V

Всю слѣдующую недѣлю Борисовы ссорились и говорили другъ другу колкости. Тимъ не выдержалъ, купилъ одну изъ многочисленныхъ брошюръ, которыя указываютъ наивѣрнѣйшій способъ сорвать банкъ въ Монте-Карло, объявилъ намъ, что хочетъ попробовать новую систему и сталъ съ утра уѣзжать на рулетку. Алексъ запиралась въ своей комнатѣ и выходила къ обѣду съ распухшимъ лицомъ и красными глазами. Я пожалѣла, что согласилась сидѣть съ ними за однимъ столомъ.

Однажды, соблазнившись прекраснымъ утромъ, я поднялась въ Château и такъ долго любовалась оттуда видомъ на Ниццу, что опоздала къ завтраку. Не успѣла я распорядиться, чтобы мнѣ подали завтракъ въ комнату, какъ явилась горничная съ извѣстіемъ:

‑ La dame du 28 désire vous voir. Elle est très souffrante!

Я поспѣшила въ комнату Алексъ. Она лежала въ постели, лицомъ въ подушку; плечи ея вздрагивали отъ рыданій. Я испугалась.

‑ Что съ вами? Что случилось?

‑ Онъ опять уѣхалъ съ ней въ Монте-Карло! – трагически сказала Алексъ, поднимая съ подушки залитое слезами лицо.

‑ Съ кѣмъ это? – удивилась я.

‑ Съ англичанкой! Съ той старой раскрашенной тварью, отъ которой я увезла его изъ прежняго отеля. Я мечтала спасти его переѣздомъ, но теперь вижу, что мнѣ это не удалось, и они по прежнему видятся.

‑ Кто-же эта англичанка?

‑ Почемъ я знаю! Какая нибудь продажная дѣвка. Для англичанъ она уже стара, а русскимъ дуракамъ все еще способна нравиться.

‑ И вашъ мужъ очень за ней ухаживалъ?

‑ О, да! Впрочемъ, мнѣ только разъ удалось застать ихъ вмѣстѣ въ читальнѣ, но, несомнѣнно, они видѣлись на сторонѣ.

‑ Въ читальнѣ? Такъ можетъ быть онъ ей Times предлагалъ или она ему Новое Время?

‑ Какой вздоръ! – нетерпѣливо отвѣчала Алексъ.

‑ Я всегда по лицу угадываю, когда Тимъ говоритъ объ «этомъ» съ женщинами. Подумать только, на кого онъ меня промѣнялъ! Мнѣ было бы легче, если бы онъ выбралъ молодую и красивую!

Я старалась ее утѣшить, уговаривала встать и поѣхать кататься.

‑ Ни за что! – рыдала Алексъ – я весь міръ ненавижу, это жестокое солнце, этихъ глупыхъ людей, которые неизвѣстно чему радуются. О, какъ-бы мнѣ хотѣлось умереть! Я однажды уже отравлялась опіумомъ, но меня къ несчастью спасли.

‑ Можно ли говорить такія глупости! – стыдила я Алексъ, ‑ ну, какъ вамъ не совѣстно!

‑ О, не упрѣкайте меня! Мнѣ и безъ того тяжело! Если же вы дѣйствительно хотите помочь, то поѣзжайте сейчасъ же въ Монте-Карло и посмотрите, что они тамъ дѣлаютъ. Вы наблюдательны и съумѣете опредѣлить на сколько сильно увлеченіе Тима.

‑ Это ужасно непріятное порученіе! – отказывалась я. – Отчего бы вамъ самой туда не съѣздить? Вы развлечетесь и успокоитесь.

‑ Не хочу я ѣхать въ этотъ раззолоченный вертепъ разврата! Я боюсь за себя! Всю эту ночь я не спала и съ наслажденіемъ представляла себѣ, какъ стану бить эту гадину зонтикомъ по лицу. Я не выдержу и сдѣлаю скандалъ, если встрѣчу ее съ мужемъ. Умоляю васъ, не отказывайте мнѣ!

Что было дѣлать съ несчастной женщиной? Я наскоро позавтракала и поѣхала въ Монте-Карло. Тамъ я добросовѣстно обошла всѣ игорныя залы, заглянула въ модныя кафе, погуляла по террасѣ надъ

моремъ, но Тима нигдѣ не встрѣтила. Думая, что я пропустила его въ толпѣ играющихъ, я вновь пошла на рулетку и тутъ, не знаю ужь право, какъ это случилось, только я тоже принялась играть. Мнѣ захотѣлось попробовать новую систему, которую наканунѣ объяснялъ мнѣ Тимъ. Но или система была неудачна, или я ее плохо усвоила, только я скоро все проиграла. Когда я вышла въ садъ, то увидѣла, что мнѣ не на что даже выпить чаю въ Café de Paris. Послѣднее обстоятельство меня особенно разсердило.

«По дѣломъ наказана!» дразнила я себя, возвращаясь домой въ трамваѣ. «Не берись за подобныя порученія, не шпіонь за чужими мужьями! Судьба тебѣ справедливо отомстила!»

Но я не могла долго сердиться! Тихій ласковый южный вечеръ заглядывалъ въ окна трамвая. Огоньки безчисленныхъ виллъ и отелей весело блестѣли по обѣимъ сторонамъ дороги. Чудесныя пальмы вырисовывались на медленно темнѣвшемъ небѣ. Вдали, надъ Ниццей, краснѣла еще яркая полоса заката… Стоило ли сердиться по пустякамъ въ этомъ уголкѣ земнаго рая?

Приближался обѣденный часъ, и въ Больë вагонъ опустѣлъ на половину. Новыхъ пасажировъ вошло немного; среди нихъ, къ моему изумленію, оказался Тимъ.

‑ Добрый вечеръ, ‑ привѣтливо сказалъ онъ, садясь напротивъ меня.

‑ Такъ, значитъ, васъ дѣйствительно не было въ Монте-Карло?

‑ Въ Монте-Карло? А что мнѣ тамъ дѣлать? –

съ удивленіемъ отвѣчалъ Тимъ, совершенно забывъ о той системѣ, о которой съ такимъ жаромъ говорилъ со мною наканунѣ. – Вы, что-же, играть туда ѣздили?

Я молча открыла портмоне и показала Тиму: въ немъ лежалъ ключъ отъ сундука и обратный билетъ въ Ниццу.

‑ Фью!! Дѣло плохо! Хорошо, по крайней мѣрѣ, что вы взяли билетъ туда и обратно. Русскіе часто забываютъ эту предосторожность.

Его наставительная рѣчь меня глубоко возмутила.

‑ А позвольте узнать, ‑ грозно спросила я, ‑ что вы тутъ въ Больë дѣлать изволили?

‑ Да ничего особеннаго, ‑ отвѣчалъ Тимъ, нѣсколько озадаченный моимъ тономъ, ‑ гулялъ по горамъ, сидѣлъ на берегу моря, читалъ газеты, писалъ въ кафе письма…

‑ И вамъ не совѣстно? – негодовала я. – Ваша несчастная жена съума сходитъ отъ отчаянія, а вы, тѣмъ временемъ, гуляете по берегу моря… Безсердечный вы человѣкъ!

‑ Позвольте! – въ свою очередь вспылилъ Тимъ, ‑ имѣю же я право хоть на нѣсколько часовъ уйти изъ этой каторги и отдохнуть отъ безконечныхъ сценъ и истерикъ.

‑ Но, вѣдь, онѣ отъ того и происходятъ, что вы бросаете вашу жену. Оставайтесь вы дома, и она была бы совершенно спокойна.

‑ Мало же вы знаете Алексъ! – безнадежно отвѣчалъ Тимъ – Сиди я съ ней, уѣзжай отъ нея – предлоги для ссоръ всегда найдутся. «Зачѣмъ ты посмотрѣлъ

на даму въ красномъ? Зачѣмъ улыбнулся дамѣ въ зеленомъ? Зачѣмъ мечтаешь о дамѣ въ желтомъ?» Я теперь на все молчу: въ красномъ, такъ въ красномъ, въ зеленомъ, такъ въ зеленомъ! Пусть себѣ вздоръ мелетъ, если иначе жить не можетъ.

‑ Не станетъ же ваша жена придумывать небывалыя измѣны, чтобы самою же себя мучить, ‑ защищала я Алексъ.

‑ Вы думаете? Разскажу вамъ одинъ случай, хотя впередъ знаю, что вы мнѣ не повѣрите. Разъ я въ тифѣ лежалъ, сорокъ градусовъ у меня было. Жена за мной ухаживаетъ и упрекаетъ: я знаю, о комъ ты теперь думаешь! Ты о скверныхъ женщинахъ мечтаешь!

‑ Да вѣдь это-же безуміе!

‑ Конечно, Алексъ ненормальна, я давно это знаю – спокойно отвѣчалъ Тимъ.

‑ А гдѣ-же англичанка? – спросила я, помолчавъ.

‑ Какая англичанка? – удивился Тимъ.

Я объяснила.

‑ Боже мой! – всплеснулъ онъ руками – такъ эта исторія все еще продолжается? Разъ, дѣйствительно, подошла ко мнѣ въ читальнѣ какая-то старая англичанка и спросила, въ какомъ положеніи находится теперь the russian revolution. Они, вѣдь, всѣ въ Европѣ твердо убѣждены, что у насъ на каждомъ перекресткѣ дѣйствуетъ гильотина. Пока я ей объяснялъ, что никакой революціи у насъ нѣтъ, вошла въ читальню Алексъ и съ той поры проходу мнѣ не даетъ. А между тѣмъ я эту англичанку никогда болѣе и не встрѣчалъ. Вѣрнѣе всего, что она давнымъ давно уѣхала изъ Ниццы.

‑ Все это очень странно! – сказала я съ недоумѣніемъ. – Нѣтъ ли въ этихъ болѣзненныхъ идеяхъ вашей жены какой-нибудь другой причины? Не раздражаетъ-ли ее близость моря?

‑ Э! ей вездѣ нехорошо! Въ Крыму ее раздражаетъ прибой; въ Неаполѣ – сирокко; въ Швейцаріи – горы, въ Венеціи – запахъ лагунъ. Неизвѣстно зачѣмъ мы съ ней путешествуемъ. Напрасно только деньги тратимъ…