тут они закручинились,
Перешили шубу, понаводили.
279
Как удалому доброму молодцу/
Попадает поутру Федор Васильевич,
285 Подавает он шубу черных соболей,
Сам говорит таковы слова:
«На-кось ти шуба черных соболей,
Снеси ю ко Василью ко Левидову,
А только наперед не показывай,
290 Чтобы была она с царскою равная».
Приходит Федор Васильевич
Во тыя палаты государевы
Ко
тому Василью ко Левидову,
Сам говорит таковы слова:
295 «Ай же ты, грозный Василий Левидович!
Исполнил я твою заповедь великую.
Покажи-тко свою шубу черных соболей,
И тогда буду свою показывать».
Как показали они шубу черных соболей,
300 Его-то шуба лучше их,
А паволока дорогого самита.
Говорил Василий Левидович:
«Ай же ты, Федор Васильевич!
Ко тому ко дню ко завтрию
305 Наживи-тко три волосика,
Три волосика золоченыих,
Чтоб на каждой волосиночке по жемчужинке.
Не наживешь трех волосиков,
Отрублю тебе буйну голову,
310 А наживешь буде три волосика,
Отдадим завтра за тебя замуж свою дочи».
Закручинился
царь, запечалился,
Пошел на свой черлен корабль,
Попадает ему удалый добрый молодец:
315 «Ай же ты, царь Федор Васильевич!
Ты чего идешь, сам кручинишься?»
«Грозный царь Василий Левидович
Накинул на меня службу великую:
Ко тому ко дню ко завтрию
320 Нажить мне-ка три волосика,
Три волосика золоченыих,
Чтоб на каждой волосиночке по жемчужинке.
Не наживу буде трех волосиков,
325 Отрубит мне буйну голову,
А
наживу я три волосика,
Отдает завтра за меня замуж свою дочи».
Говорит Иванушко Васильевич:
«Поди-ко на свой черлен корабль,
280
Ложись-ко спать рано с вечера,
330 Утро будет оно мудрое,
Мудренее будет утро вечера».
Тут-то молодая царевична,
Тая-то
Настасья Левидовна,
Садилась она на черлен корабль
335 И поехала вперед по синю морю.
А был у ней дядюшка родимыий,
Родимый дядюшка, златоволосыий,
Во
тоем ли во царстве во Заморскоем.
Приезжала
она ко царству Заморскому,
340 Выходила на крут бережок,
Шла-то
в палаты государевы
Ко тому ко дядюшке ко златоволосому.
«Ай же ты, любимый дядюшка!
Дай-ко мне три волосика,
345 Три волосика с буйной головы.
Не охвота за царя идти за русского:
Как
не будет у него трех волосиков,
Отрубят ему буйну голову».
Дал
он ей три волосика.
350 А этот удалый добрый молодец,
Молодой Иванушко Васильевич,
Надевал шапочку-невидимочку,
Садился на ковер самолетныий,
И догонял Настасью Левидовну,
355 И заходил в палаты государевы.
Как тащила она три волосика,
А он хватил целой пясточкой;
Рассердился удалый добрый молодец,
Хватил он саблю вострую,
360 Отрубил царю буйну голову.
Приходит он к Федору Васильевичу,
Подает волос целу пясточку,
Подает ему буйну голову,
Сам
говорит таковы слова:
365 «Ай же ты, Федор Васильевич!
Ступай-ко ты ко Василью Левидову,
Покажи волос целу пясточку,
Сам
говори таковы слова:
«Если тебе мало целой пясточки,
370 Так есть у меня цела голова,
Цела голова, она отрублена.
Коли не выдашь своей дочери,
Отрублю тебе буйну голову».
Приходит Федор Васильевич
281
375 Во тыя палаты государевы,
Сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, грозный Василий Левидович!
Вот тебе волос цела пясточка;
Если тебе мало этой пясточки,
380 Так есть у меня цела голова,
Цела голова, она отрублена.
Коли не выдашь своей дочери,
Отрублю тебе буйну голову».
Закручинился грозный царь, запечалился,
385 Повыдал замуж свою дочушку
За того за Федора Васильевича,
Дал
он вслед сорок кораблей.
Говорил тут Иванушко Васильевич:
«Ай же ты, царь Федор Васильевич!
390 Скажи-тко царю Василью Левидову,
Пусть он про твоих заезжих добрых молодцев
Заведет пированье — почестен пир,
Покормит их он досыта,
Напоит-то он их допьяна».
395 Грозный царь Василий Левидович
Заводил пированье — почестен пир
На
многих князей, на бояр,
На всех полениц на удалыих
И на тыих добрых молодцев заезжиих.
400 Собиралися удалые
добры молодцы
Во
тыя палаты государевы,
Садилися за столики дубовые.
Как тут Иванушко Васильевич
Одел он шапочку-невидимочку,
405 Пошел в палаты государевы;
Как
были там столы накрытые,
Обрал он ества сахарные,
Обрал он питьица медвяные,
И вышли все голодны добры молодцы,
410 Что нечего было ни есть, ни пить.
Тут Федор Васильевич
Звал того Василья Левидова
Со своими удалыми добрыми молодцами
На свой черлен корабль на почестей пир,
415 На свое-то угощеньице завозное.
Собирался
царь Василий Левидович
Со
своима удалыми добрыми молодцами
На него черлен корабль,
420 Садились за столики дубовые.
Как тут Иванушко Васильевич
282
Налагал свою скатереточку-хлебосолочку —
Не могли они ествиц повыести,
Не могли они питьицев повыпити.
Говорил Федор Васильевич:
425 «Ай же ты, Василий Левидович!
На своем пированье — почестном пиру,
Во
своих палатах государевых,
Не
мог ты заезжих добрых молодцев
Накормить досыта и напоить допьяна.
430 А на моем черленом корабле,
На моем угощеньице завозноем,
Наедались твои молодцы досыта,
Напивались они допьяна,
Не могли они ествиц повыести,
435 Не могли они питьицев повыпити».
Тут
царь Василий Левидович
Отпускал свою дочи любимую,
Отпустил сорок кораблей.
Поехали они по синю морю.
440 А этот Иванушко Васильевич
Садился на ковер самолетныий
И полетел вперед черленых кораблей,
Прилетел
во землю во русскую
И садился в тюрьму богадельную.
445 Как приехал Федор Васильевич,
Стречает сестрица любимая,
Тая
ли Анна Васильевна:
«Здравствуй, Федор Васильевич!
Здорово ль ездил за сине море?»
450 «А все у меня благополучно ли?»
«Если б не я, так ты бы и жив не был».
Говорил ей Федор Васильевич:
«А
ты чем же мне там помогла?»
«Подала я тебе башмачики зелен сафьян,
455 Подала тебе шубу черных соболей,
Подала тебе волос целу пясточку».
«А кто у тебя ко мне отпущен был?»
«Был отпущен затюремный добрый молодец;
А я давала ему заповедь великую,
460 Тому добру молодцу затюремному,
Тому Иванушку Васильевичу,
Пойти
за него замуж,
Когда
избавит тебя от смерти напрасныя».
Приказал тут Федор Васильевич
465 Повыпустить Иванушка Васильева,
Отдавал за него Анну Васильевну,
283
Отделил
ему полцарства-полменства [o] .
Тут-то Иванушко Васильевич
Посылал звать своего родимого батюшка
470 pi заводил про него
пированье — почестей пир.
Накормили его ествами сахарными,
Напоили его питьями медвяными,
Положили спать в покои царские.
Как ездил Иванушко за сине море,
475 Простудил он ножки резвые,
Он их в теплой водушке отмачивал,
А
простуду с них он вываживал,
Полагал
он таз под кровать свою.
Как спал его родитель-батюшка,
480 Похотелося ему пить, похмельному,
И взял он таз с-под кроватушки
И выпил тую теплу водушку.
И
прохватился тут Иван Васильевич,
Схватился он за свою водушку:
485 «Кто повыпил мою водушку,
Тому отрублю буйну голову».
Говорит родитель его батюшка:
«Я выпил твою водушку».
«Отрубить наб буйна голова,
490 Почему ты выпил мою водушку.
Рассердился
ты на меня, батюшка,
Потому что я тебе сна не рассказал,
А
я видел тот сон во твоем новом дому:
Как бы я в тазу ноги мыл,
495 А ты, батюшка, опосля тую воду пил,
И
не смел того сна порассказать.
А тебе прощаю теперь твою вину».
Тут они с батюшкой помирилися,
Друг другу в ноги поклонилися,
500 И благословил его отец царствовать.
Тут век о Иванушке старину поют:
Синему морю на тишину,
А вам, добрым молодцам, на послушанье.
505 Девица — раскрасавица душа!
Есть котора круглолика и баска,
У той девушки по молодце великая тоска.
Есть котора румянешенька,
С молодцем идти радешенька.
Есть котора
притолакиват ногой,
284
510 Поведем тую девицу за собой.
У которой было семеро ребят,
Братцы, той девки не кушайте,
Меня, молодца, послушайте.
37
О царстве Подсолнечном,
царе Иване Васильевиче и царевиче Федоре
Ивановиче
При царе было Василье Михайловиче,
Жило при царе два мастера,
Одной работой занималися
И
между собой пораздорили.
5 И призывал их Василий Михайлович,
Сам
говорил таковы слова:
«Когда вы сделаете по штуке молодецкия
И
друг другу про себя не скажете,
Тогда вас обоих пожалую».
10 Один сделал орла самолетного,
Другой утушку, золоты крылья.
Раз
ю вылил, положил во таз воды —
Его утушка не заплавала.
Это ему дело не полюбилося:
15 Сломал он свою утушку,
Перелил
ю на другой раз;
Как положил ю во таз воды —
Его утушка стала плавати.
И взял яичко вареное,
20 Положил на поле тазовое —
Его утушка стала клевать яйцо,
Ея детушки тоже клюют.
Приходил он к Василью Михайловичу,
Приносил ему малую утушку,
25 Сам говорил таковы слова:
«Ай же ты, царь Василий Михайлович!
Возьми-ко мою малую утушку».
Брал он свою утушку,
Положил ю во таз воды;
30 И вынимает яичко вареное,
Полагает
на поле тазовое —
Его утушка стала плавати,
Ея детушки тут же плавают,
И все клюют яичко вареное.
35 Эта утушка царю прилюбилася.
Приходит с орлом самолетныим,
285
Вызывает царя на широк двор;
Вынимает орла самолетного
Из-под той полы с-под правый,
40 Садился на орла самолетного.
Улетает он во чисто поле
Под тыя под облака высокие,
Прилетает он назад с поля.
Этот орел царю понравился.
45 ц тут их обоих царь
пожаловал.
У того царя Василья Михайловича
Был сын Иван Васильевич.
Своим глупым умом-разумом
Заходит в кладовые в отцовские,
50 Брал орла самолетного,
Садился молодец на того орла,
Улетал во далече чисто поле
Под тыя под облака высокие,
Увидел царство под солнышком,
55 Под солнышком царство великое.
Назад он скорешенько ворочался,
Опушался на широкий двор,
Заходил в кладовые в отцовские,
Берет с собой золотой казны,
60 0н столько берет, сколько надобно,
Брал
он одежу себе царскую,
И брал он царский золотой перстень.
Выходил он на широкий двор,
Садился на орла самолетного,
65 Прилетел он в царство под солнышком,
Слезает
с орла самолетного
И начал по царству похаживать,
По Подсолнечному погуливать.
Во этом во царстве Подсолнечном
70 Стоял
терем, золоты верхи,
Круг этого терема был белый двор
О тых воротах о двенадцати,
О тых сторожах о строгиих.
Он начал у них выспрашивать,
75 Он начал у них выведывать:
«Для чего построен белый двор
О тых воротах о двенадцати?»
«Ты ей же, удаленький добрый молодец!
У нашего царя подсолнечного
80 Есть у него дочи любимая,
Молода Марья Лиховидьевна,
Посажена она во высок терем,
286
И поставлены сторожа строгие.
И сказали ему белицы-волшебницы,
85 Что «твоя будет дочи любимая
На шестнадцатом году во поношке [p] ».
Тут молодой Иванушко Васильевич
Он начал круг двора похаживать
И начал под крышу посматривать:
90 Во тоем во тереме высокоем
Насмотрел он окно полуциркольно [q] ,
И
в нем половинка не заперта.
Выходил он во чисто поле,
Садился
на орла самолетного,
95 Залетел он, удалый добрый молодец,
В это окно полуциркольно.
Стал он по терему похаживать,
Заходил
он к Марье Лиховидьевной
Во тыи покои во особые;
100 Он начал с ней разговаривать
И
начал с ней угощатися,
И в разные забавы заниматися.
Со тыя поры, с того времечка
Молодой Иванушко Васильевич
105 Почасту летал во царство Подсолнечно,
Он носил с собой питьицев медвяныих,
Пили, ели они, угощалися
И в разные забавы занималися.
Запели они песню в два голоса,
110 Услыхали тут сторожа строгие,
Доносили царю подсолнечному.
Приходил царь подсолнечный
Во тот во терем, золоты верхи,
Ко своей ко дочери любимыя;
115 Услыхал как Иванушко Васильевич,
Улетал в окно полуциркольно.
Как
говорит ему Марья Лиховидьевна:
«Ай же ты, родитель-батюшка,
Грозный царь Лиховид Лиховидьевич!
120 Что ты веришь сторожам строгиим!
Пою я песни разным голосом:
Когда
я весела-радошна,
Тогда пою песни веселые
287
Своим нежным голосочиком?
125 а когда
я порастоскуюся,
Растоскуюся и порасплачуся,
Тогда пою песни уныльные,
И пою голосом другиим».
Тому он, царь, поверовал.
130 Во тую пору, во то время
Понеслася Марья Лиховидьевна,
Принесла-то Федора Ивановича.
Молодой Иванушко Васильевич
Взял он своего сына любимого,
135 Выскочит к бабушке-задворенке,
Подает ей ларец с золотой казной,
И
дает ей свою одежу царскую,
И подает свой золотой перстень:
«Ай же ты, бабушка-задворенка!
140 Возми-ко моего сына любимого.
Отдай
ему ларец с золотой казной
И отдай ему мой золотой перстень,
Отдай ему одежу мою царскую,
Когда спросит про своего батюшка;
145 А про мать ему не сказывай».
Тот ли Федор Иванович,
Когда рос до лет до шестнадцати,
Стал
он на улочку похаживать,
Стал
он с ребятами поигрывать,
150 И они стали обзывать его заугольником [r].
И тут молодец порасплакался,
Приходит к бабушке-задворенке,
Сам говорит таковы слова:
«Ай же ты, государыня-матушка,
155 Бабушка ты мне али матушка!
Скажи
мне про батюшка?»
Тут эта бабушка-задворенка
Подавала ему окован ларец,
Подала ему золотой перстень
160 И отдала ему одежу царскую,
Сама
говорила таковы слова:
«Поезжай-ко, удалый добрый молодец,
Ко своему родителю ко батюшку».
165 Приезжает он к Ивану Васильевичу,
И услышал он о своем батюшке,
Что отец его еще сватает
288
У того великого боярина
Молоду Анну Дмитриевичну.
Как этот удалый добрый молодец
170 Нанимался он во прикащики
Ко тому купцу ко богатому.
И говорит Анна Дмитриевична:
«Ай же вы, мои слуги верные!
Подите ко тому купцу ко богатому,
175 Купите мне товаров на свадебку».
Эти слуги невестины
Приходили ко купцу ко богатому,
Увидели молодого прикащика
И забыли, что купить надоть.
180 Приходили они в палаты белокаменны,
К молодой Анны Дмитриевичной,
Сами говорят таковы слова:
«Ай же ты, Анна Дмитриевична!
Были
мы у купца у богатого,
185 Как увидели молодого прикащика,
Позабыли мы, что купить надоть».
Тая-то Анна Дмитриевична
Она свечеру легла поздным-поздо,
Поутрышку вставала раным-рано,
190 Одевала одежи самолучшие,
Приходила ко купцу ко богатому,
Ко тому молодому прикащику,
Набрала товаров на две тысячи,
За расчетом велела самому придти.
195 Как пришел он во покои во особые,
Она говорит таковы слова:
«Ты ей же, удалый добрый молодец!
У тя есть ли охота со мною жить?»
Согласился Федор Иванович.
200 Они делали подкопы подземельные
Во него во лавочки торговые,
Стали ходить во часы во ночные.
Как в тую пору, во то время
Делал царь указы строгие,
205 Не велел никуда поздно ходить.
Как тые голи кабацкие
Напивалися они очень пьяны,
Приходили ко этой лавочке,
И увидели они горючись огонь,
210 Колотились в эти лавочки.
Молодой Федор Иванович
Он был милослив-жалослив,
289
Глупым умом своим разумом
Запущал голей кабацкиих:
215 увидели они тут невесту царскую,
Ставали они поутрышку ранешенько;
Этот удалый добрый молодец
Давал им золотой казны,
Сам говорил таковы слова:
220 «Что вы видели, не сказывайте!»
Как эти голи кабацкие
Приходят они на царев кабак,
Они брали много золотой казны,
Накупали они зелена вина,
225 Напивалися опять допьяна
И тут в кабаке порасхвастались:
«Были
мы у купца у богатого
Во те часы непоказные
И видели там невесту царскую».
230 И пригодилися слуги царские,
Доносили Ивану Васильевичу,
И захватили их, голей кабацкиих,
И приводили к царскому величеству.
И
стал их царь доспрашивать.
235 «Ай же ты, батюшко наш грозный царь,
Грозный царь Иван Васильевич!
Ты можешь нас испытать повечеру».
Походили тыи голи кабацкие
Во тые часы непоказные
240Со тым царем Иваном
Васильевичем:
Накрутился он голью кабацкою.
Приходят к этой ко лавочке,
И увидели они горючись огонь,
Колотились в эту лавочку.
245 Молодой Федор
Иванович
Опять запущал их в лавочку,
Кабацких голей пьянешеньких.
Тут
голи в лавке ложилися,
Увидели они невесту царскую.
250 Ставали они
поутрышку ранешенько;
Этот удалый добрый молодец
Давал им золотой казны,
Сам
говорил таковы слова:
«Что вы видели, не сказывайте!»
255 Пошли голи на царев кабак,
А тот царь Иван Васильевич
Приказал
схватить удала добра молодца
И вывесть на ступеночку высокую,
290
Отрубить ему буйна голова.
260 И говорит царь Иван Васильевич:
«Я
стану по крылечку похаживать
И стану платочиком помахивать,
Чтобы — в третий раз махну платочиком —
Рубить ему буйна голова».
265 Как тот Федор Иванович
Одевает
он одежу царскую,
А наверх одежу купеческу.
И привели на ступенечку высокую
Снять с него одежу верхнюю
270 И рубить ему буйна голова.
Царь стал по крылечику похаживать
И
стал платочиком помахивать;
Как махнул в третий раз платочиком,
Сняли с молодца одежу верхнюю, —
275 И нельзя ему рубить буйна голова.
Царь
стал по крылечику похаживать,
Стал он платочиком помахивать,
Сам
закричал во всю голову:
«Ай же вы, палачи немилосливые!
280 Рубите ему буйну голову».
Говорят палачи немилосливые:
«Ай же ты, наш грозный царь,
Грозный царь Иван Васильевич!
Нельзя ему рубить буйна голова,
285 На нем есть одежа царская
И есть золотой царский перстень».
Тут Грозный царь Иван Васильевич
Как
увидел сына любимого,
Брал его за ручки за белые,
290 Целовал во уста во сахарные.
Тут он, Иван Васильевич,
Женил его на Анны Дмитриевичной,
На своей невесты царские;
А сам-то Иван Васильевич
295 Взял Марью Лебедь Белую
У того царя у подсолнечного.
Тут
век о них старину поют:
Синему морю на тишину,
А вам, добрым людям, на послушанье.
300 У нашей у государыни у мамоньки
На
всякой день пекет мяконьки.
День попекет и другой попекет,
291
Два денечка пропустит, опять попекет.
Завела она коврижки, на горшки накрышки,
305 В стену ударит — стена колется,
Стена колется, хоть не ломится.
38
Девять братцев и сестра
Как у вдовушки было у пашницы,
Было девять сынов, одинака дочь.
Всех тых девять сынов в разбой пошли,
Одинаку сестру замуж выдали
5 За того купца за богатого,
За богатаго, за заморского.
Она год жила — не стоснулася,
По другой жила — в уме не было,
А
на третий год стосковалася
10 По своей родимой по сторонушке,
По своей родителю по матушке.
С мужем здумали они и поехали;
Выезжали они на сине море,
Тут им стретилось девять разбойников.
15 «Моего-то мужа взяли потребили,
А младенчика в воду спустили,
Меня, молоду, обесчестили.
Как один из них тут был разбойничек,
Видит он, что я не ем, не пью,
20 Он начал меня тут выспрашивать:
«Ты какого роду, какой земли,
И как тебя именем зовут?»
«Я не большего роду и меньшего:
Я есть вдовушки дочи пашницы,
25 Дочи пашницы, одинака дочь.
Было
девять братцев, все разбойничков,
Всех
тых девять братцев в разбой пошли,
А
меня молоду замуж выдали».
Закричал как тут один разбойничек:
30 «Вы ставайте-ко, братцы-разбойнички!
Своего мы брата тут потребили,
А младенчика в воду спустили,
Молоду сестру обесчестили».
[a] Ракитов. — Б.
[b] Не вслушивается. — Сост
[c] Т е. поставил на кон. — Б.
[d] Едем.
[e] Здесь слышится «о» долгое: во-о-гради.
[f] Залешанин. — Б.
[g] Добрис —добр есть, хорош.
[h] В Индию.
[i] Перетки, персты, пальчики. — Б.
[j] Ест.
[k] Древнейшая форма трех
последних стихов, вероятно, была такая:
Не пил молодец
зелена вина,
Не пил молодец
пива пьяного,
Не закусывал
медамы стоялыма,
Стоялыма медамы, сладкима
[l] Отлечить?
[m] Наволок — низменный берег, где судно из воды волочится на сушу; наволоки по северным рекам изобилуют сенокосными травами, оттого в песнях называются частыми, т. е. густыми.
[n] Второй раз певец пел:«Что тебе покажется очевидное».
[o] Пол-именства или пол-имянства. — Г.
[p] Беременна.
[q] Сначала сказитель пел о слуховом окошечке, но, повторяя былину, вспомнил полуциркольное окно и уверил меня, что так и следует в былине.
[r] Незаконнорожденным. Заугольников в Олонецкой губернии называют по отечеству-Богдановыми.