` ГРАЖДАНИНЪ

№ 44                                         1873                                       29 Октября

 

ГРАЖДАНИНЪ

 

ГАЗЕТА–ЖУРНАЛЪ ПОЛИТИЧЕСКIЙ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ.

 

Журналъ «Гражданинъ” выходитъ по понедѣльникамъ.

Редакцiя (Малая Итальянская, д. № 21, кв. № 6) открыта для личныхъ объясненiй отъ 12 до 3 ч. дня ежедневно, кромѣ дней праздничныхъ.

Рукописи доставляются исключительно въ редакцiю; непринятыя статьи возвращаются только по личному требованiю и сохраняются три мѣсяца; принятыя, въ случаѣ необходимости, подлежатъ сокращенiю.

Подписка принимается: въ С.–Петербургѣ, въ главной конторѣ «Гражданина” при книжномъ магазинѣ А. Ѳ. Базунова; въ Москвѣ, въ книжномъ магазинѣ И. Г. Соловьева; въ Кiевѣ, въ книжномъ магазинѣ Гинтера и Малецкаго; въ Одессѣ у Мосягина и К0. Иногородные адресуютъ: въ Редакцiю «Гражданина”, въ С.–Петербургъ.

Подписная цѣна:

За годъ, безъ доставки ..7 р.          съ доставкой и пересылк.  8 р.

« полгода          «          «          ..4 »              «          «          ....5 »

« треть года. «                     «          ..3 »              «          «          ....4 »

Служащiе пользуются разсрочкою чрезъ гг. казначеевъ).

ГОДЪ                                                 Редакцiя: С.–Петербургъ, Малая Итальянская, 21.                            ВТОРОЙ

СОДЕРЖАНIЕ: Отъ редакцiи. О подпискѣ на 1874 и 1873 годъ. — Еженедѣльная хроника. — Иностранныя событiя. Д. — Злоба и незлобiе (Изъ современнаго обозрѣнiя). — Изъ Москвы. Городскiе выборы. — Филипповская секта. — Воспоминанiе о призванiи варяговъ въ Новгородъ. — Прiютъ для малолѣтнихъ преступниковъ и отношенiе къ нему русскихъ гражданъ. — Забота о больныхъ физически. — О новыхъ журналахъ. — Московское купечество, и что исправляютъ исправники? — Педагогическiя вѣсти и страшный звѣрь «Тигра». — Кащей безсмертный наноситъ смертельныя раны театру. — Квартеты и нѣчто о моcковской консерваторiи. — Въ контрастъ одинъ изъ дѣтскихъ вопросовъ. — Судьба народной читальни за первые 17 дней ея существованiя. — Понимаетъ–ли «Голосъ», что смѣшно и нездорово cверxъ силъ надрывать безъ толку свой голосъ? Москвичъ. — Съѣздъ юристовъ въ Москвѣ. *** — Объ устраненiи давленiй плутократiи. Статья IV. А. Шипова. — Замѣтки о татарскомъ влiянiи на великоруссовъ. В. Кельсiева. — Критика и библiографiя. Нашъ военный вопросъ; Ростислава Фадѣева. — Сущность мiроваго процесса или философiя безсознательнаго; Эдуарда фонъ–Гартмана; выпускъ первый. — Нацiональный вопросъ въ исторiи и въ литературѣ; А. Градовскаго. — На два часа. (Картинка). Н. Ю. — Послѣдняя страничка. — Объявленiя.

 

ОТКРЫТА ПОДПИСКА

НА

ЕЖЕНЕДѢЛЬНЫЙ ЖУРНАЛЪ

«ГРАЖДАНИНЪ”

на 1874 годъ.

—

Въ 1874 году журналъ «ГРАЖДАНИНЪ" будетъ издаваться въ томъ же направленiи, въ томъ же объемѣ и выходить каждую недѣлю, какъ и въ нынѣшнемъ 1873 году.

Цѣна годовому изданiю журнала «ГРАЖДАНИНЪ”: За полгода: безъ пересылки и доставки. . 4 руб.

                                                                 «      съ пересылкою и доставкою . . 5 »

          безъ пересылки и доставки. . . 7 руб. За треть года: безъ пересылки и доставки .  3 »

         съ пересылкою и доставкою . . 8  « «          съ пересылкою и доставкою  . 4 »

Всѣ духовно и церковно–служители, всѣ волостныя правленiя, всѣ служащiе (при предъявленiи удостовѣренiя изъ своихъ казначействъ) и всѣ живущiе въ С.—Петербургѣ (разсрочка для послѣднихъ дѣлается по соглашенiю съ редакцiею, съ обозначенiемъ мѣста жительства) пользуются правомъ подписываться на годъ съ разсрочкою годоваго платежа на слѣдующихъ условiяхъ:

При подпискѣ вносится 2 р., въ маѣ 2 р., въ сентябрѣ 2 р., въ ноябрѣ 2 р.

Подписка принимается въ С.–Петербургѣ: въ редакцiи журнала «ГРАЖДАНИНЪ” — Малая Итальянская, домъ № 21, кв. № 6, и въ книжномъ магазинѣ А. Ѳ. Базунова. Въ Москвѣ: въ книжномъ магазинѣ И. Г. Соловьева, на Страстномъ бульварѣ, и въ магазинѣ Живарева на Тверской. Въ Кiевѣ: въ книжномъ магазинѣ Гинтера и Малецкаго и въ Одессѣ: у Мосягина и К°.

 

НА 1873 ГОДЪ.

 

Подписка на 1873 годъ продолжается на слѣдующихъ условiяхъ:

За годъ безъ доставки и пересылки 7 р.           Съ доставкою и пересылкою 8 р.

« полгода          «          «                      4 »                   «          «                      5 »

« треть года «          «                      3 »                   «          «                      4 »

« 3 мѣсяца           «          «                      2 »                   «          «                      3 »

« 2 мѣсяца           «          «                      1 » 50 к.       «          «                      2 »

« 1 мѣсяцъ           «          «                      1 »                   «          «               1 » 20 к.

Иногородные адресуются въ редакцiю «ГРАЖДАНИНА”, въ С.–Петербургъ.

 

ЕЖЕНЕДѢЛЬНАЯ ХРОНИКА.

 

— Ихъ Императорскiя Высочества Великiе Князья Владимiръ и Алексiй Александровичи изволили прибыть 21–го октября, въ 11 часовъ утра, изъ Ливадiи въ С.–Петербургъ.

— Его Императорское Высочество Великiй Князь Михаилъ Николаевичъ съ Августѣйшимъ семействомъ изволилъ выѣхать 23–го октября изъ Ливадiи на Кавказъ.

— Изъ урочища Арысъ «Уральскимъ Войсковымъ Вѣдомостямъ" пишутъ что туркменскiе старшины, взятыe въ залогъ уплаты контрибуцiи, наложенной на туркменское населенiе, по слухамъ, успѣли всѣ бѣжать изъ подъ караула, за исключенiемъ трехъ изъ нихъ, убитыхъ во время преслѣдованiя ихъ. Вслѣдъ за этимъ туркмены стали производить безпорядки въ ханствѣ, ограбивъ городъ Кунградъ, каракалпаковъ и киргизовъ, кочующихъ въ окрестностяхъ этого города; пострадали отъ нихъ также освобожденные отъ рабства персы, которые не успѣли еще добраться до своей родины.

— »Правит. Вѣстн.” сообщаетъ, что IX очередное каширское уѣздное, Тульской губернiи, земское собранiе, въ засѣданiи 29–го сентября постановило назначить въ пособiе каширской публичной библiотекѣ 150 р.

— »Правит. Вѣстн.” сообщаетъ что VIII очередное смоленское губернское земское собранiе поcтaновило ходатайствовать объ удешевленiи платы съ рабочихъ за проѣздъ по желѣзнымъ дорогамъ, по линiямъ, пролегающимъ въ губернiи, а также объ устройствѣ помѣщенiй 4–го класса по всѣмъ линiямъ существующихъ у насъ желѣзныхъ дорогъ, по примѣpу московско–смоленской дороги.

— »Петербургскимъ Вѣдомостямъ" пишутъ что новоторжское (Тверской губ.) уѣздное земское собранiе постановило учредить въ Новоторжскомъ уѣздѣ школу для образованiя фельдшерицъ — повитухъ, назначивъ на этотъ предметъ ежегодно 1,500 р. То же собранiе постановило прибавить на содержанiе учителей и наставницъ въ Новоторжскомъ уѣздѣ 900 р. Кромѣ того, собранiе рѣшило открыть въ двухъ селенiяхъ еще двѣ школы, такъ что въ текущiй учебный годъ въ уѣздѣ должно быть 26 земскихъ народныхъ школъ, существованiе которыхъ въ будущемъ гарантируется училищнымъ капиталомъ въ paзмѣpѣ 36,000 p.

— 8–го октября, какъ сообщаетъ «Голосъ", сотоялось въ Кишиневѣ экстерное областное земское собранiе, созванное по случаю неурожая въ Бендерскомъ и Аккерманскомъ уѣздахъ. Собранiе признало необходимымъ покупку хлѣба для пострадавшихъ отъ неурожая и ассигнуетъ къ отпуску: для Аккерманскаго уѣздa 150,000 и для Бендерскаго 90,000 рублей. Средства для этого пособiя земское собранiе нашло въ продовольственномъ капиталѣ области, переданномъ министерствомъ внутреннихъ дѣлъ и въ суммахъ, возвращенныхъ военнымъ министерствомъ за хлѣбъ, взятый для армiи въ восточную войну изъ сельскихъ запасныхъ магазиновъ области; денегъ этихъ въ распоряженiи земства болѣе 300,000 р. и оно предполагало обратить ихъ на учрежденiе сельскихъ ссудо–сберегательныхъ кассъ; но теперь придется повременить съ кассами. Поcобie полагается выдать въ видѣ безпроцентной ссуды на два года.

— Изъ Самары пишутъ въ газету «Современность", что положенiе населенiя, особенно Николаевскаго уѣзда, становится безвыходнымъ; многiе причты совершаютъ уже требы у прихожанъ, не получая никакого за нихъ вознагражденiя — ни хлѣбомъ, ни деньгами. По извѣстiямъ изъ Бузулакскаго уѣзда многiе успѣли уже проѣсть всю скотину, и отправились съ семьями куда глаза глядятъ – кормиться. Болѣе зажиточные приходятъ къ тому же концу.

— »Камско–Волжской Газетѣ" пишутъ изъ Самары, отъ 9–го октября, что врачи мѣстной земской больницы подали заявленiе въ земское собранiе о томъ, что они находятъ возможнымъ раздѣлить между собою труды по больницѣ, не приглашая 5–го врача на вакантное теперь мѣсто ординатора, съ тѣмъ однакоже, чтобы жалованье, которое полагается по штату пятому ординатору, поступило въ пользу голодаюшихъ жителей Самарской губернiи. Сверхъ того, врачи предлагаютъ земству вычитать изъ ихъ жалованья пять процентовъ (что составитъ въ годъ 240 р.) на пособie тѣхъ же голодающихъ.

— »С.–Петерб. Вѣд.” слышали что на дняхъ ожидаютъ въ Петербургъ начальника Самарской губ., который везетъ съ собой ходатайство губернскаго земскаго собранiя объ отпускѣ министерствомъ внутреннихъ дѣлъ 3 милл. р. для продовольствiя жителей, пострадавшихъ отъ неурожая.

— »Правит. Вѣстн.“ сообщаетъ что 26–го сентября въ городѣ Елатьмѣ (Тамбовской губ.) открыта прогимназiя.

— Въ той же газетѣ пишутъ что изъ отчета борзенской (Черниг. губ.) уѣздной земской управы видно, что учащихся въ прошломъ году въ 17 земскихъ народныхъ школахъ и въ женскомъ училищѣ въ Борзнѣ было 1,333.

— Въ «С.–Петерб. Вѣд." пишутъ: «Уже нѣсколько недѣль тому назадъ ходилъ слухъ объ учрежденiи коммисiи, которая должна выработать проектъ высшихъ образовательныхъ учрежденiй для женщинъ. Въ настоящее время слухъ этотъ получилъ полную достовѣрность, и даже извѣстны лица, входящiя въ составъ этой коммисiи. Коммисiя состоитъ изъ четырехъ членовъ отъ министерства народнаго просвѣщенiя и четырехъ отъ IV отдѣленiя.

— Въ туже газету передавали что въ нынѣшнемъ августѣ отказано было въ прiемѣ нѣсколькимъ стамъ дѣвочекъ за неимѣнiемъ мѣста въ женскихъ гимназiяхъ Петербурга; а потому, по слухамъ, имѣется въ виду открыть еще одну женскую гимназiю, которую предположено назвать Екатерининскою.

— »Сарат. Справ. Лист." сообщаетъ что есть полная надежда на скорое открытiе въ г. Вольскѣ классической прогимназiи и реальнаго училища.

— Въ «Правит. Вѣстн.” сообщено изъ Новгородской губернiи что 12–го октября послѣдовало открытie 2–го класса при образцовомъ училищѣ вѣдомства министерства народнаго просвѣщенiя въ селенiи Льзечькахъ, Боровичскаго уѣзда. Учащихся въ училищѣ состоитъ 86 мальчиковъ и 23 дѣвочки.

— Опубликовано утвержденное 17–го сентября положенiе о мореходномъ классѣ въ г. Бериславѣ, Херсонскаго уѣзда.

— Въ Саратовѣ, по извѣстiямъ «Сарат. Справ. Листка", 11–го октября открыто Общество вспоможенiя недостаточнымъ людямъ, стремящимся къ высшему образованiю.

— Кiевскiй городской голова П. П. Демидовъ князь Санъ–Донато обязался пожизненно жертвовать по 2,000 р. въ годъ на пособie бѣднымъ студентамъ университета Св. Владимiра.

— »Николаевскому Вѣстнику” пишутъ изъ Евпаторiи что весьма значительное количество татарской молодежи тайно уходитъ въ Турцiю. Причину этой эмиграцiи объясняютъ нежеланiемъ татаръ отбывать воинскую повинность.

— По свѣденiямъ «Указателя по дѣламъ печати", въ Россiи, вышло въ теченiи двухъ недѣль, съ 30–го сентября по 13–е октября, 89 новыхъ книгъ.

— »Правит. Вѣстн." сообщаетъ что въ засѣданiи калужской городской думы 10–го октября состоялось рѣшенiе объ устройствѣ въ городѣ Калугѣ водопровода.

— Въ Курскѣ, по словамъ корреспондента «С.–Пет. Вѣд.", стали весьма часто повторяться пожары. Населенiе начинаетъ приписывать ихъ поджогамъ.

— Изъ Москвы пишутъ въ «Биржу" что 14–го октября въ пересылочномъ замкѣ взбунтовались арестанты. Весь караулъ былъ призванъ на помощь; нѣкоторые изъ арестантовъ были избиты ихъ товарищами. Волненiе между арестантами возникло вслѣдствiе неудовольствiя на одного изъ нихъ за то, что онъ будто бы о всѣхъ ихъ продѣлкахъ доносилъ смотрителю.

— »Бирж. Вѣдомостямъ" пишутъ изъ Гродны что въ тамошнемъ губернскомъ казначействѣ обнаружена потеря въ 15,250 р. въ серiяхъ, срокъ которымъ кончился. Губернскiй казначей удаленъ отъ должности. Наряжена слѣдственная коммисiя.

— »С.–Петерб. Вѣдомостямъ" телеграфируютъ что въ окрестностяхъ станцiи Вологово (77–я верста по балтiйской желѣзной дорогѣ) происходятъ весьма частые случаи грабежей.

— »С.–Петерб. Вѣд.” сообщаютъ что по Литейному проспекту, въ домѣ подъ № 45, внезапно умерла мѣщанка Ниссенъ, и разслѣдованiе обнаружило что причиною смерти было принятiе яду.

— »С.–Петерб. Вѣдомостямъ" телеграфируютъ что 20–го октября, въ окрестностяхъ Николаева, ночью, на херсонскаго помѣщика Дмитренко напала на большой дорогѣ разбойничья шайка, и, не смотря на энергическое сопротивленiе со стороны г. Дьяченко и кучера, ограбила проѣзжавшаго на сумму приблизительно до 70,000 р.

— 23–го октября въ гостинницѣ «Парижъ" застрѣлился отставной полковникъ Шатовъ.

— По извѣстiямъ изъ Москвы, тамъ уже нѣсколько дней отыскиваютъ въ прудахъ близъ Трехгорной заставы тѣло 14–ти лѣтняго гимназиста 5–й гимназiи, Петра Алексѣева, пропавшаго 15–го октября и написавшаго одной изъ своихъ родственницъ письмо, въ которомъ онъ просить нигдѣ не искать его кромѣ какъ въ прудѣ за Трехгорной заставой, и молиться за него Богу. Гимназистъ этотъ былъ въ 3–мъ классѣ, отличался хорошимъ поведенiемъ; но наука ему плохо давалась.

— Изъ Душетскаго уѣзда въ газету «Кавказъ" пишутъ что въ сел. Цинамхари повѣсилась дѣвица Малiя, дочь Елизбара Окруа–швили. Причины самоубiйства неизвѣстны. Другой, затѣмъ, случай былъ въ сел. Цихiя, того же уѣзда, гдѣ повѣсилась дѣвица Нене Догуза–швили.

— На дняхъ красноярцы возмущены были ужаснѣйшимъ преступленiемъ. Одинъ изъ обывателей города, какъ пишутъ въ «Голосѣ”, замѣтилъ въ протокѣ рѣки Енисея свернутую клубкомъ женскую юбку. Доставши ее и развернувъ, онъ нашелъ въ ней женскую голову, съ заплетенными косами, правильно отрѣзанную отъ шеи. Бросивъ ее, онъ далъ знать объ этомъ полицiи. Стали искать въ этомъ же протокѣ трупъ; но нашли только руки–одну въ тотъ же день, а другую на слѣдующiй. Нѣкоторые признали что голова эта принадлежитъ горничной женской прогимназiи, дня за два передъ этимъ разсчитавшейся и перешедшей на квартиру. Хозяйка квартиры также признала ее. Наконецъ, черезъ нѣсколько дней, найденъ былъ и трупъ. По освидѣтельствованiи оказалось что у найденнаго трупа не достаетъ головы и рукъ, а также вырѣзаны груди и дѣтородныя части. По нѣкоторымъ признакамъ заключаютъ что женщина эта прежде была задушена, а потомъ уже отняты были у нея голова и руки, а также вырѣзаны груди и дѣтородныя части. Престуникъ, не смотря на всѣ мѣры, до сихъ поръ не отысканъ.

— »Русскимъ Вѣдомостямъ" пишутъ изъ Серпухова что 12 октября, въ 8 часовъ вечера, въ селѣ Баранцахъ, Серпуховскаго уѣзда, выстрѣломъ изъ ружья въ окно убитъ cотскiй Игнатъ Алексѣевъ 60–ти лѣтъ.

— Туда же пишутъ изъ Московскаго уѣзда что, на дняхъ, ограблена со взломомъ церковь Николо–богоявленскаго погоста, въ 4–мъ станѣ yѣзда. Воры остались непойманными.

— »Русскiй Мiръ" сообщаетъ о слѣдующемъ случаѣ самоубiйства въ Елисаветградѣ: одна мѣщанка была больна и долго лѣчилась у какой–то «бабки". У ней былъ грудной ребенокъ. На дняхъ она возвращается отъ этой «бабки" домой безъ ребенка. Гдѣ же ребенокъ? спрашиваетъ мужъ. Бабка требуетъ за лѣченiе 200 руб. и оставила у себя ребенка въ видѣ залога. Мужъ бросился сейчасъ же къ бабкѣ, которая, послѣ угрозъ, согласилась взять вмѣсто 200 руб. всего 5 и отдала ребенка. Съ отвоеваннымъ ребенкомъ спѣшитъ мужъ домой и что же застаетъ? Жена его повѣсилась. Бѣдная женшина, хорошо знавшая, что 200 руб. имъ заплатить невозможно, и вѣроятно подумавшая, что нескорое возвращенiе мужа свидѣтельствуетъ о неудачѣ его переговоровъ съ бабкой, рѣшилась покончить съ собою.

— »С.–Пет. Вѣд.” сообщаютъ изъ гор. Сѣдльцевъ о самоубiйствѣ ученаго еврея Руфина Е–на и помѣщика Станислава Рудницкаго.

— Корреспондентъ «Судебн. Вѣстн." передаетъ, что въ Верхнеднѣпровскомъ уѣздѣ, Екатеринославской губернiи, существуютъ два общества нищихъ, которые производятъ безчинства самаго грязнаго свойства.

— Въ «Судебн. Вѣстн." пишутъ изъ Бугуруслана что на дняхъ, на городской базарной площади можно было видѣть старуху–мѣщанку, продающую 15–ти лѣтнюю дѣвочку за 10 руб. въ сутки. По слухамъ, это уже не первый примѣръ подобныхъ гласныхъ продажъ.

— Въ воскресенье, 21–го октября, происходила въ Свято–Троицкомъ соборѣ Александро–Невской лавры хиротонiя бывшаго смотрителя александро–невскаго духовнаго училища, архимандрита Гермогена въ санъ епископа выборгскаго, втораго викарiя с.–петербургской епархiи.

— »Русскiй Мipъ" сообщилъ что 16–го октября въ Петропавловской больницѣ производилось вскрытiе умершаго наканунѣ отъ голода студента Антона Довгялло и передалъ даже подробности вскрытiя; но это извѣстiе оказалось не точнымъ, и въ ту же газету потомъ передали изъ достовѣрныхъ источниковъ, что означенный студентъ былъ доставленъ въ Петропавловскую больницу съ припадками холеры, отъ которой и умеръ. Вскрытiя не было произведено. По этому поводу «С.–Петерб. Вѣд." помѣстили письмо одного изъ товарищей Довгялло, въ которомъ тотъ описываетъ ихъ общую нищету года три тому назадъ. Быть можетъ дѣйствительно обстоятельства покойнаго способствовали печальному исходу болѣзни.

______

 

ИНОСТРАННЫЯ СОБЫТIЯ.

 

Монархическiй заговоръ большинства Нацiональнаго Собранiя противъ Францiи разрѣшился для нея самымъ худшимъ образомъ. Претендентъ, въ самую послѣднюю минуту, окончательно отвергъ трехцвѣтное знамя. Идея о провозглашенiи его королемъ пала сама собою — разумѣется, только на время. Но заговорщики Нацiональнаго Собранiя тотчасъ же приступили къ новому заговору — продлить свою власть во что–бы ни стало и даже вопреки закону. Если имъ удастся, — а судя по телеграмѣ изъ Версаля отъ 24 октября (5–го ноября) удастся навѣрно, — то дѣло приметъ самый плачевный исходъ для страны.

Въ прошедшемъ отчетѣ нашемъ («Граждан.” № 42), мы остановились на томъ, что комитетъ Шангарнье, т. е. постоянный комитетъ всѣхъ фракцiй правой стороны, испуганный твердостiю и стойкостью республиканцевъ, и всей лѣвой стороны Собранiя, плотно сомкнувшейся около Тьера, а главное — повсемѣстными заявленiями изъ всей Францiи о гнѣвѣ и негодованiи страны, возраставшими прогрессивно, и дошедшими до нѣкоторыхъ весьма характерныхъ и доселѣ еще неслыханныхъ особенностей (о которыхъ скажемъ ниже) — рѣшился отрядить въ Зальцбургъ, къ претенденту, послѣднее посольство, чтобы вырвать наконецъ у него согласiе насчетъ извѣстныхъ уже нашимъ читателямъ «уступокъ”. Это посольство доказывало, между прочимъ, не смотря на неоднократныя заявленiя монархистовъ о томъ, что все между ними и претендентомъ улажено окончательно — что въ сущности ничего еще улажено не было, и что эти легкомысленные и торопившiеся безумцы обманывали не только Францiю, но даже одинъ другаго и даже, можетъ быть, сами себя. Въ нашемъ прошломъ отчетѣ мы кончили извѣстiемъ, что посланные воротились и донесли комитету что графъ согласенъ на все: и на «драгоцѣнные всѣмъ французамъ принципы 89 года, и на конституцiю, и даже на трехцвѣтное знамя. Трудно представить чтобы всѣ эти бойкiе господа обманывали самихъ себя даже и въ эту послѣднюю минуту, но нѣчто подобное должно было непремѣнно случиться. Но вотъ вдругъ быстро заговорили въ Версалѣ и въ Парижѣ, что отчетъ о договорѣ съ претендентомъ былъ переданъ возвратившимся отъ него посланникомъ невѣрно, что графъ Шамборскiй ничего не обѣщалъ, ничего не уступилъ. Какъ только стали подыматься такiе слухи, — тотчасъ–же встревоженный комитетъ Шангарнье отправилъ къ графу въ Зальцбургъ опять другихъ довѣренныхъ лицъ, съ просьбою подтвердить все то что прежнiй посланникъ ихъ, Шенелонъ (вмѣстѣ съ тремя другими лицами) передалъ комитету о рѣшенiи его, графа, на счетъ трехцвѣтнаго знамени; но вмѣсто ожидаемаго подтвержденiя внезапно появилось въ газетѣ «Uniоn” письмо самого претендента къ Шенелону, въ которомъ онъ уже окончательно отвергнулъ возможность какой–бы то ни было изъ тѣхъ «уступокъ”, изъ за которыхъ до сихъ поръ хлопоталъ и мучилъ всю Францiю заговоръ большинства, чтобы сдѣлать хотя сколько нибудь возможнымъ провозглашенiе графа Шамборскаго королемъ. Комитетъ Шангарнье немедленно опубликовалъ въ свою очередь отчетъ о своемъ засѣданiи, при докладѣ Шенелона о его переговорахъ въ Зальцбургѣ. Вотъ этотъ отчетъ напечатанный въ протоколѣ. Онъ очень въ своемъ родѣ характеренъ.

Во первыхъ, выходитъ что графъ Шамборскiй во все время переговоровъ, — и даже еще два года назадъ, когда къ нему ѣздили (массами) члены Нацiональнаго Собранiя еще только, такъ сказать, въ гости — держалъ себя передъ ними нестерпимо свысока. Графъ Парижскiй, при зальцбургскомъ свиданiи, говорятъ, не произнесъ (или не посмѣлъ произнести) ни слова о политикѣ, или о какихъ нибудь условiяхъ. Всѣ же эти разсыльные, Шенелоны и К°, кажется не смѣли и сѣсть передъ нимъ. Понятно что графъ свысока молчалъ, если посланники не смѣли даже и заикнуться съ нимъ объ условiяхъ. Не посмѣлъ заикнуться и Шенелонъ, даже и въ этотъ послѣднiй разъ, хотя былъ посланъ уже за самымъ послѣднимъ словомъ и въ самую горячую минуту, отъ которой зависѣла судьба монархiи, самого графа, всей Францiи, и, главное, всего этого яростнаго и жаднаго «большинства”, взывавшаго къ претенденту съ послѣднимъ вопросомъ: быть имъ или не быть? Прежде всего, трепещущiй и заискивающiй Шенелонъ почтительнѣйше объявилъ графу, который «сдѣлалъ ему честь удостоить его аудiенцiей” — что онъ явился отъ комитета вовсе не для того чтобы «смѣть предлагать графу какiя нибудь условiя”, но лишь для того чтобы, такъ сказать, «почтительнѣйше разъяснить положенiе дѣлъ” — (буквальныя выраженiя отчета). Графъ отвѣчалъ ему на это (конечно самымъ мягкимъ и прiятнымъ голосомъ), что онъ «никогда не имѣлъ и никогда не будетъ имѣть мелкаго честолюбiя — искать власти ради власти; но я почту себя счастливымъ”, прибавилъ онъ, «если мнѣ удастся посвятить Францiи мои силы и жизнь... Я страдалъ вдали отъ нея; ей тоже жилось не хорошо въ разлукѣ со мною. Мы необходимы другъ другу”. Затѣмъ Шенелонъ принялся, такъ сказать, скользитъ, излагая все то, съ чѣмъ его послали и въ чемъ такъ настоятельно надо было категорически согласиться. По вопросу о конституцiи онъ передалъ что комитетъ желалъ бы основать свое предложенiе Собранiю о возстановленiи монархiи на принципѣ признанiя королевской власти наслѣдственной и на хартiи, «не навязанной королю и не дарованной королемъ, но которая должна быть обсуждена совмѣстно съ королемъ и Собранiемъ”. (Всего удивительнѣе что такiя основныя формулы и опредѣленiя отлагались, какъ оказывается теперь, до такой послѣдней минуты! Неужели въ самомъ дѣлѣ не смѣли заговорить объ этомъ раньше?) Далѣе, проскользнувъ насчетъ такихъ, напримѣръ, вещей, какъ сохраненiе гражданскихъ и религiозныхъ правъ, равенства передъ закономъ, или что законодательная власть будетъ принадлежать совмѣстно королю и Собранiю, — Шенелонъ тотчасъ–же принялся извиняться. «Перечисленiе означенныхъ правъ заявилъ онъ, обусловлено, конечно, не недовѣрiемъ къ нему, графу Шамборскому, а излагается единственно лишь для того чтобъ устранить недоумѣнiя, могущiя ввести въ заблужденiе общественное мнѣнiе”. По вопросу о знамени Шенелонъ пустился еще пуще извиняться и извинять комитетъ (Шангарнье) въ томъ что «обстоятельства принудили комитетъ рѣшиться остановиться на слѣдующей формулѣ: «Трехцвѣтное знамя сохраняется и можетъ быть измѣнено не иначе какъ по взаимному соглашенiю между королемъ и Собранiемъ”. (Замѣтимъ эту формулу: это значитъ что на завтра же послѣ воцаренiя, король съ Собранiемъ могутъ уничтожить трехцвѣтное знамя, обезпечивъ лишь себѣ — а это такъ легко! — всего только какой нибудь одинъ голосъ большинства въ Собранiи. Про Францiю и ея согласiе при этомъ и помину не было). Графъ «дозволилъ (это подлинныя слова отчета) мнѣ объясниться съ почтительною свободой и удостоилъ выслушать съ самымъ благосклоннымъ вниманiемъ”. При этомъ не сказалъ ничего, но «обнаружилъ желанiе сохранить неприкосновенными въ интересахъ страны двѣ силы: ненарушимость своихъ принциповъ и независимость своего характера”. Впрочемъ, чтобъ смягчить, онъ «изволилъ похвалить” трехцвѣтное знамя: «Онъ прибавилъ — доноситъ Шенелонъ — что уважаетъ привязанность армiи къ знамени, обагренному кровью солдатъ... у него никогда не было намѣренiя унижать страну и знамя, подъ которымъ храбро сражались ея воины”. (Еще бы намѣренье унижать–то!) Затѣмъ графъ, по увѣренiю Шенелона, резюмировалъ свое рѣшенiе въ слѣдующихъ двухъ пунктахъ: 1) графъ Шамборскiй не требуетъ никакой перемѣны въ знамени до тѣхъ поръ пока власть не перейдетъ въ его руки, и 2) онъ предложитъ Собранiю самъ рѣшенiе, совмѣстно съ его честью, и которое удовлетворитъ и народъ и Собранiе”.

Съ тѣмъ въ сущности и уѣхалъ Шенелонъ. Это–то рѣшенiе о знамени и находилъ комитетъ заговорщиковъ на столько удовлетворительнымъ и могущимъ всѣхъ успокоить, что рѣшился просить, черезъ особую депутацiю, графа, поскорѣе подтвердить его. Но графъ не подтвердилъ. Послѣдовалъ съ его стороны важнѣйшiй документъ во всемъ этомъ дѣлѣ, собственноручное письмо, которымъ онъ все и покончилъ. Всего письма не приводимъ, а приводимъ лишь телеграфическое о немъ извѣстiе, вполнѣ впрочемъ резюмирующее значенiе письма. Вотъ что пишетъ графъ Шенелону: «Такъ какъ не смотря на ваши усилiя, недоразумѣнiя не прекращаются, то и объявляю, что не отпираюсь ни отъ чего, не уменьшаю нисколько моихъ предшествовавшихъ заявленiй. Притязанiя предъявляемыя наканунѣ моего воцаренiя, даютъ мнѣ мѣру позднѣйшихъ требованiй. Я не могу согласиться начать возстановительное и могучее царствованiе дѣломъ слабости. Вошло въ обычай сопоставлять твердость Генриха V съ ловкостью Генриха IV, но я желалъ бы знать, кто осмѣлился бы посовѣтовать ему отказаться отъ знамени Арка и Иври”... Ослабленный сегодня (пишетъ графъ далѣе), я сдѣлаюсь безсильнымъ завтра. Дѣло идетъ о возсозданiи, на его естественныхъ началахъ, общества глубоко потрясеннаго, объ энергическомъ утвержденiи царства законовъ. Необходимо возродить благоденствiе внутри страны, заключить прочные союзы, особенно не опасаться употреблять силу на службу порядка и справедливости”. Далѣе замѣчаетъ графъ, что графъ Парижскiй не поставлялъ ему никакихъ условiй и что отъ маршала Макъ–Магона (этого Баярда нашего времени, какъ замѣчаетъ графъ) тоже не требовали гарантiй при избранiи въ президенты. Францiя не можетъ погибнуть (восклицаетъ подъ конецъ графъ), потому что Христосъ любитъ еще своихъ франковъ, и «когда Господь Богъ рѣшился спасти народъ, Онъ блюдетъ за тѣмъ, чтобы скипетръ справедливости былъ данъ въ руки достаточно сильныя чтобы держать его!”

Мы попрежнему готовы написать что «однимъ великодушнымъ человѣкомъ стало на свѣтѣ больше”, какъ и заявили въ одномъ изъ предыдущихъ нашихъ обозрѣнiй. Отказаться отъ престола, чтобъ не измѣнить своимъ принципамъ — безспорно великодушное дѣло. Но теперь, признаемся, — такъ какъ уже самъ графъ высказался, — мы немного другаго мнѣнiя. Дѣло въ томъ, что врядъ ли претендентъ въ самомъ дѣлѣ отказывается царствовать! Это письмо, рѣшившее на время его участь, намекаетъ на иные расчеты. Намъ кажется даже что онъ никогда не былъ столь увѣренъ, что взойдетъ на престолъ, какъ теперь. Въ своей «необходимости для Францiи” онъ убѣжденъ болѣе чѣмъ когда нибудь и навѣрное заключаетъ, что если и отдалится теперь на минутку его воцаренiе, то для него же будетъ выгоднѣе, потому что въ концѣ концовъ безъ него не обойдутся и все–таки примутъ его, но уже не смѣя предлагать ему условiя, со всѣми «принципами”. Въ силу партiи своей въ Нацiональномъ Собранiи онъ продолжаетъ вѣрить слѣпо. Онъ увѣряетъ что любитъ Францiю, но кажется мало собственно о ней думаетъ и очевидно смѣшиваетъ ее съ своей партiей. Характерно письмо его и въ томъ отношенiи, что онъ изъясняетъ въ немъ наконецъ и тѣ средства, которыми, по воцаренiи своемъ, надѣется спасти Францiю. Эти средства — строгость, «не бояться употреблять для укорененiя спокойствiя — силу”. Признаемся, мы такъ и подозрѣвали, что средствъ больше у него нѣтъ никакихъ, когда въ одномъ изъ обозрѣнiй нашихъ задавали себѣ вопросы: «Чѣмъ можетъ надѣяться легитимизмъ спасти Францiю и какъ именно располагаетъ спасти ее?” Наконецъ очень страннымъ показался намъ и самый тонъ письма. Пусть Луи–Вёльо, въ газетѣ, влагаетъ фиктивно въ его уста высокiя рѣчи. Но самому графу, уже отъ лица своего и въ такихъ важныхъ документахъ, неприлично бы кажется во всеуслышанiе говорить что «Я страдалъ вдали отъ нея (отъ Францiи), ей тоже жилось не хорошо въ разлукѣ со мною”, или что «уважаетъ привязанность армiи къ своему знамени, что у него никогда не было намѣренiя унижать страну и знамя, подъ которымъ храбро сражались ея воины”. Любопытно, какъ представляетъ онъ себѣ, изъ своего Зальцбурга, французовъ, привыкшихъ къ своему равенству, и которые прочтутъ теперь и узнаютъ что сидитъ гдѣ то человѣкъ и милостиво дозволяетъ имъ избрать себя во спасителя. Эту дѣтскую увѣренность въ себѣ, эту, такъ сказать, «слѣпорожденность” въ пониманiи вещей и явленiй — жалко даже и тревожить.

И все это хочетъ и претендуетъ спасать Францiю!

Паденiе надеждъ «большинства” Собранiя послѣ этого письма чуть не произвело распаденiя партiи. Почти всѣ фракцiи правой стороны приняли извѣстiе съ бѣшенствомъ. Но оказалось что согласiе было быстро возстановлено — и не столько искуствомъ вожаковъ сколько силою вещей: изо всѣхъ силъ сохранить свою олигархическую власть въ Собранiи «большинству” Собранiя показалось выгоднѣе чѣмъ поссориться. Пока республиканцы, и Тьеръ во главѣ ихъ, торжествовали и предвкушали побѣду, — комитетъ Шангарнье рѣшилъ внести въ Собранiе проектъ закона о немедленномъ продленiи власти Макъ–Магона, съ новыми въ пользу его гарантiями, на 10 лѣтъ, а Нацiональному Собранiю не расходиться еще два съ половиною года. При этомъ маршалъ Макъ–Магонъ вполнѣ оправдалъ довѣрiе столь вѣрившаго въ него «большинства”. Еще двѣ недѣли тому назадъ онъ заявилъ, что если падетъ большинство Собранiя, то удалится съ президенства и онъ. Такимъ образомъ вѣрность и приверженность его большинству доходитъ до апоѳеозы! Не большинству Собранiя онъ служитъ, а только теперешнему большинству его. Другими словами, собственно Нацiональное Собранiе и волю его онъ ни во что не ставитъ, ибо если падетъ теперешнее большинство, то все же воцарится другое большинство, замѣсто теперешняго, изображающее волю Собранiя, — но тому, большинству уже онъ служить не станетъ. И это въ то время, когда страна (и онъ знаетъ это) нуждается въ немъ, ибо онъ имѣетъ такое влiянiе на войско! Такая рабская приверженность къ своимъ благодѣтелямъ почти трогательна. И вотъ этотъ «честный и храбрый солдатъ”, на котораго надѣялась Францiя, оказался всего только человѣкомъ партiи, и не столько человѣкомъ партiи сколько ея прихвостнемъ. А еще графъ Шамборскiй погладилъ его по головкѣ и назвалъ Баярдомъ! Конечно Баярдъ, но только съ другой стороны.

Все такъ и случилось, какъ разсчиталъ комитетъ Шангарнье 5 ноября (н. ст.) открылись наконецъ, послѣ длинныхъ вакацiй, засѣданiя Нацiональнаго Собранiя. Прочитано было посланiе президента республики. Между прочимъ въ посланiи сказано, что «нынѣшняя исполнительная власть не имѣетъ достаточно живучести и силы. Правительство не достаточно вооружено, чтобы отнять у партiй всякую надежду на успѣхъ” (А само правительство теперь не партiя?) Заявляется также объ увлеченiяхъ печати, которыя развращаютъ духъ населенiя. (Это послѣ–то безчисленныхъ и наглѣйшихъ притѣсненiй печати!) и доказывается необходимость муниципальной реформы.

Затѣмъ въ Нацiональное Собранiе внесено было предложенiе генерала Шангарнье о продленiи срока власти маршала Макъ–Магона на десять лѣтъ. Со стороны правительства прочитанъ докладъ въ пользу безотлагательнаго обсужденiя этого предложенiя. Дюфоръ, не возставая противъ безотлагательности, потребовалъ отсылки предложенiя на обсужденiе въ коммиссiю разсмотрѣнiя конституцiонныхъ проектовъ. Правительство, съ своей стороны настаивало, на отсылку предложенiя Шангарнье въ спецiальную коммиссiю. Предложенiе Дюфора, гласитъ телеграмма, отвергнуто большинствомъ 362 голосовъ противъ 348.

Такимъ образомъ за монархическимъ «большинствомъ” оказалась побѣда въ 14 голосовъ. Результатъ въ томъ, что Францiя на 10 лѣтъ останется въ своемъ неопредѣленномъ положенiи. Ни монархiя, ни республика! При измѣненiи муниципальныхъ законовъ, при угнетенiи прессы, при неограниченномъ насилiи олигархическаго большинства Собранiя, имѣющаго въ виду монархiю, — Францiи обезпеченъ и впредь выборъ въ Нацiональное Собранiе такихъ же интригановъ и олигархистовъ на 10 лѣтъ. Обезпечены тоже — постоянная война съ республиканцами, происки партiй и несомнѣнная революцiя въ будущемъ. Такой воцарившiйся хаосъ безспорно хуже воцаренiя графа Шамборскаго; ибо графъ Шамборскiй непремѣнно и быстро былъ бы изгнанъ, и послѣ него еще могла бы воцариться умѣренная республика, тогда какъ теперь, при неизбѣжной революцiи въ будущемъ, врядъ–ли уже будетъ возможно торжество умѣренныхъ.

Правда, французы сильно надѣются на послушные штыки преданной Макъ–Магону армiи, стало быть и на спокойствiе, защиту отъ комунистовъ и проч. Въ началѣ нашего отчета мы упомянули о «нѣкоторыхъ весьма характерныхъ и доселѣ еще неслыханныхъ особенностяхъ «въ проявленiяхъ недовольства страны” и обѣщали сказать о нихъ ниже. Укажемъ лишь на одно изъ этихъ явленiй. Недѣли двѣ назадъ, нѣкто бригадный генералъ Бельмаръ, прислалъ изъ Перигё военному министру письмо слѣдующаго содержанiя:

«Г. министръ, я служу тридцать три года подъ трехцвѣтнымъ знаменемъ Францiи, и правительству республики послѣ паденiя имперiи. Я не буду служить подъ бѣлымъ знаменемъ и не отдамъ моей шпаги въ распоряженiе монархическаго правительства, возстановленнаго помимо народной воли. И такъ, если бы, вопреки ожиданiю, нынѣшнее Нацiональное Собранiе возстановило монархiю, я почтительнѣйше прошу васъ, г. министръ, уволить меня, послѣ такого голосованiя, отъ ввѣренной мнѣ вами должности. Генералъ Бельмаръ”.

Генералъ Бельмаръ былъ тотчасъ же послѣ этого письма выключенъ изъ службы. Военный министръ немедленно потребовалъ отъ начальниковъ дивизiй свѣденiй о настроенiи войскъ въ виду нынѣшнихъ обстоятельствъ, и въ присланныхъ къ нему донесенiяхъ, какъ увѣряютъ газеты, заявлено, что въ армiи господствуетъ сильное нерасположенiе къ реставрацiи. (т. е. другими словами къ Нацiональному Собранiю).

Вотъ явленiе безспорно новое. Никогда еще армiя французская не «разсуждала”, а только слушалась своего начальства, какъ и слѣдуетъ хорошей армiи, и похвально дѣлала. Для чего генералу Бельмару понадобилось вдругъ заявить о томъ что онъ не признáетъ воли Нацiональнаго Собранiя въ случаѣ воцаренiя графа Шамборскаго? Дождался бы факта и благородно бы вышелъ въ отставку, не заявляя и не трубя заранѣе. Не значитъ–ли это что армiя захотѣла «смѣть свое сужденiе имѣть?” Генералъ Бельмаръ безспорно хотѣлъ подать примѣръ. И такъ пусть французы не очень то надѣются на штыки маршала Макъ–Магона и на спокойствiе. Если съ одной стороны власть Макъ–Магона, продленная на 10 лѣтъ, будетъ безспорно началомъ — уже не цезаризма — а настоящаго военнаго деспотизма (правительства еще неиспытаннаго Францiею въ самомъ чистомъ его состоянiи), то письмо Бельмара — не есть–ли начало рrоnunсiаmеntо? Этого не доставало еще несчастной Францiи! Это однакоже въ порядкѣ вещей: военный деспотизмъ непремѣнно долженъ вести за собою начало рrоnunсiаmеntо.

Д.

 

ЗЛОБА И НЕЗЛОБIЕ.

 

(Изъ современнаго обозрѣнiя).

 

Недавно попалась намъ въ «Московскихъ Вѣдомостяхъ" корреспонденцiя изъ Мapiамполя (Сувалкской губернiи), изображающая нѣкоторыя особенности мѣстнаго населенiя (жмуди). Сущность изображенiя заключается въ трехъ пунктахъ. Во 1–хъ, въ числе 293 учениковъ марiампольской гимназiи, которую туземцы–горожане прозвали «хлопскою", побольше половины, именно 152 ученика — дѣти крестьянъ–жмудиновъ. Во 2–хъ, всѣ гимназисты–жмудины отличаютъ чрезвычайной скромностью, учатся необыкновенно прилежно и не только хорошо владѣютъ русскимъ языкомъ, но даже бредятъ русскими писателями и именa ихъ «знаютъ также твердо, какъ имя своего собрата по происхожденiю и любимаго героя своихъ фантазiй — Кейстута". Въ 3–хъ, наконецъ, «литовцы (или точнѣе — жмудь) не только не симпатизируютъ стремленiямъ польской аристократiи, но даже ненавидятъ ее всѣми силами души. Въ здѣшней католической церкви, продолжаетъ корреспондентъ, всѣ мужчины и женщины, одѣвающiеся не въ кpecтьянскiе костюмы, обыкновенно помѣщаются за рѣшеткой, отдѣляющей алтарь отъ церкви, что противно каноническому праву. На мой вопросъ, отчего дамъ пускаютъ за рѣшетку къ алтарю, мнѣ объяснили, что это дѣлается для защиты отъ дерзостей кpестьянъ, что крестьяне всякаго, напоминающаго своимъ костюмомъ пана или паню ненавидятъ и даже въ церкви оскорбляютъ за прошлое. Мнѣ самому пришлось убѣдиться въ справедливости этого объясненiя. Однажды я во время обѣдни усѣлся на незанятой скамейкѣ; когда крестьянъ набралось довольно много, — они меня отодвигали и стѣсняли до тѣхъ поръ, пока совсѣмъ не вытолкали. Кому извѣстна исторiя здѣшняго края, тому такiя явленiя понятны. Вотъ для примѣра образчикъ прежняго времени: у графа Ч. околѣла отличная лягавая собака, оставившая маленькихъ щенятъ; сiятельный не задумавшись роздалъ щенятъ по избамъ тѣхъ крестьянъ, гдѣ были грудныя дѣти, и велѣлъ женскою грудью откармливать собакъ".

Конечно, эта случайная характеристика тѣсненькаго, но своеобразнаго уголка русской государственной области, если не всѣми, то большинствомъ читающихъ и по писанному наблюдающихъ — или совсѣмъ не прочтена, или прочтена да брошена безъ вниманiя. Намъ захотѣлось поднять эту брошенную вещь... хоть для того, чтобъ она не пропала даромъ; да признаться, и жаль стало, что пропадетъ даромъ, потому что она дала намъ случай еще разъ задуматься о тѣхъ «чудеснѣйшихъ россiйскихъ качествахъ", отъ которыхъ многiе отрекшiеся себя абреки–россiяне такъ усиленно желаютъ отчураться.

Отчего, скажите, ни изъ одного пункта Великой Руси не прослышится что–нибудь о подобной ненависти и стремленiи «оскорблять за прошлое"? Кому извѣстна исторiя края, тому явленiе понятно! Но исторiя нашей крѣпости всѣмъ болѣе или менѣе извѣстна. Правда, объ откармливанiи собакъ женской грудью что–то не помнится: до такой утонченно–замысловатой гадости великорусскiе помѣщики едва–ли доходили, потому что у насъ вообще все выходитъ проще; но промѣнять, напр., человѣка на собаку, не принимая въ разсчетъ ни родства, ни разрыва семьи, было ни почемъ; отнять и сгубить дочь у отца, жену у мужа. Да и мало–ли чего за два вѣка могло накипѣть на душѣ! Многое накипало, пока дѣло еще не было «прошлымъ"; накипѣвшее по временамъ разражалось взрывами мести; но перешло дѣло въ область «прошлаго", и накипѣвшее сгорѣло какъ алмазъ. Затеплилъ просвѣтлѣвшiй людъ неугасимую лампадку передъ образомъ Александра Невскаго, и все улеглось на днѣ души, да тамъ и остыло. Осталась память, стало быть остались и слѣды, но не тѣ, что питаютъ вѣковѣчную злобу и неудержимое порыванье — оскорблять за прошлое. «Но хорошо–ли это телячье незлобiе"? спросятъ вѣроятно наши абреки. Увѣрять ихъ, что хорошо — трудъ безполезный; можно только сказать, что гдѣ же взять злобы, если ея нѣтъ? Если же они вздумаютъ на этотъ отвѣтъ презрительно захохотать, то можно будетъ примолвить, что вѣдь и сами то они въ сущности нечужды прекрасной добродѣтели юныхъ животныхъ, которыя имѣютъ нѣкоторое право гордиться передъ ними тѣмъ, что по крайней мѣрѣ чувствуютъ и ведутъ себя хотя скромно, но самостоятельно, а абреки напялили на себя личину, поютъ не своимъ голосомъ и оттого часто берутъ не въ тонъ и сбиваются... Насмѣхались они, напр., надъ эстетической критикой, смѣющейся надъ точенными изъ дерева фигурками «молодой" тенденцiозной беллетристики, и вдругъ–какъ будто сорвались съ голоса — начинаютъ увѣрять, что они уже давно думали и говорили, что «молодая беллетристика–фальшивая" и что ей пора «улетучиться"... А то еще одинъ такъ отличился. Пустившись въ глубокiя размышленiя о словахъ «народность" и «нацiональность", онъ повѣдалъ, что «наши талантливые беллетристы сороковыхъ годовъ, замѣчая фальшь образованныхъ сословiй, видя въ нихъ одни лишь отрицательныя достоинства, обращались къ народу, или, лучше, къ черни, отыскивая тамъ идеалы, которыхъ не находили въ другихъ слояхъ и которые сами были (кто это были?) идеалами не русской жизни, а взятыми извнѣ, вмѣстѣ съ нѣмецкой философiей и бpожeнieмъ западноевропейскихъ идей (ихъ–то искали у черни?). Безспоpно, литература сороковыхъ годовъ была плодотворна и принесла намъ значительное развитiе"... Сказавши это, глубокiй философъ тотчасъ поправился: «Эта литература, говоритъ, — теперь ясно всякому, – находилась на фальшивой дорогѣ, противопоставляя безъ всякой исторической причины народъ образованному сословiю”... Ну, конечно, теперь ясно всякому, что философъ зарапортовался и сказалъ такое, что никому не ясно: и фальшь въ образованномъ сословiи, и фальшь въ литературѣ, видѣвшей эту фальшь; литература была безспорно плодотворна, и она же была на фальшивой дорогѣ! Да какъ же это? подумаетъ поcтоpоннiй слушатель такой философiи: если можно быть плодотворнымъ для общества и приносить ему развитiе, идя по фальшивой дорогѣ, такъ и фальшь не въ фальшь. А противопоставлять фальшивое сословiе не фальшивому и самобытному народа — была причина; если же у нѣкоторыхъ писателей случались ошибки въ прiемахъ, то это добрые люди не называютъ «фальшивой дорогой" литературы... Такъ и во многомъ срываются съ голоса наши абреки. Сколько было отъ нихъ заклинанiй противъ такъ называемой частной благотворительности, или по просту — милостыни, а какъ прослышали, что гдѣ–то люди съ голоду начинаютъ питаться чуть не грязью вмѣсто хлѣба, — вдругъ стали сбиваться, и одинъ какой–то съоткровенничалъ: частная благотворительность, говоритъ, вздоръ, вредная вещь; ну, а если придетъ ко мнѣ голодный, умирающiй съ голоду, — что дѣлать? накормить или не накормить? Рѣшилъ, что накормить, и всѣ заклинанiя забыты: давайте, говоритъ, благотворить; пусть всякiй принесетъ свою лепту. Да, да! подхватываетъ другой, надо налечь на увеселенiя: пѣть, плясать, ѣсть больше въ пользу голодающихъ! И пошли, и пошли!

Между тѣмъ, и безъ нихъ, и безъ ихъ рѣшенiй, pyсскiе люди уже начали приносить свои лепты, такiя же небольшiя, но можетъ быть и такiя же чистыя какъ евангельскiя «лепты вдовицы".

Ближайшая сосѣдка голодающихъ — Казань, кажется, особенно живо прониклась состраданiемъ, можетъ быть вслѣдствiе самой близости сосѣдства, вслѣдствiе свѣжести красокъ, которыми рисуется картина начавшагося въ сосѣдствѣ бѣдствiя. Мѣстная «Камско–Волжская Газета" говоритъ между прочимъ: «Неурожай — бѣдствiе острое, временное, и филантропiя здѣсь скорѣе всего можетъ принести добрые плоды, но она должна дѣйствовать скоро и рѣшительно. Тутъ нечего разсуждать —будетъ ли отъ этого польза или нѣтъ, — излишнее резонерство можетъ лишь повредить дѣлу"... «На основанiи этого зародилась мысль организовать въ Казани «Дамскiй комитетъ для пособiя голодающему населенiю Самарской губернiи", который ставить себѣ цѣлью изыскивать всѣ возможныя средства для этого пособiя и потому обращается къ жителямъ какъ Казани, такъ и ближайшихъ мѣстъ, съ призывомъ къ посильнымъ пожертвованiямъ, какъ деньгами такъ и припасами, напр. сухарями, консервами и пр. Число членовъ комитета неограничено; опредѣленнаго членскаго взноса не полагается, «въ надеждѣ, что каждый членъ сдѣлаетъ все, что для него возможно".

Независимо отъ организующагося комитета, кто–то («Камско–Волжск. Газ." говоритъ что дама) напечаталъ такое «приглашенiе къ пожертвованiю": «Ужасное бѣдствiе голода, постигшее Самарскую губернiю, навело меня на мысль распорядиться собирать всѣ хлѣбные остатки и обращать ихъ въ сухари. Родные и знакомые мои, по моему приглашенiю, дѣлали тоже, и составилось нѣчто могущее годиться тамъ, гдѣ уже пекутъ хлѣбъ изъ лебеды. Почему священнымъ долгомъ поставляю обратиться къ жителямъ Казани съ просьбою также распорядиться у себя и въ особенности въ заведенiяхъ, какъ–то: казармахъ, богадѣльняхъ, фабрикахъ и пр., чтобы всѣ хлѣбные остатки обращались въ сухари, которые прошу доставить въ складъ (тамъ–то), а я беру на себя отправлять ихъ по назначенiю. Если 80,000 жителей города пришлютъ хоть по 1 фунту сухарей, то составится 2,000 пудовъ, а это — согласитесь — будетъ существеннымъ пособiемъ для голодныхъ, а если сдѣлаютъ это 80 миллiоновъ, такъ конечно не будетъ голодныхъ въ Россiи".

Конечно, тутъ въ предполагаемое число 80 миллiоновъ жертвователей включены не только сами голодающiе, но и многое множество полуголодныхъ, но все–таки картина 80.000,000 фунтовъ или 2.000,000 пудовъ сухарей грандiозна и непремѣнно создалась подъ влiянiемъ живѣйшаго желанiя какъ можно скорѣй накормить голодныхъ.

Помните про ту Мать семейства (см. «Граждан." № 38), которая заявила издателямъ «Москов. Вѣд.”, что принимаетъ на себя прокормленiе одной изъ семей с. Гавриловки, помѣщенныхъ въ подворной описи графа Л. Н. Толстого? Примѣръ ея не остался безъ послѣдователей: кто–то подписавшiйся О. О. взялъ на прокормленiе двѣ другiя семьи изъ той–же описи (Барашковыхъ и Дегтеревыхъ), обязавшись доставлять въ редакцiю той–же газеты по 15 руб. въ мѣсяцъ на каждую семью до 1 августа будущаго 1874 года.

«Николаевск. Вѣстн.” получилъ письмо отъ протоiерея С., который, по поводу тѣхъ же голодающихъ самарянъ, говоритъ между прочимъ такъ: «По нашему мнѣнiю, живое, простое, но искреннее слово духовнаго пастыря — одно изъ лучшихъ и вѣрнѣйшихъ средствъ помочь горю; нашъ народъ исторически добръ и сострадателенъ, и голосъ отца духовнаго въ данномъ случаѣ не будетъ гласомъ вопiющаго въ пустынѣ... Вчера, 1 октября, послѣ божественной литургiи, мы обратились къ своимъ добрымъ прихожанамъ съ такою рѣчью: «Православные! въ Самарской губернiи голодъ; люди тамъ умираютъ съ голода, умираютъ, значитъ, не естественною, а насильственною смертью. Изъ всѣхъ бѣдъ, какимъ только подвергается человѣкъ въ этой жизни, голодъ и отъ голода смерть — самое ужасное, самое лютое бѣдствiе. Вотъ почему финляндцы, хотя и иновѣрцы, но испытавшiе на себѣ эту бѣду, первые откликнулись на вопли несчастныхъ страдальцевъ; — мы ли, православные, останемся равнодушными зрителями умирающихъ мучительною смертiю нашихъ православныхъ собратiй? Слòва нѣтъ, что наши лепты не прокормятъ цѣлаго миллiона голодающихъ, но свѣтъ не безъ добрыхъ людей; благо намъ, если и десятку бѣдствующихъ самарцевъ мы облегчимъ страданiя. Небесный Мздовоздатель, обѣщающiй не забыть и чаши воды, поданной нуждающемуся, не забудетъ и нашихъ копеекъ. Пусть моя лепта будетъ починомъ добраго дѣла”.

При письмѣ присланы 31 р. 63 к., оказавшiеся на блюдѣ, обнесенномъ послѣ сказанной рѣчи.

Мы любимъ приводить дословно подобныя рѣчи, потому что онѣ намъ нравятся, а нравятся потому, что онѣ не во вкусѣ тѣхъ людей, которые привыкли къ выдѣланнымъ рѣчамъ и мыслямъ и сами не умѣютъ ни говорить, ни думать иначе, какъ по усвоенному шаблону.

Отецъ С. въ своемъ словѣ помянулъ финляндцевъ. Говорятъ, что финляндцы, при первой вѣсти о самарскомъ голодѣ, вдругъ встрепенулись, вспомнивъ полученную ими отъ русскихъ въ 1867 году обильную помощь, и почувствовали потребность отплатить добромъ за добро; вслѣдствiе чего начались пожертвованiя. Такъ сбывается пословица: «кинь хлѣбъ за лѣсъ, — пойдешь, найдешь". Если вдуматься въ смыслъ этой сложившейся въ русскомъ народѣ пословицы, то невольно придашь особую цѣну простымъ словамъ протоiерея С. «нашъ народъ исторически добръ", и свойство этой доброты получитъ собственный оттѣнокъ.

Весь этотъ рядъ различныхъ проявленiй общественной и частной сострадательности завершается болѣе крупными «лептами". Такъ — Государь Наслѣдникъ Цесаревичъ и Государыня Цесаревна изволили назначить въ пособie самарцамъ, изъ суммъ собранныхъ въ 1868 году, тысячу руб.; г. Юрiй Самаринъ, по слуху, дошедшему до «Камско Волжской Газ." прислалъ въ самарскую земскую управу три тысячи руб., да изъ редакцiи «Моск. Вѣд." доставлены туда же двѣ тысячи рублей.

 

_______

 

ИЗЪ МОСКВЫ.

 

Въ прошлыхъ замѣткахъ я намекнулъ что, вѣроятно, въ градскiе головы Москвы выбранъ будетъ г. Бостанджогло. Многie вѣрили въ неcомнѣнность этого избранiя. И вотъ, въ средѣ членовъ городской думы совершенъ tour de force не въ пользу г. Бостанджогло. Оказалось, что у городскихъ избирателей былъ уже запасенъ свой «излюбленный" голова, бывшiй предсѣдатель евангелической консисторiи въ Москвѣ, предсѣдатель ссудной кассы въ опекунскомъ совѣтѣ, управляющiй московско–рязанской желѣзной дороги (о ней просимъ вспомнить читателей недавнюю статью г. Пелешевскаго въ «Гражд.") и директоръ въ кредитномъ Обществѣ, дѣйствительный статскiй совѣтникъ, Д. Д. Шумахеръ. Столь разнообразныя занятiя г. Шумахера должны указывать на его умѣнье и болѣе чѣмъ достаточныя нравственныя силы дѣлать дѣла, напримѣръ административныя и др. Онъ избранъ первымъ кандидатомъ на мѣсто наиперваго представителя въ древле–русской нашей православной матушкѣ Москвѣ. По его выборѣ, въ думской залѣ поднялись восторженныя рукоплесканiя. «Это филипповцы дуютъ всѣхъ шибче въ ладоши!"— слышали мы слова какого–то посѣтителя, явившагося критиковать выборы. Изъ дальнѣйшихъ словъ его мы узнали что самые горячiе приверженцы избраннаго будто большего частью живутъ близь церкви Филиппа митрополита за Сухаревой башней, потому и получили они прозвище извѣстной раскольничьей секты! Но дѣло не въ прозвищѣ, а въ самомъ дѣлѣ подъ какой–бы оно тамъ вывѣской ни совершалось. Очевидно въ партiи хлопотавшей объ успѣхѣ г. Шyмахера было крѣпкое единодушiе и много энергiи для произведенiя помянутаго ycпѣxa. Что послѣднiй есть такъ сказать чадо созданное партiею, это доказывается числовыми данными: г. Шумахеръ выбранъ большинствомъ только четырехъ голосовъ (77 избирательныхъ на 73 неизбирательныхъ). О, если бы въ московской думѣ составлялись подобныя дружныя партiи и для достиженiя другихъ цѣлей, касающихся не только головы, но и думы! Напримѣръ, партiя «уличная” для упорядоченiя городскихъ мостовыхъ, ѣзда по которымъ не рѣдко по мѣстамъ напоминаетъ качку на морѣ; партiя «просвѣщенiя" Москвы по ночамъ не фосфорными спичками, а дѣйствительно сильнымъ газовымъ свѣтомъ; партiя «желудочная", чтобы московскie рынки и лавки съ съѣстной провизiей не были источникомъ разныхъ болѣзней въ Москвѣ и т. д. и т. п. До сихъ же поръ отношенiе большинства думскихъ представителей къ думѣ напоминало стихи Сумарокова: «Я лестнаго являть привѣтства не умѣю: а истинной къ тебѣ любови не имѣю"... Развѣ, быть можетъ, «лестное привѣтство" бываетъ у помянутыхъ представителей въ особенныхъ случаяхъ, когда ихъ увлекаетъ личный интересъ, вѣроятно несущественный для всего города, прежде всего жаждущаго отъ думы всякихъ благъ, вкупѣ прозываемыхъ именемъ городскаго благоустройства... Но вернемся къ выборамъ: шутники сравнивали ихъ съ начальнымъ казусомъ русской исторiи, говоря, что вотъ новгородцы знали издавна путь «изъ Варягъ въ Греки", и призвали къ себѣ варяговъ, а не грековъ. Другiе замѣчали шутникамъ что вопросъ еще нерѣшенный, были–ль помянутые варяги происхожденiя германскаго, либо скандинавскаго, быть можетъ современемъ будетъ доказано, что они должны быть славянскаго происхожденiя. Такого рода разговоры мы слышали на выборахъ; послѣднiе, слѣдовательно, располагали иныхъ лицъ выказать кстати свою ученость! — Вторымъ кандидатомъ въ головы, между прочимъ, указанъ г. Самаринъ (Д. Ѳ.). Готовъ, какъ слышно, и товарищъ городскаго головы баллотироваться во вторые кандидаты. И такъ, вѣроятно, вскорѣ Москва будетъ имѣть у себя гражданскаго голову.

И такъ энергiя въ московскихъ жителяхъ не угасла. Когда къ случаю, она прорывается... Но отъ энергiи иныхъ общественныхъ дѣятелей, прорывающейся во время выборовъ, я сразу перехожу къ энергiи отдѣльной личности, умѣющей сдѣлать для себя выборъ дѣятельности и служить непризрачному, хорошему дѣлу до самозабвенiя. Недавно мнѣ пришлось быть на Дѣвичьемъ Полѣ для осмотра «исправительнаго прiюта малолѣтнихъ преступниковъ". Интересующiеся подобными учрежденiями могутъ прочесть подробный отчетъ о немъ въ «Юридическомъ Вѣстникѣ" (iюльс. и август. книжка 1873 г.) Прiютъ основанъ Обществомъ распространенiя полезныхъ книгъ; онъ вступаетъ въ 10–й годъ своего существованiя, съ половины 70–го года прiютъ поступилъ въ завѣдыванiе Н. В. Рукавишникова, и этотъ молодой директоръ въ 3 съ половиною года съумѣлъ такъ хорошо вести дѣло, что всякiй можетъ поучится у него. Я какъ–то уже говорилъ своимъ читателямъ объ этомъ прiютѣ. Теперь онъ въ новомъ прекрасномъ и просторномъ помѣщенiи. Осматривая прiютъ, вы не вѣрите, чтобы это было нѣкотораго рода тюрьма; это отличное ремесленное училище со школою; мальчики заняты въ четырехъ мастерскихъ (столярная, переплетная, сапожная и портняжная). Кромѣ общаго начальнаго образованiя они учатся хоровому пѣнiю; мы слышали, какъ удовлетворительно они выполняли хоровыя церковныя и свѣтскiя пѣсни. Чистота, опрятность обстановки характеризуютъ прiютъ; но всего дороже вся чистая нравственная атмосфера, которою проникнута жизнь воспитанниковъ. Г. Рукавишниковъ относится къ мальчикамъ какъ старшiй, добрый и попечительный братъ къ младшимъ. Онъ съ утра до поздняго вечера бываетъ самъ въ прiютѣ, за всѣмъ наблюдая. Мы нисколько не смущаемся хвалить гласно то, что достойно глубокаго сочувствiя; только люди, въ родѣ московскихъ корреспондентовъ «Голоса", привыкшiе, «уставясь въ землю лбомъ", не видѣть явленiй, дѣйствительно свѣтлыхъ въ молодой русской общественной жизни, способны будутъ подозрѣвать въ моей похвалѣ какiя либо заднiя цѣли. Но подобнымъ плоскимъ подозрѣнiемъ эти люди характеризуютъ сами себя превосходно: «что, молъ, не наше, то гнусно!" Оставимъ же ихъ копошиться съ своими узенькими личными интересами въ ихъ собственномъ дворѣ... Теперь въ помянутомъ прiютѣ находится 37 мальчиковъ; г. Рукавишниковъ желаетъ довести число ихъ до 50–ти; Но — средства матерiальныя пока не дозволяютъ это сдѣлать. Прiютъ содержится исключительно на пожертвованiя; нужно честь отдать думѣ, которая, въ бытность кн. Черкасскаго градскимъ головою, опредѣлила ежегодно жертвовать по 3,000 р. на прiютъ; а содержанiе послѣдняго стоитъ, въ послѣднее время, до 12 тысячъ; быть можетъ наберется частныхъ пожертвованiй тоже тысячъ до 3–хъ; остальная сумма жертвуется директоромъ. Московское общество вообще почти равнодушно къ судьбѣ прiюта; окружный судъ въ былое время собиралъ для него пожертвованiя съ присяжныхъ засѣдателей, до 200 слишкомъ рублей въ годъ; и эти пожертвованiя дѣлались съ большою охотой. Теперь судъ почему то пересталъ ихъ собирать. Должно бы земство дѣлать пожертвованiя, ибо въ прiютъ поступаютъ мальчики изъ всѣхъ сословiй и уѣздовъ, оно ихъ не дѣлаетъ. Наконецъ, тюремный комитетъ обязанъ, по закону, выдавать по 6 копѣекъ въ сутки на содержанiе каждаго мальчика въ прiютѣ, на всѣхъ теперь находящихся въ немъ до 800 р. въ годъ; между тѣмъ до сихъ поръ прiютъ не получилъ ничего съ забывчиваго комитета... Но мы такъ вѣримъ въ энергiю г. Рукавишникова (прiютъ намъ извѣстенъ около года), въ его искреннее увлеченiе интересами прiютa, что убѣждены въ будущее, еще лучшее, процвѣтанiе прiюта и его обезпеченное положенiе. Тaковъ характеръ русскаго современнаго общества, что личная энергiя въ немъ по большей части плодотворнѣе общихъ заботъ...

Мы должны съ сочувствiемъ отнестись къ другому проявленiю личной заботы о страждущемъ человѣчествѣ, но страждущемъ физически. Въ Москвѣ устpaивается докторомъ Новацкимъ дешевая лечебница. Больше бы этихъ лечебницъ появлялось! Съ ихъ увеличенiемъ значительно сократятся жалобы на невозможность получить во всякое время помощь врача. Не нужно будетъ тогда изобрѣтать и невыполнимыхъ проектовъ объ «обществѣ лечащихся" съ ежегодными членскими взносами (недавно подобный проектъ напечатанъ въ «Соврем. Извѣст."): если бы подобное общество и образовалось, положимъ, изъ 1,000 членовъ; очень можетъ быть, что какой либо членъ и не нашелъ доктора, который уже забранъ другимъ членомъ общества; да кpомѣ того, xоpошiе доктора навѣрноe не станутъ въ обязательныя отношенiя къ подобному обществу. Примѣръ же существующей лечебницы общества русскихъ врачей въ Москвѣ указываетъ, какъ много пользы могутъ приносить городу подобныя учрежденiя.

Въ Москвѣ будутъ выходить новые журналы: 1) журналъ коннозaводчиковъ и любителей лошадей; 2) журналъ садоводства; 3) быть можетъ, театральный вѣстникъ; о послѣднемъ мы слышали недавно, что онъ замѣнитъ собою покойный «Антрактъ”, просуществовавшiй года три или четыре. Курьозно однако въ наше время увидать, чѣмъ можетъ наполняться газета или журналъ, посвященный интересамъ театральнаго мipa? Гдѣ тѣ силы, которыя придавали бы и подобному журналу силы? Конечно слѣдуетъ желать, чтобы помянутый Вѣстникъ появился на свѣтъ Божiй. Другой вѣстникъ, повидимому болѣе подходящiй къ нашему времени, «Вѣстникъ Промышленности", около мѣсяца уже выходитъ, и до сего времени хорошенько не высказался: потому отчетъ о немъ отложимъ еще на нѣсколько времени. Помнится намъ статья въ этой газетѣ — исторiя русскаго купечества. Вещь похвальная знакомить современныхъ негоцiантовъ съ жизнью ихъ прапрадѣдовъ; но вотъ мы желали бы, чтобъ «Вѣстникъ Промышленности", вмѣстѣ съ исторiею русскаго купечества, современемъ постарался разоблачать разныя исторiи въ московскомъ купечествѣ; это — дѣло весьма полезное и честное. Мы на дняхъ слышали что московскiй губернаторъ, во время поѣздокъ своихъ по губернiи (поѣздки эти еще не кончены), достаточно познакомился съ неприглядными сторонами жизни нашей промышленной, полу–купеческой губернiи; особенно дружны съ московскими уѣздными фабрикантами исправники, которые умѣютъ исправлять всѣ погрѣшности этихъ тузовъ въ отношенiяхъ, напр., къ рабочимъ и т. д.

Перейду къ сообщенiю педагогическихъ извѣстiй. Нужно пожелать прежде всего успѣховъ образцовой народной школѣ, устроенной московскимъ земствомъ. Но почему же слышны неблагопрiятныя извѣстiя о московской земской учительской семинарiи? Будто продолжается, по временамъ, оттуда выходъ воспитанниковъ? Не можетъ же быть, чтобы явилась какая либо «Тигра" въ Подольскомъ уѣздѣ, столь пугавшая, въ нынѣшнее лѣто, жителей Богородскаго уѣзда; подольское земство наняло охотника, обязавшагося истреблять волковъ въ уѣздѣ; какъ мы знаемъ, охотникъ удачно хлопочетъ, и слѣдовательно самая «Тигра" попалась бы ему въ добычу. Нѣтъ! видно не земство и не семинарiя виновны въ выходѣ воспитанниковъ изъ этого заведенiя, а малая матерiальная обезпеченность учителя въ сельскихъ школахъ...

Въ воскресенье 21–го октября былъ данъ въ Большомъ театрѣ новый балетъ «Кащей". Сюжетъ, конечно, сказочный; музыка — изъ всего по немножку; обстановка роскошная; будто постановка волшебнаго балета стоила до 20 слишкомъ тысячъ. И вотъ, вѣроятно, за то что Кащею плохо приходится на сценѣ, онъ мститъ за свои любовныя неудачи хозяйству театра; мы только недостачей денегъ объясняемъ смертельно–отчаянное положенiе русской оперы въ Москвѣ; не будь нужды тратить деньги на волшебные балеты, вѣроятно pyсскie пѣвцы и пѣвицы украшали бы подмостки Большаго театра. А теперь какъ справиться? Развѣ мало нужно средствъ, чтобы приготовить отличное помѣщенiе съ роскошной свитой, съ разными вычурами, прихотливому Кащею? А такъ какъ онъ слыветъ за безсмертнаго (нужды нѣтъ, что въ балетѣ онъ помираетъ), то вѣкъ и не отпутаться отъ его расточительности покорному Большому театру. — Въ залѣ дворянскаго собранiя даны были три квартетныя утра отъ московскаго музыкальнаго общества. На второмъ изъ нихъ истинный восторгъ произвело великолѣпное исполненiе чуднаго Бетховенскаго септета. Но, къ удивленiю, публики собирается на эти музыкальныя утра очень немного, сравнительно съ тою массой посѣтителей и посѣтительницъ, которые заполоняютъ собою большую залу собранiя въ вечеровые концерты музыкальнаго общества. Нѣкоторые объясняютъ малое число посѣтителей утреннихъ концертовъ тѣмъ, что поутру нельзя одѣваться по бальному... Итакъ, въ Москвѣ сочувствiе къ серьозной музыкѣ обусловлено cочувствiемъ къ извѣстнаго рода костюмамъ! Но насъ всегда радуетъ большая группа учениковъ и ученицъ (начиная съ самыхъ младшихъ въ возрастѣ 12 лѣтъ и 13) консерваторiи, которымъ дается даровой доступъ на квартетныя утра; нечего распространяться, что посѣщенiе ихъ дѣтьми, учащимися въ консерваторiи, имѣетъ высокое художественно–воспитательное значенiе; здѣсь намъ почему–то вспоминаются, въ видѣ контраста, нѣкоторыя тетрадки по русской литературѣ для учащихся дѣвицъ: «Крыловъ — извѣстный баснописецъ"; «Пушкинъ знаменитый поэтъ, хотя убитъ на дуэли; написалъ «Капитанскую дочку”; въ подобныхъ афоризмахъ заключается вся мудрость тетрадокъ, а въ изученiи ихъ все знакомство съ русской литературой. А вотъ вспомните другiя — не то что тетрадки, а цѣлыя печатныя cтатьи россiйскаго производства, гдѣ вы можете поучаться подобнымъ же образомъ, какъ и въ вышеписанныхъ тетрадкахъ, разнымъ премудростямъ. Впрочемъ «журнальный дѣтскiй" вопросъ мы оставимъ до другаго раза...

Въ заключенiе нѣсколько словъ о народной читальнѣ. Забавный московскiй корреспондентъ «Голоса" думалъ жестоко уязвить меня, заявивъ, что мое сочувствiе къ казенной читальнѣ, выказанное въ 40 № «Гражданина", вызвано желанiемъ «покадить" извѣстнымъ лицамъ, которымъ–де кадить выгодно... Могу завѣрить корреспондента, что я не состоялъ и не состою ни въ какихъ обязательныхъ отношенiяхъ къ какому бы то ни было казенному вѣдомству; даже не состою въ рангѣ газетнаго борзописца–чиновника, подобнаго служащему въ вѣдомствѣ извѣстнаго санкт–петербургскаго генералъ–либерала, издателя «Голоса". Если я пишу въ «Гражданинѣ”, то пишу по убѣжденiю, не ища какихъ–либо выгодъ для несуществующаго у меня формуляра, и независимо сужу о всемъ томъ, что мнѣ лишь достаточно извѣстно. Читальня мнѣ совершенно понравилась; я имѣлъ смѣлость повѣрить въ ея жизненный успѣхъ; я хорошо зналъ, чья иницiатива была ее устроить и, не стѣсняясь, высказалъ сочувствiе къ энергiи лица, заботившагося выхлопотать право на устройство читальни, какъ, не стѣсняясь, сейчасъ изобличу недобросовѣстность и неразсудительность корреспондента «Голоса". Прежде всего, вотъ успѣхи читальни за первые 17 дней, въ которые она была открыта: посѣтителей въ ней было четыреста человѣкъ; можно нѣсколько сократить это число слѣдующимъ образомъ: дѣля 17 на 400 получимъ 23; вотъ число читателей на каждый день; затѣмъ въ остаткѣ дробь (9 человѣкъ на 17 дней), которую уступаемъ въ жертву корреспонденту «Голоса": это тѣ лица (почти полчеловѣка на день), которыя являлись или такъ себѣ, отъ празднаго любопытства, въ читальню, либо съ предвзятой цѣлью выбранить ее, подобно петербургскому корреспонденту... Изъ числа читавшихъ было до 130 взрослыхъ крестьянъ и ремесленниковъ, до 25 женщинъ, до 220 мальчиковъ и 1 дѣвочка. Изъ мальчиковъ, кромѣ учениковъ уѣзднаго училища, являлись гимназисты и мастеровые. Иные изъ простолюдиновъ жертвуютъ, кромѣ копѣйки за входъ, лишнюю копѣйку въ пользу читальни; этихъ лишнихъ копѣекъ набралось до 60. Содержанiе читальни (прислуга — два солдата для сбереженiя одежды и выдачи билетовъ, потомъ освѣщенiе) стоитъ до 10 рублей въ мѣсяцъ. Пожертвованiй поступило уже книгами на 50 р. и деньгами 53 р. Я помянулъ въ прошлыхъ замѣткахъ, что всѣхъ книгъ въ читальнѣ 300 слишкомъ; ихъ было тогда вотъ сколько: Общество распространенiя полезныхъ книгъ пожертвовало по 2 экземпляра своихъ изданiй – всего 262 экземпляра; съ купленными книгами (почти на 100 р.) и съ находившимися въ училищной библiотекѣ (изъ послѣднихъ иныя поступили въ читальню) всего 496 экземпляровъ. Теперь со вновь пожертвованными оказывается болѣе 500 книгъ. Я и помянулъ въ своемъ первомъ извѣщенiи. По каталогу значилось къ 20 октября до 290 слишкомъ названiй, изъ нихъ 80 названiй относятся къ духовной литературѣ; остальныя къ разнымъ другимъ литературнымъ областямъ. Но въ этотъ каталогъ не были еще введены иныя годныя книги изъ училищной библiотеки, которыя я имѣлъ право считать достоянiемъ читальни. И такъ, моя первая цифра 300 остается вѣрною. Корреспондентъ «Голоса" желаетъ не считать за книги изданiя Общества распространенiя полезныхъ книгъ; между тѣмъ, мы по сельскимъ школамъ знаемъ дѣйствительный успѣхъ многихъ изъ этихъ книгъ въ народѣ; знаемъ этотъ успѣхъ и по читальнѣ на Варварской площади; между прочимъ эту читальню было поручено устроить комитетомъ выставки именно Обществу распространенiя полезныхъ книгъ; отъ этого Общества были и завѣдывавшiе помянутой читальней; и книги этого Общества были въ ходу въ послѣдней. Вѣрить же въ смертный приговоръ корреспондента этимъ книгамъ, мы знаемъ твердо, будутъ лишь тѣ, кто совсѣмъ незнакомъ съ изданiями Общества, либо ничего не смыслитъ въ книгахъ для дѣтей и народа. Впрочемъ корреспондентъ не хочетъ считать книгами даже книги духовнаго содержанiя, находящiяся въ читальнѣ... Какъ странно онъ относится къ русскому народу, какъ плохо знаетъ его!

Корреспондентъ явился въ читальню въ качествѣ героя одной изъ комедiй дѣдушки Крылова; герой (подъ названiемъ «Сумбуръ") думаетъ что всѣ замышляютъ на его достоянiе, всѣ враги ему; «льзя ли мнѣ ходить спокойно здѣсь, когда все такъ нестройно!" восклицаетъ герой... И–вотъ неспокойный корреспондентъ обѣгаетъ читальню; вездѣ ему что–то мерещится и онъ съ отчаянiемъ надрываетъ свой голосъ въ брани казенной читальни, — нѣтъ не этой, а своей воображаемой, потому что ему ненавистна казенная. Эхъ вы, забавный корреспондентъ, вы вотъ забыли, что москвичъ нѣсколько разъ въ прошломъ еще году высказывалъ самые сочувственные отзывы о читальнѣ на Варваркѣ, да и оклеветываете его въ какихъ–то инсинуацiяхъ противъ частныхъ читаленъ. Развѣ нельзя сочувствовать истинно доброму дѣлу, будь оно казенное или частное — все равно? Стихъ Пушкина вы не поняли да и отнесли къ ряду какихъ–то намековъ; не умѣете вы отличать общее отъ частнаго, а я вообще дѣлалъ указанiе стихомъ Пушкина. Васъ словно, г. корреспондентъ, какое–то несчастiе преслѣдуетъ, что вы безъ толку надрываете голосъ. Вольно–жь вамъ подобиться злополучному итальянскому герою, что «одинъ на весь Неаполь объ бѣдахъ своихъ реветъ”!.. (См. неаполитан. альбомъ Майкова). Ужь я не стану разсуждать съ вами о искреннемъ сочувствiи къ народу; отсутствiе этого сочувствiя въ васъ вы доказали вашимъ отзывомъ о московской читальнѣ. Dixi.

Москвичъ.

 

СЪѢЗДЪ ЮРИСТОВЪ ВЪ МОСКВѢ.

 

«И, бабушка! затѣяла пустое.....»

 

Въ Германiи существуютъ перiодическiе съѣзды юристовъ. Ежегодно, въ одномъ изъ германскихъ городовъ собираются представители юридической науки и практическаго правовѣденiя, для обсужденiя нѣкоторыхъ, стоящихъ на очереди, вопросовъ права и юридической политики. Каждый изъ университетовъ высылаетъ отъ себя людей прiбрѣтшихъ имя въ наукѣ, людей работающихъ на каѳедрѣ въ теченiе цѣлаго года и обогатившихъ литературу серьозными изслѣдованiями. Изъ адвокатуры и изъ судовъ пpiѣзжаютъ не такiе люди которымъ не куда дѣвать время, но люди непрерывнаго дѣланiя, которые и досугъ свой тратятъ не даромъ. Германiя богата учеными и опытными юристами: каждое учрежденiе изобилуетъ ими, и понятно что когда такiе люди собираются на съѣздъ, они прiѣзжаютъ потому что есть у нихъ чтó сказать другъ другу, а не для того только чтобы собраться и поговорить кое о чемъ юридическомъ. Въ собранiи такихъ людей нечего дѣлать и не о чемъ говорить — дилетантамъ и шарлатанамъ науки, какихъ не мало повсюду, — тѣмъ что готовы въ каждую минуту горячо ухватиться за какой угодно интересъ, и съ жаромъ разсуждать обо всемъ объ чемъ ни разсуждаютъ другiе, de omni re scibili et quibusdam aliis. Въ собранiи состоящемъ на подборъ изъ людей спецiальнаго знанiя и спецiальной дѣятельности — пустому говоруну дилетанту негдѣ разгуляться: его сразу поймутъ и оцѣнятъ по достоинству, да и самъ онъ не рѣшится выступить съ пустою рѣчью тамъ, гдѣ слышатся рѣчи дѣльныя отъ дѣльныхъ людей. При такихъ условiяхъ немудрено что съѣзды германскихъ юристовъ и выраженныя ими мнѣнiя пользуются авторитетомъ не только между юристами, но и между государственными дѣятелями, тѣмъ болѣе что въ Германiи теперь и эти дѣятели по большей части выходятъ изъ среды ученыхъ. За всѣмъ тѣмъ и въ Германiи случается, что на съѣздахъ юристовъ спокойное обсужденiе вопросовъ затрудняется увлеченiями политическихъ партiй и резолюцiи съѣзда служатъ выраженiемъ не столько практической опытности, сколько мечтательныхъ теорiй той или другой новой школы.

За нами, русскими, издавна замѣченъ тотъ недостатокъ, что всякую новость изъ Европы мы стремимся перенять немедленно, всякое новое явленiе общественной жизни повторить у себя, всякое новое учрежденiе пересадить на свою почву, не справляясь, по плечу ли оно намъ, есть ли на нашей почвѣ для него условiя правильнаго роста, и можетъ ли оно у насъ въ правду послужить дѣйствительной потребности. Исторiя такихъ заимствованiй, давно уже начавшаяся и далеко еще не конченная, состоитъ изъ великаго множества на половину смѣшныхъ на половину плачевныхъ явленiй. Мы сами первые смѣемся, когда, по истеченiи нѣкотораго времени, принимаемся обозрѣвать собранiе развалинъ которое представляетъ намъ минувшая жизнь: формы безъ духа, рѣчи безъ смысла, обряды безъ значенiя, знамена безъ дружины, учрежденiя безъ дѣятелей, школы безъ учителей, палаты безъ обитателей, книги безъ читателей — все что когда–то, въ минувшiе годы, поднималось къ небу блестящею ракетой, и потомъ черною палкой упадало обратно на землю. Смѣемся надъ предками, и не перестаемъ сами работать тому–же самому чему посмѣялись, и принимаемся снова и снова составлять смѣты и планы и строить великолѣпныя зданiя, въ которыхъ жить будетъ некому. Горько смѣяться надъ всѣмъ этимъ, когда стоишь у поля покрытаго обломками и слышишь надъ нимъ торжественную пѣснь новыхъ строителей... Горько и обличать эту дѣтскую игру въ городки, — когда сами явленiя краснорѣчивѣе всего себя обличаютъ, но никто не видитъ и не слышитъ. Тѣмъ не менѣе душа просится, отъ времени до времени, на обличенье.

И мы родились въ Аркадiи. И у насъ есть университеты наполненные учеными, производящiе ежегодно юристовъ въ ученыя степени, и у насъ есть гласные суды, полки судей, прокуроровъ, адвокатовъ произносящихъ рѣчи — не хуже любаго судебнаго оратора въ Европѣ. И у насъ носятся въ воздухѣ, волнуютъ умы, просятся на языкъ, всевозможные вопросы, и требуютъ рѣшенья. Чѣмъ–же мы не юристы, и отъ чего нашимъ юристамъ не учредить съѣзда на подобiе германскихъ съѣздовъ?

И вотъ, слышимъ, возникаетъ предположенiе собрать въ слѣдующемъ году съѣздъ русскихъ юристовъ въ Москвѣ. Призывъ къ съѣзду слышится изъ старѣйшаго университета, изъ московскаго, въ средѣ юридическаго факультета. Надобно думать что такое предложенiе идетъ отъ полноты, если не отъ избытка силъ составляющихъ факультетъ, и разсчитывается также на нѣкоторую полноту силъ имѣющихъ откликнуться на призывъ.

Но гдѣ же эти силы? Сочтемъ ихъ внимательно.

Въ московскомъ юридическомъ факультетѣ важнѣйшiя, существенныя каѳедры совсѣмъ пусты, за недостаткомъ профессоровъ. Къ общему прискорбiю некому преподавать государственное право — нѣтъ никого. Некому преподавать, за окончательнымъ выходомъ Крылова, римское право. Некому читать даже гражданское право (молодой магистрантъ этой каѳедры посланъ за границу и долженъ вернуться не ранѣе августа 1874 года). Каѳедра уголовнаго права занята была — въ теченiе одного года — молодымъ доцентомъ, Соблеромъ; но онъ долѣе года не выдержалъ и оставилъ академическую дѣятельность; теперь, по крайней нуждѣ, ad interim, всходитъ на нее ветеранъ факультета, С. И. Баршевъ. Уголовнаго судопроизводства никто не преподаетъ — некому. Каѳедра международнаго права не имѣетъ профессора: на время замѣняетъ его, изъ снисхожденiя, профессоръ финансовыхъ законовъ Мильгаузенъ, принадлежащiй также къ ветеранамъ факультета. Гражданскимъ судопроизводствомъ завѣдываетъ, съ недавняго времени, присяжный повѣренный, окончившiй курсъ 7 лѣтъ тому назадъ, по математическому факультету, и неимѣющiй ученой степени какъ юристъ. Каѳедра исторiи Русскаго права пуста, за тяжкою болѣзнью Бѣляева, который едва–ли и въ силахъ будетъ на нее вернуться. Общественное право читаетъ ветеранъ факультета, В. Н. Лешковъ. Энциклопедiю законовѣденiя читаетъ молодой магистръ гражданскаго права. Каѳедра славянскихъ законодательствъ пуста: на нее ожидается молодой магистрантъ пишущiй диссертацiю.

Вотъ и всѣ наличныя силы московскаго юридическаго факультета. Всѣ клѣточки его цѣлы, но не многiя изъ нихъ заняты жильцами. Положенiе таково, что студенты будутъ скоро въ недоумѣнiи: кого слушать? а факультетъ поставленъ будетъ въ невозможность производить экзамены и давать степени за окончанiе полнаго курса. Какъ слышно, не предвидится въ скорости и средствъ къ благонадежному замѣщенiю пустѣющихъ кафедръ. Всѣ жалуются, что никого изъ молодыхъ людей нельзя удержать на ученой карьерѣ, потому что всѣ отвлекаются относительными выгодами гражданской службы и соблазнами чиновничьяго быта. Многie были удержаны факультетомъ, обязались передъ нимъ, — но не сдержали своего обязательства.

И такъ отъ юридическаго факультета, существующаго болѣе по имени нежели въ дѣйствительности, послѣдуетъ призывъ на съѣздъ юристовъ.

Къ кому–же онъ обращенъ будетъ? Если вѣрить газетнымъ толкамъ, приглашенiе будетъ глухое, огульное. Къ участiю въ съѣздѣ предполагается пригласить не только «извѣстныхъ ученыхъ профессоровъ высшихъ учебныхъ заведенiй", но и «лицъ занимающихъ мѣста по судебному вѣдомству, и вообще всѣхъ получившихъ юридическое образованiе".

Извѣстные, ученые профессора — въ нашей бѣдности наперечетъ. Ихъ всякiй можетъ перечесть съ помощiю однихъ своихъ пальцевъ. Скудость наличныхъ силъ въ юридическихъ нашихъ факультетахъ составляетъ въ послѣднiе годы предметъ горькихъ сѣтованiй во всѣхъ безъ исключенiя университетахъ, хотя ни въ одномъ еще не бывало такого поразительнаго оскудѣнiя преподавателей, какое обнаружилось на нынѣшнюю именно зиму въ Москвѣ.

«Лица занимающiя судебныя должности и лица получившiя юридическое образованiе” — разряды почти тождественные, потому что въ послѣднiе годы всѣхъ университантовъ потянуло на юридическiе курсы, а съ курсовъ — въ судебное вѣдомство. Но не подлежитъ сомнѣнiю что масса претендентовъ привлекается къ юридическимъ курсамъ совсѣмъ не изъ любви къ наукѣ, а изъ желанья прiобрѣсть дипломъ дающiй право просить о мѣстахъ по судебному вѣдомству, открывающихся въ большомъ количествѣ при введенiи реформы въ судахъ. Это, кажется, ни для кого не тайна, и подтверждается въ особенности тѣмъ, что никого почти изъ оканчивающихъ курсъ университета не удается выправить и закрѣпить на служенiе наукѣ: всѣ стремятся въ новую «магистратуру", потому что тамъ и удобнѣе и почетнѣе и выгоднѣе, и человѣкъ на первомъ же поприщѣ можетъ, при нѣкоторой смѣтливости, учиниться «властью". И то еще ни для кого не тайна, что въ послѣднiе годы, при оскудѣнiи науки въ факультетахъ, крайне понизился, съ одной стороны, уровень преподаванiя и учебныхъ требованiй, съ другой стороны — ослабѣла повсюду учебная дѣятельность; что студенты очень мало посѣщаютъ лекцiи и готовятся только къ экзамену по готовымъ тетрадкамъ, и что сдать экзаменъ съ успѣхомъ и получить дипломъ стало столь же легко, какъ легко вообще проходить учебный курсъ не посѣщая лекцiй. И тò наконецъ всѣмъ извѣстно, что при огромномъ спросѣ на новыхъ судебныхъ дѣятелей, въ опредѣленiи на мѣста не всегда возможно соблюдать строгую разборчивость и предъявлять къ претендентамъ строгiя требованiя. Результатъ всего сказаннаго выходитъ — увы! — такой, что масса нашихъ судебныхъ дѣятелей, равно какъ и лицъ именуемыхъ «получившими юридическое образованiе", состоитъ изъ чиновниковъ, которые хотя по профессiи, или по ремеслу, и считаются юристами, но лишь въ особенныхъ случаяхъ могутъ быть названы юристами серьезно. Упоминать ли еще о нашихъ юныхъ адвокатахъ? Увы! досугъ ли имъ посвятить себя серьезному изслѣдованiю вопросовъ права, когда они погружены въ лихорадочную дѣятельность переходя и переѣзжая изъ одного суда въ другой для произнесенiя рѣчей, и стремясь неудержимо отъ прiобрѣтенiя къ прiобрѣтенью! И между ними, конечно, есть серьозные юристы, но это весьма немногiе, избранные люди не ремесла, но дѣла и знанiя.

Подлинно, когда бы изъ массы призываемыхъ на съѣздъ можно было сдѣлать тщательный подборъ людей серьозныхъ и знающихъ, съѣздъ былъ бы серьознымъ явленiемъ и могъ бы послужить къ разработкѣ нѣкоторыхъ вопросовъ юридической науки и практики въ Россiи. Но такой подборъ сдѣлать невозможно. Напротивъ того, нѣтъ сомнѣнья, что у насъ всѣмъ дѣльнымъ и знающимъ людямъ слишкомъ много дѣла у себя, на мѣстѣ у каждаго, такъ что изъ людей этого разряда, конечно весьма немногiе могутъ явиться на съѣздъ, еслибы и пожелали явиться. Но явятся въ немаломъ количествѣ тѣ номинальные юристы, которымъ въ охоту поговорить о чемъ бы то ни было съ видомъ авторитета и прослыть за дешевую цѣну — человѣкомъ науки. Надобно замѣтить при томъ, что едва ли въ какой другой отрасли человѣческаго вѣденiя такъ удобно у насъ шарлатанство всякаго рода, какъ въ области юридическаго вѣденiя, особливо теперь, когда юриспруденцiя въ модѣ, занятiе ею принадлежитъ къ числу «хлѣбныхъ", и прослыть за юриста на рынкѣ юридической практики не только почетно, но и очень выгодно. Уже и теперь нѣтъ числа шарлатанамъ, именующимъ себя юристами–техниками разныхъ названiй, адвокатами, консультантами и т. п. Въ нашемъ обществѣ, которое нуждается въ юристѣ для домашняго обихода въ судебныхъ дѣлахъ всякаго рода, нѣтъ еще правильной мѣрки, по которой можно было бы отличить серьознаго юриста отъ шарлатана, а оффицiальные патенты на званiе юриста, при той легкости съ которою раздаются, имѣютъ очень мало дѣйствительнаго значенiя. Основательныя юридическiя свѣденiя слишкомъ мало распространены въ нашемъ обществѣ, да и не могутъ быть достоянiемъ массы. Отъ этого всякому шарлатану, спекулирующему для тѣхъ или другихъ цѣлей на званiе юриста, очень не трудно, съ помощiю жаргона, составленнаго изъ разныхъ вкось и вкривь употребляемыхъ терминовъ, и съ помощiю гладкихъ и громкихъ фразъ, на которыя всѣ мы мастера, — не только бросить пыль въ глаза простому человѣку, но и ввесть въ заблужденiе оффицiальныхъ цѣнителей. Словомъ сказать, нашъ рынокъ юристовъ о сю пору стоитъ еще въ мутной водѣ, въ которой очень удобно ловить всякую рыбу. Къ довершенiю путаницы — юридическiя знанiя, въ ходячемъ объ нихъ понятiи, смѣшались у насъ съ либеральными представленiями всякаго рода, до того что весьма рѣдко одно отличается отъ другаго. Выработались особенные типы «либераловъ судебнаго дѣла", и каждому изъ такихъ либераловъ не трудно, съ помощью извѣстныхъ терминовъ, выставить себя юристомъ и прослыть за юриста. Всѣ наши газеты, отъ самыхъ крупныхъ фирмъ до лавочекъ, промышляющихъ самымъ мелочнымъ торгомъ, заговорили, въ этомъ смыслѣ, юридическимъ языкомъ: въ каждой устроена каѳедра, на которую всходятъ безпрерывно рыцари съ опущеннымъ забраломъ и проповѣдуютъ юридическiя идеи рѣшительнымъ тономъ авторитета, выказывая невообразимое невѣжество, котораго и обличить некому — да и не стоитъ обличать.

И такъ вотъ какого рода юристы явятся, копечно, въ изобилiи, на съѣздъ открываемый московскимъ юридическимъ факультетомъ. Можно себѣ представить, къ разъясненiю или къ пущему смѣшенiю понятiй, къ достоинству науки или къ пущему его униженiю послужить такое собранiе. Признаемся, что мы не ожидаемъ отъ такого собранiя ничего кромѣ множества словъ, словъ и словъ, и не успѣха, а помѣхи серьезному дѣлу. Послѣдуетъ тоже что бываетъ всякiй разъ, какъ собираются съ важнымъ видомъ люди, не имѣющiе ничего нужнаго для дѣла сказать другъ другу, т. е. послѣдуютъ праздныя рѣчи со взаимнымъ величанiемъ и взаимнымъ обольщенiемъ, подъ покровомъ наряднаго знамени. Не лучше ли обойтись безъ представленiя, которое можетъ еще оказаться комическимъ? Не лучше ли, отложивъ въ сторону знамена и знаки отличiя, дѣлать каждому въ своемъ кругу свое дѣло, которое само окажетъ плоды свои и само обнаружитъ кому съ кѣмъ соединиться и кому какое титло по заслугамъ слѣдуетъ. Не лучше ли отложить, по крайней мѣрѣ, до болѣе благопрiятнаго времени, собранiе въ которомъ, по нынѣшнему состоянiю дѣла, нѣтъ возможности ожидать ничего кромѣ пустаго разглагольствованiя по такъ называемымъ общимъ вопросамъ о припципахъ, и гдѣ дѣльное, опытное слово, вообще такъ мало намъ знакомое, не нашло бы себѣ и справедливой оцѣнки? Не лучше ли наконецъ московскому юридическому факультету, вмѣсто того чтобы скликать невѣдомо кого и невѣдомо на что, — соединить свои, покамѣстъ скудныя силы, на крѣпкiй совѣтъ о томъ какъ бы въ средѣ своей образовать хотя здоровое зерно дѣйствительной юридической школы, въ которой такъ нуждается наше юношество?

* * *

 

______

 

ОБЪ УСТРАНЕНIИ ДАВЛЕНIЙ ПЛУТОКРАТIИ.

 

Статья IV.

 

Въ предшествовавшей статьѣ моей, напечатанной въ № 35 «Гражданина", я объяснялъ выписками изъ оффицiальныхъ документовъ временъ Павла I–го смѣшенiе въ понятiяхъ тогдашняго правительства относительно нашихъ ассигнацiй, представлявшихся ему тождественными съ ассигнацiями выпущенными французскимъ правительствомъ во время революцiи. Я доказалъ, что ассигнацiи, установленныя Екатериною II–ю, какъ безпроцентные денежные знаки, по существу своему, не имѣли никакого сходства съ французскими процентными денежными знаками, выпущенными въ такомъ громадномъ излишествѣ, хотя и назывались они у насъ тоже ассигнацiями, и что, напротивъ того, процентные билеты нашего вспомогательнаго банка 1798 года, бывшiе тогда въ обращенiи 14 мѣсяцевъ, какъ денежные знаки, были, по существу своему, совершенно тождественны съ французскими ассигнацiями.

Это смѣшенiе въ понятiяхъ правительства перешло въ публику и съ того времени коренилось въ ней. Слишкомъ рѣдко доводилось слышать сомнѣнiя въ тождественности тѣхъ и другихъ ассигнацiй, совершенно различныхъ по ихъ свойствамъ. Еще рѣже появлялись указанiя на то, что однѣ были безпроцентныя, а другiя процентные денежные знаки. Это существенное ихъ различiе хотя и не было невѣдомо, ускользало однако изъ виду, вслѣдствiе тождественности ихъ названiй. Только громадныя послѣдствiя выпуска французскихъ ассигнацiй постоянно представлялись на видъ публикѣ и постоянно ее пугали.

Въ настоящее время, когда мы имѣемъ въ виду новые выпуски бумажныхъ денегъ въ Соединенныхъ Американскихъ Штатахъ, въ Англiи, Францiи и Россiи какъ процентныхъ, такъ и безпроцентныхъ, какъ въ видѣ банковыхъ билетовъ, такъ и въ видѣ правительственныхъ безпроцентныхъ ассигнацiй, названыхъ теперь у насъ кредитными билетами, — когда послѣдствiя чрезвычайныхъ выпусковъ бумажныхъ денегъ такъ обнаружились, свойства этихъ выпусковъ и самыхъ знаковъ, какъ орудiй правительства употребляемыхъ для извѣстныхъ цѣлей, стали очевиднѣе.

При внимательномъ разсмотрѣнiи этихъ выпусковъ въ упомянутыхъ государствахъ открывается слѣдующее:

1–е) При возникшемъ въ Соединенныхъ Штатахъ междоусобiи, правительство ихъ было застигнуто безъ всякихъ финансовыхъ средствъ и прибѣгло къ посредству государственнаго кредита выпустивъ бумажные денежные знаки и получивъ такимъ cпоcобомъ средства къ веденiю войны. Министръ финансовъ Чезъ для покрытiя расходовъ междоусобной войны прибѣгнулъ къ выпуску неразмѣнныхъ, безпроцентныхъ денежныхъ знаковъ, называемыхъ въ просторѣчiи зелеными спинками (green backs), какъ ни казалось опаснымъ такое средство. Но зная, что эти зеленыя спинки, поступивъ въ уплату за прiобрѣтенныя правительствомъ матерiалы и услуги частныхъ лицъ, произведутъ въ рукахъ этихъ самыхъ лицъ скопленiя праздныхъ капиталовъ, въ видѣ бумажныхъ денегъ, не могущихъ приносить дохода, Чезъ немедленно началъ открывать рядъ постепенныхъ государственныхъ внутреннихъ займовъ выпускомъ облигацiй, и такимъ способомъ давалъ исходъ празднымъ капиталамъ, а оттого никто не затруднялся принимать безпроцентные денежные знаки въ ихъ номинальной цѣнѣ, зная что если и не удастся прiобрѣсти на скопившiяся суммы какой–либо собственности, приносящей ренту, то можно будетъ размѣнять ихъ на облигацiи, доставляющiя опредѣленный доходъ. Слѣдуя такой системѣ, Чезъ выпустилъ безпроцентныхъ денежныхъ знаковъ (зеленыхъ спинокъ), съ 30 iюня 1862 года по 30 сентября 1863 года на 579.462,241 рубль серебромъ и въ тоже время открывалъ постепенно внутреннiе займы, выпуская для того облигацiи, которыхъ выпустилъ постепенно на 1.010.068,676 рублей серебромъ*). Такой громадный выпускъ бумажныхъ денежныхъ знаковъ, дѣйствовавшихъ съ успѣхомъ, поразилъ невольно финансистовъ Европы, но «Economist" откровенно сознался, что онъ ошибался воображая, что война въ Америкѣ ведется только посредствомъ зеленыхъ спинокъ, что въ Европѣ не подозрѣвали того косвеннаго влiянiя, какое имѣли выпуски безпроцентныхъ бумажныхъ денегъ на облегченiе заключенiя правительственныхъ займовъ. Золото тогда подорожало въ Соединенныхъ Штатахъ болѣе нежели на 50%, оно исчезло изъ обращенiя и цѣны на всѣ предметы возвысились наравнѣ съ упадкомъ цѣны бумажныхъ денегъ; — все это предвидѣно было въ Европѣ, говоритъ «Economist”, но не ожидали и не предвидѣли огромнаго успѣха Чеза въ его операцiяхъ по займамъ; а онъ успѣлъ чрезъ посредство займовъ получить вдвое болѣе денегъ, нежели выпустилъ безпроцентныхъ билетовъ, и что всего замѣчательнѣе, такъ это то, что при поколебленномъ кредитѣ, въ самомъ началѣ бунта, заставившемъ дѣлать займы по 71/30/0 Чезъ успѣлъ поддержать кредитъ, а вслѣдствiе того понизить проценты послѣдующихъ займовъ и довести ихъ до 4%. Нельзя не признать рацiональнымъ, въ семъ случаѣ такое средство совокупныхъ выпусковъ безпроцентныхъ и процентныхъ денежныхъ знаковъ, изъ которыхъ первые служили какъ мѣновое средство, а вторые всасывающею губкою всѣхъ оказывающихся излишними, не нужными въ рукахъ владѣльцевъ ассигнацiй, мертвыми капиталами безъ возможности обращать ихъ въ собственность другаго рода, приносящую доходъ.

Затѣмъ замѣчательны здравыя понятiя американцевъ, руководящiя ихъ, какъ въ этихъ операцiяхъ, такъ и во всѣхъ финансовыхъ мѣропрiятiяхъ, во время и послѣ ихъ междоусобной войны. Они постоянно имѣли въ виду, что выпущенные правительствомъ безпроцентные билеты, зеленыя спинки, основаны не на размѣнномъ фондѣ, а на государственномъ кредитѣ, что хотя онѣ гораздо удобнѣе и выгоднѣе въ обращенiи банковыхъ билетовъ, но такъ какъ онѣ основаны на государственномъ кредитѣ, то чтобы беречь такую благотворную силу его, необходимо сдерживать ихъ курсъ отъ упадка, при дальнѣйшемъ ихъ выпускѣ и стараться возстановить ихъ нормальную цѣну, равную металлической монетной цѣнности; а такъ какъ этого нельзя достигнуть ни чѣмъ инымъ, какъ только возбужденiемъ выгодной народной дѣятельности и поддержанiемъ торговаго баланса, то теорiя фритредеровъ была совершенно отвергнута американцами, и таможенный тарифъ ихъ былъ тѣмъ строже и выше, чѣмъ курсъ зеленыхъ спинокъ былъ ниже пари. Послѣдствiя доказали, что соображенiя американцевъ, руководившiя ихъ торговою политикою, были совершенно вѣрны. Во время войны, требовавшей постоянно новыхъ громадныхъ выпусковъ бумажныхъ денегъ, не возможно было много успѣвать въ развитiи прибыльной народной дѣятельности, нельзя было сдѣлать много и для поддержанiя курса. Но такъ какъ съ окончанiемъ войны американцы не измѣнили своей торговой и финансовой политики, а потому послѣдствiемъ этого было то, что благосостоянiе народное и финансовыя средства государства быстро возрастали, и курсъ, упавшiй даже до 60% ниже пари, скоро пришелъ въ нормальное положенiе, съ возстановленiемъ производительной народной дѣятельности. Правительство, при увеличившихся средствахъ, спѣшило однакожъ воспользоваться излишками доходовъ не для уничтоженiя зеленыхъ спинокъ, а преимущественно для погашенiя процентнаго долга, выкупало болѣе процентныя бумаги. Къ 30–му сентября 1863 года, во время войны, правительство Соединенныхъ Штатовъ выпустило государственныхъ облигацiй на 1.010.168,676 рублей, погасило къ 1873 году — облигацiй на 694.000,000 рублей и за тѣмъ осталось этого долга только на 316.000,000 рублей. Въ тоже время это правительство къ 30–му iюня 1863 года выпустило зеленыхъ спинокъ на 579.463,241 рубль, погасило или уничтожило изъ нихъ, вѣроятно за ветхостiю, на 136.646,885 рублей, такъ что осталось ихъ къ 1873 году на 452.465,885 рублей*).

Таковы сила и свойство безпроцентныхъ, основанныхъ на государственномъ кредитѣ, билетовъ, доставившихъ средства вести необходимую войну и упрочить народное благосостоянiе, развитiемъ народной дѣятельности охраненной разумнымъ покровительствомъ.

2) Въ 1797 году, въ Англiи бумажными денежными знаками были безпроцентные билеты англiйскаго банка, основанные на размѣнномъ фондѣ. Но когда возникли такiя обстоятельства, которыя вовлекли Англiю въ восемнадцати–лѣтнюю заграничную борьбу съ Францiей и другими государствами, хотя увѣнчавшуюся для Англiи чрезвычайно выгодными результатами, но потребовавшую отъ нея громадныхъ денежныхъ затратъ монетою, тогда вмѣстѣ съ тѣмъ потребовались и такiе большiе выпуски банковыхъ билетовъ, что размѣнъ ихъ на монету существующимъ фондомъ сдѣлался невозможнымъ и курсъ ихъ упалъ при переводахъ суммъ на монету на 25% ниже пари, не смотря на то, что англiйское правительство открыло въ теченiе этой борьбы громадные внутреннiе займы выпускомъ облигацiй, которыя и давали исходъ неразмѣннымъ на монету банковымъ билетамъ.

Въ этомъ случаѣ безпроцентные англiйскаго банка билеты служили мѣновымъ средствомъ, а облигацiи губкою, всасывавшею всѣ оказывавшiеся излишними въ публикѣ банковые билеты, хотя и съ нѣкоторою потерею для владѣвшихъ ими, такъ какъ облигацiи, при такомъ обмѣнѣ на ходячiе безпроцентные билеты, всегда теряютъ часть своей номинальной цѣны и курсъ ихъ стоитъ всегда ниже курса такихъ билетовъ; но за всѣмъ тѣмъ это было и есть всегда средство для того, чтобы дать исходъ излишнимъ, неразмѣннымъ на металлическiй фондъ банковымъ билетамъ. Эти двоякiе выпуски банковыхъ безпроцентныхъ билетовъ и долгосрочныхъ облигацiй, проиносившихъ проценты, составляли и составляютъ двоякую операцiю, необходимую чтобы дать исходъ и цѣну излишне выпущеннымъ денежнымъ безпроцентнымъ знакамъ.

Здѣсь слѣдуетъ замѣтить также, что коль скоро по наступленiи военныхъ дѣйствiй, въ которыхъ Англiя принимала прямое или косвенное участiе, потребовались значительные выпуски банковыхъ безпроцентныхъ билетовъ, то они не могли опираться на размѣнномъ фондѣ и дѣлались неразмѣнными. Они утверждались тогда на государственномъ кредитѣ; хотя курсъ ихъ упадалъ тогда на 25% ниже пари, при расчетахъ заграничной торговли, но они во всѣхъ внутреннихъ сдѣлкахъ вполнѣ удовлетворяли своему назначенiю и принимались въ своей номинальной цѣнѣ. Они въ тоже время доставляли возможность удовлетворять всѣмъ требованiямъ военныхъ дѣйствiй и всѣмъ условiямъ экономическихъ и административныхъ цѣлей въ государствѣ. Слѣдственно билеты англiйскаго банка заключали въ себѣ такую же силу, какою пользовались правительственные безпроцентные билеты въ Соединенныхъ Штатахъ, и когда торговый балансъ Англiи пришелъ въ нормальное положенiе, тогда и курсъ этихъ билетовъ поднялся до цѣнности металлической монеты. Хотя въ Англiи также были экономисты которые не вѣрили въ теорiю торговаго баланса*) и побудили парламентъ установить законъ, чтобы англiйскiй банкъ не выпускалъ безпроцентныхъ билетовъ болѣе опредѣленнаго и назначеннаго ему количества; но вскорѣ затѣмъ правительство, въ 1847 году, принуждено было разрѣшить банку широкое нарушенiе этого закона; также разрѣшало такое же нарушенiе въ 1857 и 1867 годахъ, и всякiй разъ парламентъ потомъ оправдывалъ и утверждалъ эти нарушенiя; — а банкъ смотря на дѣло съ справедливой, практической точки зрѣнiя, зорко слѣдилъ за выгодностiю торговаго баланса, и при малѣйшихъ признакахъ его направленiя къ упадку принималъ мѣры къ его поправленiю.

3) Дѣйствiя французскаго правительства въ шестилѣтнiй перiодъ временъ революцiи, отъ 1790 по 1796 годъ, въ отношенiи выпуска денежныхъ знаковъ, и особенно въ настоящее время подъ управленiемъ Тьеpa совершившiяся, и послѣдствiя изъ того происшедшiя — весьма поучительны.

Въ упомянутый шестилѣтнiй перiодъ французское правительство, выпуская такiе поземельные билеты, по которымъ оно обѣщало платить ежегодно проценты по 4 на 100, въ установленные сроки, должно было имѣть постоянно въ виду своемъ, что поддержать общественное довѣрiе къ этимъ билетамъ можно не иначе, какъ непремѣннымъ и точнымъ исполненiемъ обѣщаннаго платежа процентовъ. Но обуревавшiя тогдашнее французское общество политическiя волненiя поставили правительство въ невозможность быть исправнымъ въ платежѣ процентовъ, a вмѣстѣ съ тѣмъ и въ необходимость постоянно усиливать свои денежныя средства. Такимъ образомъ, съ одной стороны, поколебавъ довѣрiе къ выпущеннымъ билетамъ, они роняли ихъ курсъ и уменьшали ихъ цѣнность, а съ другой стороны съ паденiемъ ихъ курса являлась новая потребность въ увеличенiи ихъ количества, что и побуждало производить новые выпуски билетовъ. Это, въ свою очередь, еще болѣе роняло ихъ курсъ и опять побуждало къ еще новымъ выпускамъ билетовъ. Наконецъ такой порядокъ вещей привелъ къ тому, что перестали и думать о платежѣ процентовъ, потому что явилось на рынкѣ столько билетовъ, что никакое государство не въ силахъ было бы платить по нимъ проценты сверхъ текущихъ обыкновенныхъ государственныхъ расходовъ. На сумму 45 миллiардовъ франковъ, составлявшую номинальную цѣнность выпущенныхъ билетовъ, требовалось платить ежегодныхъ процентовъ 1 миллiардъ 800 миллiоновъ франковъ. Дѣло очевидно невозможное.

Въ началѣ выпускъ этихъ процентныхъ билетовъ, при неимѣнiи другихъ монетныхъ знаковъ, — выпускъ такихъ билетовъ, которые будучи процентными, должны были составлять въ государствѣ вообще и почти единственное мѣновое средство, былъ громадною ошибкою; но потомъ при непрерывномъ, сильномъ умноженiи этихъ выпусковъ, они сдѣлались очевиднымъ безразсудствомъ.

Оставляя въ сторонѣ причины этого безразсудства, нельзя не видѣть вообще большую опасность, когда правительство рѣшается на большiе выпуски процентныхъ бумагъ, въ какомъ бы онѣ видѣ ни были. Не менѣе могутъ быть опасны, или по крайней мѣpѣ вредны для государства выпущенные въ чрезвычайномъ количествѣ частными обществами облигацiи, акцiи, закладные листы и другiя дробныя процентныя бумаги.

Тѣ и другiе выпуски, т. е. какъ выпуски государствомъ процентныхъ бумагъ, такъ и выпуски ихъ частными обществами, вмѣстѣ взятые, представляютъ обширное поле для развитiя биржевой игры, не приносящей никакого приращенiя народному и государственному богатствамъ, но отвлекающимъ капиталы отъ производительной дѣятельности, и чѣмъ значительнѣе эти выпуски, тѣмъ даютъ они и больше пищи безнравственной игрѣ, тѣмъ больше распложаютъ извѣстныхъ аферистовъ, и ихъ конторы, дѣятельность которыхъ никогда не можетъ быть производительна, тѣмъ болѣе увлекаютъ въ эту пагубную сѣть людей слабыхъ, возбуждая въ нихъ страсть къ легкимъ наживамъ и подвергая ихъ эксплуатацiи тѣхъ, которые обладаютъ силою банкирскихъ связей и большихъ капиталовъ. Гдѣ границы такого вреднаго народнаго стремленiя и безплодной, въ общественномъ значенiи, траты денегъ? Въ ограниченiи выпусковъ процентныхъ бумагъ, отвѣчаютъ намъ. Но, всегда ли это возможно? Политическiе обстоятельства государства бываютъ такъ настоятельны, что при неимѣнiи другихъ знаковъ мѣны, принуждаютъ къ большимъ выпускамъ процентныхъ бумагъ. Конечно и тогда все–таки есть предѣлъ, далѣе котораго идти нельзя. Въ такомъ настоятельномъ случаѣ, чтобъ видѣть не переходимъ ли мы этотъ предѣлъ, удовлетворяя настоянiямъ гнетущихъ обстоятельствъ, надобно конечно сосчитать какъ велика должна быть сумма, которая будетъ требоваться ежегодно для платежа процентовъ, какъ велики должны быть доходы или источники откуда будутъ черпаться эти платежи и насколько ими будетъ обремененъ народъ и грядущее его поколѣнiе, долженствующiе добывать суммы для этихъ платежей? Чтобъ разрѣшить такую задачу, конечно надобно прибѣгать къ подобному изслѣдованiю. Такъ и дѣлаютъ истинно просвѣщенные правители; такъ поступили Тьеръ и помощникъ его въ подобныхъ расчетахъ Поекуртье, при изысканiи средствъ къ уплатѣ 5 миллiардовъ контрибуцiи. Предположивъ добыть всю эту сумму займомъ, они видѣли, что при существующемъ порядкѣ государственныхъ займовъ, наибольшее количество платежей процентовъ съ погашенiемъ будетъ составлять въ годъ 350 миллiоновъ франковъ. Затѣмъ вопросъ заключался въ томъ: возможно ли Францiи прибавить новаго налога 350 миллiоновъ франковъ? Они нашли это возможнымъ тогда только, когда производительность народная будутъ для того прибыльною и когда произведенiя ея будутъ имѣть обезпеченный и выгодный сбытъ. На это и обратили они, прежде всего, свое вниманiе и старались, сколько могли, передѣлать на пользу нацiональной производительности cyщecтвовaвшie торговые трактаты, а затѣмъ обратились къ французскому банку, побудивъ и его, какъ объяснено было мною во второй статьѣ моей, дѣйствовать тоже на пользу народной производительности. Если замѣнившее Тьера правительство Францiи измѣнитъ установившуюся торговую и финансовую политику, пренебрежетъ выгодами народной дѣятельности, не будетъ внимательно поддерживать ее, а вмѣсто того, слѣдуя направленiю фритредеровъ, будетъ преимущественно заботиться о мечтательной пользѣ однихъ потребителей, то оно скоро придетъ къ увеличенiю выпусковъ процентныхъ бумагъ въ разныхъ видахъ и къ подрыву ихъ цѣнности. Между тѣмъ цѣнность выпущенныхъ акцiй не можетъ не падать, если доходы самаго дѣла, хотя и производительнаго, но не поддержаннаго какъ слѣдуетъ, падаютъ. Цѣнность облигацiй не можетъ твердо стоять, если доходы самаго дѣла до того колеблются и затрудняютъ производителя, что онъ впадаетъ въ невозможность всегда исправно платить проценты, долженъ входить въ новые долги для уплаты процентовъ, — долги требующiе новыхъ платежей процентовъ. Въ такомъ положенiи дѣлъ производителя, одно спасенiе въ усиленiи его дѣятельности, но дѣятельности прибыльной. Сокращенiемъ расходовъ дѣятеля, если они не были безразсудно велики, не много можно пособить въ этомъ случаѣ. Проценты по новымъ займамъ для уплаты процентовъ по выпущеннымъ облигацiямъ будутъ возрастать; а разсрочки поведутъ къ процентамъ на проценты и приведутъ къ безвыходному положенiю. Все это, случающееся весьма часто въ частномъ быту, примѣнимо къ цѣлому народу. Если не поддержатся справедливыя выгоды его дѣятельности, то воображаемая, часто искуственная, дешевизна привозныхъ товаровъ или произведенiй иностраннаго труда крайне опасна, особенно если онъ, этотъ иностранный трудъ, обладаетъ уже такими преимуществами и пособiями, которыя туземные дѣятели, по независящимъ отъ нихъ причинамъ, еще не успѣли прiобрѣсти; въ такомъ положенiи дѣлъ нацiи, производительныя ея силы, ослабѣвая, истощаясь, должны уничтожаться и государство должно идти къ своему экономическому и политическому паденiю. Словомъ, въ экономическомъ и политическомъ преуспѣянiи народа, все зависитъ отъ сохраненiя справедливыхъ, необходимыхъ выгодъ нацiональнаго труда; а космополитическое направленiе дѣйствiй правительства въ этомъ отношенiи можетъ быть крайне опасно и тѣмъ опаснѣе, чѣмъ нацiя находится въ болѣе отсталомъ положенiи въ развитiи научныхъ — и правильныхъ кредитныхъ пособiй производства, сравнительно имѣющихся въ этомъ отношенiи средствъ соперничествующихъ нацiй, тѣмъ опаснѣе, чѣмъ собственныя ея кредитныя операцiи находятся въ болѣе натянутомъ положенiи, такъ что нацiя, умножающая свои долги и выпуски процентныхъ бумагъ, должна, для своей безопасности, со всякимъ новымъ выпускомъ процентныхъ бумагъ, строже обращать вниманiе на возбужденiе производительной дѣятельности народа и охраненiе ея выгодъ отъ пагубнаго для нея соперничества иностраннаго, находящагося въ болѣе выгодномъ положенiи, только временемъ уравниваемаго. Обременять народъ займами, выпусками облигацiй, по которымъ должно будетъ платить нескончаемое число лѣтъ проценты и вслѣдствiе того отягчать его съ потомствомъ налогами, а вмѣстѣ съ тѣмъ держаться системы фритредеровъ, отнимать у народа справедливыя выгоды труда, значитъ впадать въ тяжелое противорѣчiе. Если выпускаются процентныя бумаги, по которымъ платежъ процентовъ упадаетъ прямо на трудъ народный, то охранять его является необходимостiю. Такова связь выпуска процентныхъ бумагъ съ системою охраненiя нацiональной производительности.

Теперь обращаюсь къ двойной финансовой операцiи во Францiи, къ совокупнымъ выпускамъ безпроцентныхъ и процентныхъ денежныхъ знаковъ, т. е. къ такой операцiи, которая была въ употребленiи во Францiи со временъ Наполеона I и которою довелось пользоваться Тьеру.

Безпроцентные денежные знаки вообще, какъ въ видѣ банковыхъ билетовъ, основывающихся на размѣнномъ фондѣ, такъ и въ видѣ билетовъ выпускаемыхъ правительствомъ, опирающихся на государственномъ кредитѣ, не заключая сами въ себѣ капитала доставляющаго доходъ, а составляя только мѣновое орудiе, посредствомъ котораго могутъ прiобрѣтаться дѣйствительные капиталы, должны стремиться къ непрестанному движенiю, къ переходу изъ рукъ въ руки. Они вѣрно служатъ этой цѣли и не могутъ терять своей номинальной цѣны до тѣхъ поръ, пока не ощущается въ нихъ излишка, останавливающаго или затрудняющаго ихъ движенiе. Всякiй ихъ излишекъ, не дающiй возможности прiобрѣтать новые, дѣйствительные капиталы съ передачею такихъ билетовъ въ номинальной ихъ цѣнѣ внутри страны, заставляетъ публику отвергать ихъ и потому необходимо дать имъ исходъ, куда бы излишекъ этотъ могъ помѣщаться. Для этой цѣли съ пользою служатъ процентные банковые билеты, или облигацiи, которыя легко всасываютъ въ себя такiе излишки. Излишки эти, при чрезвычайномъ, неразумномъ выпускѣ безпроцентныхъ билетовъ на непроизводительные расходы, могутъ быть весьма значительны; тогда помѣщенiе ихъ въ номинальной цѣнѣ въ процентные банковые билеты, или на покупку облигацiй, казалось бы должно затрудниться; тогда казалось бы что паденiе курса безпроцентныхъ билетовъ и внутри страны даже ниже цѣны процентныхъ билетовъ должно быть неизбѣжно; но исторiя не представляетъ такого факта. Вездѣ, гдѣ ни выпускались безпроцентные билеты въ чрезвычайныхъ количествахъ, они, при устройствѣ для нихъ исхода на прiобрѣтенiе доходныхъ билетовъ, не теряли своего курса внутри страны и ходили въ ихъ номинальной цѣнѣ; они теряли только часть, болѣе или менѣе значительную, своей цѣны, при переводѣ за границу, или при размѣнѣ на металлическую монету, при размѣнѣ на всесвѣтное орудiе мѣны. Тогда только монета дорожала, а билеты въ отношенiи къ ней дешевѣли. За симъ дорожали предметы покупаемые и продаваемые; тогда, чтó съ одной стороны было не выгодно для покупателей или потребителей иностранныхъ произведенiй, тó съ другой стороны помогало продавателямъ за границу туземныхъ продуктовъ и издѣлiй; чтó съ одной стороны затрудняло привозъ, тó съ другой стороны помогало вывозу; а это и должно содѣйствовать къ поправленiю торговаго баланса, съ приведенiемъ котораго въ нормальное положенiе должна дешевѣть подорожавшая монета и вексельный курсъ, а съ нимъ вмѣстѣ курсъ выпущенныхъ бумагъ исправляется, если внутреннiй рынокъ не обременяется новыми выпусками ихъ; но тогда съ паденiемъ ихъ вновь являются опять затрудненiя въ привозѣ и облегченiе вывоза.

Результаты этого круговаго движенiя, паденiя и повышенiя курса денежныхъ бумагъ, вмѣстѣ съ болѣе или менѣе выгоднымъ положенiемъ торговаго баланса, очевидно зависятъ отъ большаго или меньшаго возбужденiя народной дѣятельности и охраненiя ея выгодъ отъ неблагопрiятнаго для нея соперничества, обладающаго превосходствомъ экономическихъ силъ и финансовыхъ пособiй производства, — охраненiя тѣхъ выгодъ народной дѣятельности, безъ которыхъ она не можетъ быть плодотворна и безъ которыхъ не можетъ быть и ея возбужденiя. Когда нѣтъ этой поддержки народной дѣятельности, такой поддержки, которая бы нѣсколько сдерживала покупки иностранныхъ издѣлiй, тогда при выпускѣ денежныхъ бумагъ является возможность и поощренiя къ неблагоразумнымъ тратамъ, которыя необходимо сдерживать тарифомъ, удорожающимъ привозныя иностранныя издѣлiя и дающимъ, въ тоже время, возможность нацiональнымъ дѣятелямъ производить эти издѣлiя и прiобрѣтать искуство и опытность для того необходимыя. Такова связь упомянутыхъ финансовыхъ операцiй съ системою охраненiя нацiональнаго труда. Чтобъ доказать все это еще больше, я обращусь къ событiямъ у насъ и въ Соединенныхъ Американскихъ Штатахъ, поразительно это объясняющимъ.

Паденiе курса ассигнацiй при размѣнѣ на монету въ 1814 году доходило у насъ до 75%. Къ повышенiю этого курса искуственно были употреблены графомъ Гурьевымъ, въ 1817, 1818, 1819, 1820 и 1821 годахъ, самыя энергическiя и слишкомъ дорого стоющiя средства; но тщетны были эти усилiя. Графъ Канкринъ, прекративъ въ 1822 году эти искуственныя средства, составлявшiя безполезныя траты государственнаго достоянiя, умножавшiя наши государственные долги и выпуски процентныхъ билетовъ, облигацiй, обратилъ все свое вниманiе на возбужденiе выгодной народной дѣятельности, охраняя ее строгимъ тарифомъ и привелъ наше внутреннее хозяйство къ тому, что изчезнувшая у насъ монета изъ обращенiя явилась къ намъ въ изобилiи и ассигнацiи предпочитались въ торговыхъ сдѣлкахъ звонкой монетѣ. Это время, до самой смерти Канкрина въ 1846 году, достопамятно въ исторiи нашихъ финансовъ и развитiя производительныхъ силъ Россiи. При слабости, или лучше сказать при отсутствiи научныхъ поcобiй производства (такъ какъ технологически институтъ только что былъ открыть тогда, по иницiативѣ Канкрина), при недостаткѣ кредитныхъ учрежденiй, при существовавшемъ тогда крѣпостномъ трудѣ, стѣснявшемъ независимую производительность, — одно только оxpaненie внутренней свободы труда отъ иностраннаго гнета было мощнымъ орудiемъ, которымъ владѣлъ графъ Канкринъ съ такимъ успѣхомъ для блага Россiи.

А. Шиповъ.

(Продолженiе будетъ).

 

_______

 

ЗАМѢТКИ О ТАТАРСКОМЪ ВЛIЯНIИ НА ВЕЛИКОРУССОВЪ*).

 

I.

 

Недовѣрiе къ себѣ едвали не самая отличительная черта славянскаго характера. Всѣ славяне, а русскie въ особенности, какъ–то не выносятъ личной самостоятельности, даже не вѣрятъ въ самую возможность и законность ея. Перебирая, напримѣръ, архивныя дѣла XVI, XVII и даже XVIII вѣка, мы постоянно встрѣчаемъ чрезвычайно странные вопросы, которые судъ или слѣдователь предлагалъ подсудимымъ: «своимъ ли умомъ ты это сдѣлалъ? самъ ли ты до этого дошелъ? укажи, кто тебя этому научилъ?" Въ чемъ бы ни обвинялся подсудимый, слѣдователь интересовался не столько фактомъ его вины, сколько тѣмъ, откуда онъ заимствовался идеей проступка. Какой нибудь посадскiй человѣкъ сказалъ глупое слово про государя — его пытали: «кто тебя научилъ?"

Величашiй изъ реформаторовъ мiровой исторiи Петръ I допытывался точно также у стрѣльцовъ: не надоумилъ ли ихъ кто нибудь на бунтъ? — Уголовные процессы XVIII вѣка и первой половины нашего XIX запечатлѣны тѣмъ же самымъ характеромъ; мы, современные люди, выросшiе на другихъ идеяхъ, по видимому неимѣющiе ничего общаго съ старою Русью и сплошь да рядомъ отрицающiе ее, точно также не вѣримъ въ личность и въ способность личности произвести что либо самостоятельное. Не смотря на наше развитiе, не смотря на массу свѣденiй, которыми въ настоящее время многiе изъ насъ обладаютъ, мы признàемъ русскаго ученымъ или только тогда, когда онъ укажетъ намъ изъ какихъ именно западныхъ теорiй вывелъ свои выводы, или когда на Западѣ, т. е. въ этомъ искомомъ нами источникѣ всякаго навожденiя на насъ и наущенiя насъ, будетъ онъ признанъ ученымъ. «Его за–границей знаютъ", — хвалятъ у насъ. — «Объ немъ Вирховъ отлично отзывается, на него Мурчисонъ ссылается, онъ членъ лондонскаго географическаго Общества — его хотятъ въ Парижѣ на французскiй перевести".

Эта печальная замашка не вѣрить чтобы на русской почвѣ могло произойти что либо самостоятельное повторяется точно также у старообрядцевъ, которые не вѣрятъ никакому личному выводу, требуютъ одного: покажи, въ какихъ это книгахъ написано, и на все отвѣчаютъ одно: «такъ отъ писанiя".

Какъ ни отрицали въ послѣднее время авторитеты, сколько ни кричали о личной самостоятельности, лучшая похвала писателю состоитъ въ томъ, что онъ равняется Вальтеръ–Скотту, Гейне. Кукольникъ былъ у насъ русскимъ Гёте, Гоголь былъ русскiй Диккенсъ; Сумароковъ старался быть русскимъ Вольтеромъ; ни Кукольникъ, ни Гоголь, ни Сумароковъ у насъ какъ самостоятельные писатели не признаются. «Откуда ты это взялъ? отъ кого ты этому научился? изъ какихъ книгъ ты это вычиталъ?" спрашивается у насъ на каждомъ шагу, и только по этимъ внѣшнимъ, абсолютнымъ мѣркамъ мѣряется у насъ доброкачественность и достоинство каждой идеи, каждаго поступка. Изъ хорошаго рода–племени идея — стало быть хороша, изъ худаго — плоха.

Оригинальность, самостоятельность у насъ не только что отрицаются, но даже возбуждаютъ какое–то враждебное чувство.

Въ политической и литературной жизни это зло было бы еще не такъ большой руки, но на величайшее наше несчастiе оно вторгнулось къ намъ въ науку, и въ самую близкую — въ изученiе Россiи. Вслѣдствiе несчастнаго склада нашего ума — отрицать свои силы — возникла великая фальшь, по милости которой едвали когда русскiе ученые будутъ въ состоянiи сравняться съ западными и едвали когда изученiе Россiи русскими станетъ на одну доску съ изученiемъ Германiи — германцами, Англiи — англичанами, Америки — американцами, иначе сказать: едвали не только за нашими учеными, но и за самымъ нашимъ народомъ будетъ признано то право на самостоятельность, которое мы такъ щедро и, — не говоря худаго слова, — такъ рабски приписываемъ Западу.

Мнѣ хочется обратить вниманiе на то странное обстоятельство, которое вышло у насъ относительно изученiя русской исторiи, а съ тѣмъ вмѣстѣ славянства и его древностей.

Со временъ Екатерины Великой, когда у насъ стали печататься лѣтописи, когда вновь выползла на свѣтъ, на половину истребленная при Петрѣ и его ближайшихъ преемникахъ, древняя русская литература, немедленно началось преслѣдованiе нашей самостоятельности, производившееся и производящееся на манеръ тѣхъ уголовныхъ слѣдствiй, о которыхъ я сейчасъ поминалъ.

При Екатеринѣ Великой изъ библiотекъ, изъ архивовъ стали появляться на свѣтъ лѣтописи, акты, сказанiя старины, писанные не совсѣмъ понятнымъ для насъ языкомъ. Оказалось, что въ древней Руси существовали отношенiя и словá, ни чуть не подходящiя къ теперешнимъ, и первые наши изслѣдователи все непонятное въ нашихъ актахъ, въ нашей старинѣ, признали чужимъ.

Баба–Яга и волхвы оказались слѣдствiемъ финскаго влiянiя; теремъ — татарскаго и византiйскаго; тѣлесное наказанiе татарскимъ; чинъ чуть не вышелъ китайскимъ, и, словомъ сказать, едва ли есть что либо загадочное въ нашемъ быту и въ нашей исторiи, чего бы мы охотно не приписали какому нибудь постороннему наущенiю, своего рода навожденiю дьявольскому.

Корня добра или зла, понятнаго или непонятнаго, въ самихъ себѣ мы не видимъ; намъ все кажется что какая то внѣшняя сила, татары, нѣмцы, поляки, греки принесли къ намъ разныя идеи, разныя замашки: намъ кажется даже, что послѣднiя политико–комическiя дрязги произведены не нашимъ собственнымъ умомъ, но занесены къ намъ откуда то, изъ какой–то миѳической Женевы и никакъ не могли зародиться и сложиться совершенно самостоятельно въ нашихъ собственныхъ головахъ.

Люди, безспорно талантливые и добросовѣстные, отдались у насъ исключительно и серьозно изслѣдованiю этихъ постороннихъ на насъ влiянiй. Заграницей, именно между поляками, оказалось сочувствiе этому направленiю, хотя не совсѣмъ безпристрастное, такъ какъ слышно, даже въ учебное руководство всемирной исторiи начинаютъ вводить доказательства того, что мы, русскiе, не только не славяне, не только не арiйцы, но просто на просто урало–алтайцы; что вся наша исторiя, весь нашъ бытъ, наше прошедшее и наше настоящее сложились непремѣнно подъ влiянiемъ чудскимъ, татарскимъ и византiйскимъ. Словомъ сказать: что у насъ не только въ крови нашей, но и въ самомъ языкѣ нашемъ, нашихъ нравахъ, — рѣшительно нѣтъ ничего нашего собственнаго.

Россiю мы приняли за tabula rasa, на которой всякiй, кому было не лѣнь, могъ производить что угодно. Мы отъ чистаго сердца считаемъ, что все, что у насъ есть, непремѣнно занесено откуда нибудь.

Не вдаваясь въ особенно глубокое изслѣдованiе, постараемся провѣрить этотъ странный методъ, доказывающiй наше ничтожество.

Мы хотимъ остановиться на разборѣ метода, который приводитъ нашу науку къ такому странному выводу.

Возьмемъ примѣръ его:

У нормановъ существуетъ сказанiе о рыцаряхъ круглаго стола; почти тоже самое разсказывается въ нашихъ старинахъ о Владимiрѣ Красномъ Солнышкѣ и его богатыряхъ; стало быть, заключаетъ современная наука: это взято у нормановъ, потому что это извѣстно было франкамъ; это въ такомъ–то вѣкѣ было занесено въ Сицилiю; объ этомъ разсказывается въ Исландiи.

Почему, спрашиваемъ мы, это не наше?

И намъ, ссылаясь единственно на франковъ, на Сицилiю и на Исландiю, отвѣчаютъ: потому, что у насъ не могло возникать подобное представленiе.

У насъ богатырь, предъ тѣмъ какъ собирается на битву, встаетъ съ постели, умывается, одѣвается — тоже самое повторяется въ сказанiи другихъ народовъ. Стало быть, заключаетъ современный ученый, у насъ это заимствовано отъ нихъ, и въ подтвержденiе указывается, какъ напримѣръ сдѣлалъ одинъ изъ отрицателей самостоятельности русскаго миѳа, г. Стасовъ, что точно также, въ сказанiяхъ сибирскихъ татаръ, одѣвается утромъ Алтынъ–ханъ.

Замѣчательный изслѣдователь русской старины, профессоръ Буслаевъ, найдя сходство въ нашихъ бѣлыхъ лебедяхъ съ западными валькирiями, производитъ cказанie о бѣлой лебеди отъ сказанiй норманскихъ.

Г. Костомаровъ, находя, что Иванъ Васильевичъ III сломилъ великiй Новгородъ, опиравшiйся до него на Ярославову грамоту, своего рода magna charta, говоритъ, что это было слѣдствiемъ татарскаго духа и татарcкaго строя Московскаго государства.

Г. Погодинъ посвятилъ цѣлые годы на отстаиванiе въ нашей исторiи норманскаго влiянiя.

Карамзинъ и Соловьевъ ссылаются при всякомъ загадочномъ явленiи нашей исторiи на влiянiе чудское, такъ что, напримѣръ, упорство Новгородцевъ и Ростовцевъ при обращенiи въ христiанство они приписываютъ влiянiю финскаго язычества.

Г. Щаповъ вездѣ отыскиваетъ въ насъ влiянiя Византiи и во всѣхъ его изслѣдованiяхъ мы являемся какими–то несчастными игрушками этого посторонняго навожденiя дьявольскаго. Ко всему этому каждый мало–мальски не то что изучавшiй, но даже мало и читавшiй, забросаетъ васъ словами: кушакъ, армякъ, аргамакъ, ямщикъ, ярлыкъ, тiунъ, такъ что невольно придешь въ недоумѣнiе: что же такое въ насъ и въ нашей исторiи именно русскаго? Наука отказываетъ намъ не только въ нашемъ происхожденiи, но и въ нашей мысли, въ каждомъ нашемъ взглядѣ и въ каждомъ нашемъ шагѣ, въ каждой нашей выдумкѣ. У насъ все чудское, татарское, византiйское, нѣмецкоe; мы какiя–то срытыя горы, заваленныя озера, мозаика что–ли, какое–то слѣдствiе чужихъ влiянiй; но насъ самихъ рѣшительно нѣтъ. Всѣ народы, приходившiе съ нами въ столкновенiе, имѣли на насъ огромное влiянiе и сверхъ того ничего хорошаго намъ не принесли, а какъ въ помойную яму каждый изъ нихъ сваливалъ въ насъ всю свою скверну. Мы же никого изъ нихъ не тронули и всѣ они остались какими–то чистыми, святыми, неприкосновенными; всѣ они хороши, безукоризненны, всѣ въ столкновенie приходили съ нами и ничего отъ насъ не усвоили...

Отъ этого г. Щедринъ оплакиваетъ участь Ташкента, г. Щаповъ — участь остяковъ и бурятовъ; къ судьбѣ черкесовъ и поляковъ многiе относятся съ сожалѣнiемъ, потому что мы, «кромѣ зла и мертвечины, ничего не несемъ съ собой". Спрашивается теперь: возможно–ли, однако, въ человѣческой исторiи явленiе такого племени, которое бы все заимствовало отъ другихъ, другимъ ничего путнаго не давая; которое было бы продуктомъ всѣхъ своихъ сосѣдей, а на сосѣдей не имѣло ни малѣйшаго влiянiя, за исключенiемъ развѣ военныхъ столкновенiй?

А между тѣмъ это племя умѣло создать огромное государство; имѣло на столько внутренней силы, что разбило своихъ сосѣдей, раздвинуло границы свои отъ финскихъ хладныхъ скалъ до пламенной Колхиды; съ одной стороны — побѣждало съ Суворовымъ на Альпахъ, съ другой — доходило до Кордильеровъ Калифорнiи. И все это племя — какой–то миѳъ, какое–то ничтожество, глыба снѣгу, которая ждетъ чьей нибудь удалой руки, чтобы спихнуть ее съ мѣста! это племя, это государство — библейскiй коллосъ, стоящiй на глиняныхъ ногахъ! Къ довершенiю странностей, глиняныя ноги этого коллоса выдержали удары — не только какихъ нибудь татаръ, но и такихъ Александровъ Македонскихъ новаго времени каковымъ былъ, напримѣръ, Наполеонъ. Этого коллоса не только не всколебали, но еще болѣе скрѣпили домашнiя потрясенiя, начавшiяся еще при царѣ Василiи Ивановичѣ тѣмъ, что знатнѣйшiе московскiе бояре узнали отъ Глинскихъ порядки литовскихъ бояръ; затѣмъ боярскiя крамолы при Iоаннѣ Грозномъ, польскiя смуты отъ тѣхъ же боярскихъ крамолъ въ такъ называемыя смутныя времена, раскольничество, стрѣлецкiе бунты второй половины ХVII вѣка, дворцовые перевороты XVIII и революцiонныя движенiя послѣдняго времени. Стало быть волей неволей надо придти къ заключенiю, что у этого непроизводительнаго народа, у котораго все заимствовано, есть что–то такое свое, — по крайней мѣрѣ что–то несомнѣнно оригинальное, ни на что другое непохожее.

Вотъ этого–то своего и слѣдуетъ доискаться, или, по крайней мѣрѣ, отыскать методъ, какъ слѣдуетъ доискиваться.

 

(Продолженiе будетъ).

________

 

КРИТИКА И БИБЛIОГРАФIЯ.

 

Нашъ военный вопросъ. Военныя и политическiя статьи Ростислава Фадѣева. Спб. 1873.

Въ этой книгѣ заключаются всѣ брошюры и статьи которыя написалъ генералъ Фадѣевъ послѣ своей извѣстной книги «Вооруженныя силы Россiи" (1867). Такого писателя мы должны рекомендовать читателямъ самымъ усерднымъ образомъ. Во первыхъ, онъ пишетъ съ рѣдкимъ мастерствомъ: живо, ясно, быстро, просто и горячо; во вторыхъ, самыя его идеи намъ сочувственны какъ нельзя болѣе. Главная часть «Нашего военнаго вопроса" занята статьями объ устройствѣ войска и въ основанiи ихъ лежитъ слѣдующая мысль:

«Въ 1867 году, какъ и теперь", пишетъ авторъ, «я заявлялъ объ одной и той–же неотложной для насъ потребности — объ органическомъ устройствѣ русской армiи, основанномъ на точномъ разсчетѣ средствъ и цѣлей, по вѣрной оцѣнкѣ естественныхъ источниковъ русской силы, подъ начальствомъ настоящихъ боевыхъ людей, вмѣсто устройства механическаго, подражательнаго и произвольнаго, руководимаго бюрократiей". (Предисл. стр. I, II).

Съ этою общею мыслью невозможно не соглашаться, даже если бы мы расходились съ авторомъ въ ея развитiи и частностяхъ. Особенно важно здѣсь то, что дѣлается попытка возстать противъ подражательности и бюрократизма, — этихъ золъ, которыми у насъ все страдаетъ, которыя составляютъ обыкновенныя черты нашихъ порядковъ. Обыкновенно мы устраиваемся по какимъ–нибудь общимъ нормамъ, не справляясь съ жизнью и ея средствами, а прямо слѣдуя, какъ говорится, примѣру образованныхъ странъ. Между тѣмъ сила и развитiе въ каждомъ дѣлѣ возможны только тогда, когда оно растетъ на естественныхъ корняхъ.

Другая мысль генерала Фадѣева относится къ политическому положенiю Россiи. Она изложена въ послѣдней статьѣ: «Мнѣнiе о восточномъ вопросѣ", и составляетъ также отрадное явленiе въ нашей литературѣ. Въ главныхъ своихъ положенiяхъ эта статья сходится весьма близко съ извѣстною книгою Н. Я. Данилевскаго «Россiя и Европа", какъ о томъ заявлялъ и самъ г. Фадѣевъ въ одной изъ своихъ брошюръ. Восточный, или все равно — славянскiй вопросъ очень мало извѣстенъ большинству русскихъ читателей. Во время прiѣзда къ намъ славянъ въ 1867 году, мы помнимъ, что многiе въ первый разъ узнали о существованiи этихъ связей и интересовъ, имѣющихъ такое огромное значенiе и содержащихъ зародыши столькихъ грядущихъ событiй.

Въ заключенiе не можемъ не пожаловаться на безчисленныя опечатки, обезображивающiя эту книгу точно также, какъ и всѣ брошюры, которыя прежде издавалъ авторъ. Непонятно, отчего происходитъ такая ужасающая неопрятность. Намъ это особенно жалко потому, что г. Фадѣева, какъ извѣстно, очень усердно читаютъ братья славяне. Въ какое недоумѣнiе, должно быть, они приходятъ, когда вмѣсто большую находятъ бѣлую, вмѣсто основанной — основной, и т. д. почти въ каждой фразѣ.

 

Сущность мiроваго процесса, или философiя безсознательнаго. Доктора философiи Эдуарда фонъ–Гартмана. По 2 нѣмецкому изданiю полное изложенiе съ присоединенiемъ предисловiя, введенiя и критической оцѣнки системы. А. А. Козлова. Въ трехъ выпускахъ. Выпускъ 1–й. Москва. 1873.

 

Гартманъ сдѣлался у насъ знаменитостiю. Его изучаютъ, переводятъ, опровергаютъ; и даже самые противники хвалятъ его за мастерство въ изложенiи тѣхъ мыслей, съ которыми не соглашаются. Весь этотъ шумъ составляетъ впрочемъ только отраженiе того, чтó происходитъ въ ученой и нынѣ могущественной Германiи; тамъ съ 1869 года, когда явилась «философiя безсознательнаго", образовалась цѣлая литература о Гартманѣ.

Между тѣмъ почти невозможно понять, чтó причиною такихъ успѣховъ. Если бы Гартманъ былъ явленiемъ одинокимъ, то вниманiе, которое онъ возбудилъ, можно бы объяснить его смѣлостiю, низкимъ уровнемъ умовъ, особеннымъ настроенiемъ нынѣшнихъ нѣмцевъ, и т. п. Но Гартманъ есть плохой послѣдователь Шопенгауэра, удивительнаго писателя и философа первой величины. Въ сравненiи съ Шопенгауэромъ онъ очевидно ничтоженъ по всему, и по глубинѣ мыслей, и по новизнѣ взглядовъ, и по изложенiю. Имя Гартмана непремѣнно вызываетъ въ каждой памяти и имя великаго мыслителя, по слѣдамъ котораго онъ вздумалъ идти. Спрашивается, какимъ же образомъ эта мелкая искра не затмѣвается, не исчезаетъ, находясь возлѣ такого яркаго свѣтила?

Хвалятъ легкость изложенiя Гартмана. Но этотъ молодой человѣкъ (ему 30 лѣтъ) очевидно еще не имѣетъ своего слога, и еще неизвѣстно, будетъ–ли онъ когда имѣть его. Что значитъ его рѣчь въ сравненiи съ силою и жаромъ его образца! Хвалятъ методъ Гартмана. Но что это за методъ? На своей книгѣ онъ написалъ эпиграфъ: «умозрительные результаты, добытые собственно–научнымъ индуктивнымъ методомъ". Что это такое? развѣ индуктивный методъ не вездѣ одинаковъ и въ естественныхъ наукахъ употребляется его особый видъ? И какимъ образомъ результатъ, добытый наведенiемъ, можетъ сдѣлаться умозрительнымъ? Изъ опыта никакъ не можетъ получиться умозрѣнiя. Если мы посредствомъ измѣренiй убѣдимся, что двѣ стороны треугольника вмѣстѣ взятыя больше третьей, то мы однакоже не будемъ еще имѣть ни одной черты того умозрѣнiя, которое доказываетъ эту теорему безъ всякихъ измѣренiй.

Но самое противное въ Гартманѣ, — то, чтó по видимому должно бы было оттолкнуть отъ него современныхъ читателей, — есть его страсть къ систематизацiи, чисто нѣмецкая слабость къ построенiю всякихъ умственныхъ зданiй, весьма симметрически и правильно расположенныхъ. Вся книга его наполнена такими построенiями, которыя ужасно скучны, когда замѣчаешь, какъ мало у нихъ точекъ опоры и какъ высоко они подымаются.

Но можетъ быть это–то и привлекло къ нему нѣмцевъ. Вѣроятно понравилась та грубость и такъ сказать осязательность понятiй, съ которою онъ рѣшаетъ всякiе воросы, дѣлаетъ гипотезы, возводитъ цѣлыя новыя ученiя.

Со временемъ можетъ быть мы подробнѣе поговоримъ объ этой философiи. Теперь только замѣтимъ, что Гартманъ очевидно опошлилъ взгляды Шопенгауэра, отнялъ у нихъ ихъ глубину, создалъ безвкусную карикатуру на его философiю.

Какъ образчикъ ума и вкуса Гартмана приведемъ одно мѣсто изъ той вставки, которую онъ сдѣлалъ въ 4–мъ нѣмецкомъ изданiи, и которую г. Козловъ помѣстилъ въ особомъ приложенiи. Гартманъ утверждаетъ, что съ теченiемъ времени большой мозгъ людей совершенствуется отъ упражненiя и что это совершенствованiе передается по наслѣдству. Поэтому теперь люди имѣютъ лучшiя способности, чѣмъ прежде. Напримѣръ:

«Архимедъ или Евклидъ, не смотря на свой относительный математическiй генiй, могъ бы обнаружиться такъ же безпомощнымъ въ высшей математикѣ, какъ только–что обучающiй школьникъ" (стр. 312).

Переведено дурно, но зато буквально. Какая нелѣпость! Ужъ не думаетъ–ли Гартманъ, что онъ, вслѣдствiе развитiя мозга, выше Платона и Аристотеля? Какъ видно онъ не знаетъ также, что книга Евклида до сихъ поръ есть лучшее изложенiе элементовъ геометрiи. Увы!

Что было, то не будетъ вновь!

И нынѣшнiе нѣмцы, не смотря на совершенствованiе мозга, не равняются въ философiи съ своими предшественниками.

_______

 

Нацiональный вопросъ въ исторiи и въ литературѣ. А. Градовскаго. Спб. 1873.

 

Что дѣлается въ нашихъ университетахъ? какъ идутъ тамъ науки? Какое направленiе господствуетъ? Все это теперь очень темные вопросы. Было время, когда жизнь университетовъ и жизнь литературы сливались между собою; профессора писали въ журналахъ и давали имъ тонъ. Но въ настоящее время литература сильно обособлилась. Конечно въ «Русскомъ Вѣстникѣ" можно иногда встрѣтить статьи профессоровъ московскаго университета, а «Вѣстникъ Европы" отчасти связанъ съ петербургскимъ университетомъ. Но все таки по этимъ журналамъ нельзя составлять мнѣнiя о настроенiи университетовъ, и мы, вообще говоря, ничего не знаемъ объ этомъ настроенiи. Задача университетовъ теперь очень усложнилась. Прежде профессоръ, ознакомившись съ своею наукою въ томъ видѣ, какъ она существовала на западѣ, всходилъ на каѳедру и съ энтузiазмомъ проповѣдывалъ слушателямъ то, чтò самъ узналъ. Теперь же дѣло стоитъ нѣсколько иначе; въ западной наукѣ идетъ разноголосица, какой еще не бывало, и у насъ нѣтъ уже прежняго благоговѣйнаго подчиненiя Западу, дѣлавшаго почти невозможною всякую критику. Какъ же теперь дѣйствуютъ профессора? Какъ они справляются со своею трудною задачею — выбрать себѣ какой нибудь ясный путь и укрѣпиться на немъ?

Книга, которой заглавiе мы выписали, свидѣтельствуетъ объ этомъ исканiи пути. Молодой профессоръ государственнаго права въ петербургскомъ университетѣ, г. А. Градовскiй, какъ будто объясняетъ и защищаетъ въ этой книгѣ ту новую, или по крайней мѣрѣ необщепринятую точку зрѣнiя, которой онъ держится. Читатели могутъ судить о его направленiи по слѣдующей выдержкѣ изъ предисловiя.

Авторъ заявляетъ, что онъ признаетъ «теорiю нацiональнаго государства", видитъ «въ народности нормальную основу каждаго государства".

«Эта мысль", говоритъ онъ, «проникаетъ всѣ собранныя здѣсь статьи".

«Нацiональная идея, въ томъ видѣ, какъ ее выработало время, находится въ рѣзкомъ противорѣчiи съ нѣкоторыми началами, пользовавшимися такимъ авторитетомъ въ прежнее время".

«Она противорѣчитъ началу метафизическаго космополитизма, во имя котораго доказывалось, что для человѣка все равно, къ какому бы государству онъ ни принадлежалъ, что государство можетъ быть составлено изъ какихъ угодно народностей и, наконецъ, что конечная цѣль человѣчества — составить всемiрное государство".

«Нацiональная теорiя противорѣчитъ теорiи узкаго индивидуализма... Дѣятельность государства не можетъ быть сведена къ простому охраненiю личныхъ силъ, задачѣ отрицательной. Предметъ государственной политики — жизнь опредѣленнаго народа во всемъ ея объемѣ, и вотъ почему государство должно быть такимъ–же орудiемъ прогресса, какъ и личная предпрiимчивость."

«Эта теорiя нацiонально–прогрессивнаго государства одна можетъ сдержать завоеванiя ученiй, которыя принято называть разрушительными, хотя они суть только инобытiе господствовавшей государственной теорiи." (Предисл. стр. III, IV).

«Наконецъ нацiональная теорiя видитъ условiя народнаго прогресса не въ той или другой компликацiи государственныхъ формъ, не въ томъ или другомъ сочетанiи частей государственнаго механизма, а въ возрожденiи духовныхъ силъ народа, въ его самосознанiи и обновленiи его идеаловъ. Такова была мысль Фихте, видѣвшаго спасенiе Германiи въ народномъ воспитанiи, такова была мысль славянофиловъ, чаявшихъ возрожденiя Россiи отъ пробужденiя въ обществѣ извѣстныхъ нравственныхъ идеаловъ" (стр. V).

Такимъ взглядамъ мы не можемъ не сочувствовать. Сверхъ того, книга отличается большими достоинствами, ученостiю, легкимъ и живымъ изложенiемъ, умѣньемъ обставлять предметъ любопытными подробностями и выбирать наиболѣе интересную постановку вопросовъ. Это мы можемъ сказать, даже не разбирая книги и не подвергая ее настоящему критическому суду.

______

 

НА ДВА ЧАСА.

 

(КАРТИНКА).

 

Вечеръ. Крошечная комнатка въ четвертомъ этажѣ, меблированная весьма скудно. На единственномъ столѣ, заваленномъ разными выкройками и обрѣзками, стоитъ маленькая лампа съ самодѣльнымъ бумажнымъ абажуромъ. Пьедесталомъ ей служатъ: «Ассоцiацiи", А. Михайлова, «О рабочемъ классѣ", Бехера и «Учебникъ физiологiи", Германа. Въ желѣзной печкѣ шипятъ дрова.

Хозяйка этой мансарды — смуглая, черноволосая женщина лѣтъ 26–8, съ крупными и неправильными чертами лица, не представляющими, впрочемъ, ничего отталкивающаго, — что–то быстро пишетъ, пригнувшись къ столу. На ней черное суконное платье; волосы обрѣзаны коротко.

На лѣстницѣ внезапно забренчала сабля и чрезъ нѣсколько минутъ послышался легкiй стукъ въ дверь. Смуглянка поднимается, повертываетъ ключъ въ замкѣ, и въ комнату входить молоденькiй, розовый корнетъ.

— Здравствуйте, Саша, весело говоритъ онъ, пожимая ей руку; потомъ, снявъ саблю и пальто, безцеремонно разваливается на кушеткѣ.

— А вы откуда это, товарищъ? лѣниво спрашиваетъ она закуривая папироску.

— Съ обѣда; былъ у дяди — у генерала Верда. Скукища, доложу вамъ, непроходимая. Ужь я зѣвалъ, зѣвалъ... Да и вино подали сквернѣйшее, — кислятина... А неходить къ старику нельзя!

— Отчего же, если тамъ скучно?

— Денегъ не будетъ давать — оттого. Ну, вотъ я и забѣжалъ къ вамъ часа на два, чтобъ поразвлечься немножко. А то вечеромъ въ театрѣ какъ разъ заснешь; сегодня тамъ что–то моральное идетъ. Не быть же опять нельзя: grande–tante удостоила меня приглашенiемъ въ свою ложу, а она немногимъ эту честь оказываетъ.

— И вы находите удовольствiе въ такой жизни — постоянно на помочахъ ходить, жить не для себя, а для прихотей другихъ?

— Э, Сашенька, вы тутъ ровно ничего не понимаете! Кто хочетъ жить въ свѣтѣ и чего нибудь достигнуть, тотъ непремѣнно долженъ... Да, впрочемъ, что съ вами объ этомъ толковать — у васъ вѣдь все эмансипацiи да цивилизацiи. Разскажите–ка лучше, что вы такое писали какъ я вошелъ, — письмо, кажется? Къ кому?

— Къ Мишѣ, къ кому–жь больше?

— А–а!

— Тутъ и объ васъ нѣсколько словъ есть...

— Обо мнѣ?

Корнетъ стремительно схватывается съ кушетки и бросается къ письму, но Саша предупреждаетъ его; завязывается легкая борьба.

— Ну полноте, перестаньте... Я сама вамъ прочту, а то письмо изомнете, говоритъ она нѣсколько недовольнымъ тономъ.

— Честное слово прочтете?

— Да говорятъ вамъ прочту что до васъ относится. Больше вамъ знать не къ чему.

— Ну, идетъ! Читайте.

— Онъ снова опускается на кушетку. Саша приближаетъ письмо къ лампѣ.

— Гдѣ же это? А, вотъ... «Представь, я на дняхъ свела преоригинальное знакомство. Поѣхала я въ Павловскъ готовить приданое для одной невѣсты, и въ ожиданiи поѣзда, хожу себѣ по платформѣ. Вижу — идутъ мнѣ на встрѣчу два молоденькiя офицера, какъ видно, нѣсколько нà–веселѣ, смѣются, напѣваютъ что–то. Прошли они разъ, другой... Потомъ вдругъ одинъ изъ нихъ подходитъ ко мнѣ съ папироской и говоритъ: «Па–азвольте попросить у васъ огня".

— »Съ чего вы взяли, говорю, что у меня есть огонь? вы видите я не курю.

«Онъ мнѣ пресерьозно отвѣчаетъ:

— »По глазамъ сужу; у васъ такiе жгучiе глаза...

«Ну что было говорить противъ такой наивной, ребяческой выходки? — засмѣялась я, вынула спичку и дала. Такъ и устроилось наше знакомство. Преоригинальный мальчикъ! настоящiй молодой старикъ. У него все расчитано, соображено, и все для того чтобы поскорѣе проскочить повыше. Онъ кое–что читалъ, — разумѣется больше по части романовъ, — но говоритъ обо всемъ компетентнымъ тономъ человѣка все постигшаго и уразумѣвшаго. Клубничный вопросъ изученъ имъ въ совершенствѣ, а потому считаетъ себя великимъ знатокомъ женскаго сердца. Разумѣется кромѣ чувственной, онъ другихъ сторонъ въ женщинѣ не признаетъ”. Вотъ вамъ и все. Что–жь не правда скажете?

Корнетъ задумчиво смотритъ на лампу и треплетъ усы.

— Нѣтъ, Сашенька, неправда, возражаетъ онъ послѣ небольшой паузы. — Вотъ вы говорите, что у меня все расчитано, — а я теперь влюбленъ въ мою кузину, Pachette, и не могу этого скрыть, а долженъ былъ бы скрывать отъ другихъ, потому что она замужемъ. Вотъ вамъ!

— А! я и не подозрѣвала что вы доступны нежнымъ чувствамъ; это новая черта... Что жь ваша кузина — молода, любитъ васъ?

— Ей 25–ть. Я молоденькихъ дѣвочекъ терпѣть не могу; о чемъ съ ними толковать? А съ женщиной взрослой по крайней мѣрѣ стѣсняться нечего — она все понимаетъ; другая такъ еще и нашего брата многому поучитъ. Pachette только два года замужемъ, но она у какая!.. О чемъ мы съ нею только не толкуемъ! Въ ней есть что–то французское, своего рода пикантность, шикъ... Она мнѣ ужасно нравится, хотя я вообще не охотникъ до русскихъ женщинъ — этого майонеза изъ рыбы со всякой дрянью. Вотъ будь вы немножко получше собой, вы тоже могли–бы нравиться — у васъ совершенно цыганскiй типъ. Одѣваться вы только совсѣмъ не умѣете; ну кто такiя глухiя платья носитъ? Нужно чтобъ грудь и шея были слегка открыты, чтобъ это все манило, дразнило взоръ, намекало на многое... Э–э!

— Да я вовсе и не желаю плѣнять васъ, Женичка. Если бы мнѣ лѣтъ пять съ плечъ долой, когда я любила бывало пококетничать, такъ вы бы передо мной на заднихъ лапкахъ ходили.

— Ну да! Отчего–жь это вы въ пять лѣтъ такъ измѣнились?

— А оттого измѣнилась что другiя мысли въ голову пошли. Я жила въ богатой семьѣ; у насъ постоянно въ домѣ обѣды да вечеринки были. Ну, мнѣ надоѣло все это, я и ушла изъ дому — захотѣла быть самостоятельной, жить своимъ трудомъ.

— Ха, ха, ха... Ну что–жь много вы нажили своимъ трудомъ?

— Да вотъ живу кое–какъ семь лѣтъ, и теперешняго своего положенiя на прошлое не промѣняю. Правда, иногда тяжело, — спина разболится, грудь заноетъ, — ну, да вѣдь это рѣдко, когда много cпѣшной работы. А то ничего. Я вѣдь хорошая мастерица и заказовъ у меня всегда много.

— Такъ что–жь, не лучше ли работать и жить въ семьѣ, чѣмъ такъ маяться?

— Конечно нѣтъ. Я вѣдь сирота. Жила я у дяди съ теткой. Ну, и приходилось иногда слушать попреки... А теперь я свободна, какъ птичка: куда хочу, туда лечу, кого хочу, того люблю... Никто мнѣ не указъ!

— Ну, а первое время, я думаю, трудно было?

Саша слегка задумывается и вздыхаетъ.

— Да, трудно; такiя минуты бывали что думала въ Неву броситься. По нѣскольку дней только однимъ чаемъ питалась; не въ чемъ было на улицу выйти, башмаковъ не было. Ну, да къ счастiю, съ хорошими людьми познакомилась — съ молодежью.

— А, съ нигилистами, съ коммуною?

— Нѣ–ѣтъ! вы, пожалуйста, ихъ такъ не называйте. Эти слова такъ опошлены теперь, что ими Богъ знаетъ кого называютъ, — а то были люди хорошie, трудящiеся; всѣ помогали другъ другу, кто чѣмъ могъ. Вотъ Вася Даренцовъ бывало чуть только добудетъ гдѣ–нибудь рублей двадцать пять, тотчасъ же бѣжитъ ко всѣмъ: у меня, молъ, деньги есть, не нужно ли кому?

— Что–жь, вы жили всѣ вмѣстѣ, и одинъ тамъ помои выносилъ, другой печи топилъ, — да?

— Нѣтъ, коммуны никакой не было, а существовалъ просто кружокъ добрыхъ друзей, преимущественно изъ бѣдной учащейся молодежи. И, право, славно тогда жилось! Собирались по вечерамъ къ кому–нибудь изъ товарищей, забирали съ собой разныя работы, читали, спорили... Особенно тамъ отличалась одна дѣвушка, Таня, — ухъ, какая была бѣдовая на языкъ! какъ бритвой рѣзала!

— О чемъ же она спорила?

— Да обо всемъ, о чемъ хотите. Она была начитанная, не то что я. А вотъ «политическую экономiю" прочла до «размѣровъ производства", да на томъ и покончила, а Таня всю ее по пунктикамъ знала. И вотъ ее за это очень уважали. Разъ только противъ нея буря была...

— Чтожь она натворила, эта политико–экономщица?

— Вотъ вы смѣетесь; а одолѣйте–ка Милля, тогда и говорите. Вы читали его?

— Очень мнѣ нужно! Я, слава Богу, безсонницей не страдаю. Такъ изъ–за чего же буря–то вышла?

— Поѣхала она разъ кататься на острова съ нѣкiимъ Буцуговскимъ, математикомъ. Онъ получилъ премiю за какую–то работу и раскутился на карету. Только видитъ она, что тотъ всю дорогу пялитъ на нее глаза; а ей смѣшно–пресмѣшно... Потомъ вдругъ проситъ позволенiя поцаловать ее. Чтожь, думаетъ, не развалюсь я, какъ онъ меня поцалуетъ, — «цалуйте", говоритъ. Поцаловалъ онъ ее, и на другой день бацъ! — любовное посланiе на трехъ листахъ большаго формата. Она возьми, да и подними его на смѣхъ, разсказала всѣмъ. Наши вскипятились, собираютъ сходку. Такъ и такъ, — какъ она смѣла столь неуважительно относиться къ любви благороднаго человѣка, точно какая нибудь камелiя! Нe подавать ей за это руки! Только вдругъ, какъ разъ во время этихъ пренiй, является сама Таня. «Господа! говоритъ, — отецъ хочетъ меня черезъ полицiю вытребовать; кто желаетъ жениться на мнѣ, — это единственное средство спасенiя". Всѣ такъ и притихли. Тутъ всталъ Вася Даренцовъ. «Я могу", говоритъ. И дѣйствительно, поѣхали къ попу, обвенчались, а затѣмъ — мужъ на–лѣво, жена на–право.

— Значитъ, фиктивный бракъ.

— Да. Она жила въ это время съ другимъ...

— Потѣха! Отчего же вы, Сашенька, бросили эту коммуну?

— Такъ, причина была... Завелась у меня въ то время любовишка одна, завалящая такая что стыдно было въ люди показать: ну, я и ретировалась.

— Эге–ге! Такъ Миша, значитъ, не единственный въ своемъ родѣ?

— Онъ — третiй; да за то его, вѣрно, ужь до смерти не брошу. А тотъ былъ — Богъ знаетъ что такое: дрянной и въ конецъ испорченный мальчишка. Вотъ, говорятъ, чувствомъ можно руководить... какъ бы не такъ! Я такъ его, шельмеца этого, любила, что знаете–ли, побои отъ него сносила, любовницъ онъ при мнѣ приводилъ... И такъ три года! Вотъ ужь правда, что полюбится сатана пуще яснà сокола.

— Ну, и вы съ тѣхъ поръ не видали больше вашихъ нигилистовъ?

— Нѣтъ; совсѣмъ изъ виду потеряла. Разъ, впрочемъ, въ прошломъ году встрѣтила какъ–то на павловской станцiи Буцуговскаго; одѣтъ такимъ франтомъ, въ пенснэ. И, вѣроятно, боялся, чтобъ я его по прежнему Петькой не назвала, — самъ подошелъ: «Здравствуйте, говоритъ, Александра Сергѣевна”. Ну, мнѣ что! я и виду не показала...

— А скажите, пожалуйста, Сашенька: если дѣти рождаются, — что вы съ ними дѣлаете?

— У меня, слава Богy, только одинъ былъ ребенокъ, да и тотъ мертвый. А вотъ у Тани двое. Она ихъ въ дѣтскую школу отдала, въ фребелевы сады, что–ли...

— Да, но они все–таки незаконные?

— Нѣтъ, законные: называются Даренцовыми, по фамилiи мужа.

— Ахъ, правда! — Ну merci, Сашенька, вы мнѣ дали отличный матерiалъ для бесѣды съ кузиной; это ее очень заинтересуетъ.

— Видите! видите, какой вы расчетливый! Изъ всякаго разговора стараетесь сокъ выжать.

— Чтожь, это очень хорошо: times is money. Ахъ, если бы вы знали, что за чудное существо моя Раchette! Какая у нея очаровательная родинка на плечѣ! Я ее всегда, по праву кузена, цалую въ это мѣсто, когда мы вдвоемъ остаемся, а она мнѣ только пальчикомъ грозитъ... Я вамъ когда–нибудь ея карточку покажу. Мужу ея всего 32 года, а онъ уже пять лѣтъ полковникъ и флигель–адъютантъ! Вотъ счастливецъ–то! Когда–то я этого достигну? Ахъ, Боже мой! Однако, мнѣ давно пора: уже половина девятаго. Очень вамъ благодаренъ, Сашенька, за ваше повѣствованiе.

Корнетъ торопливо пристегиваетъ саблю и надѣваетъ пальто.

— Прощайте, товарищъ, говоритъ она, провожая его съ лампой до лѣстницы.

— Да! внезапно пpiостанавливается онъ на порогѣ. Я васъ давно хотѣлъ спросить, Сашенька: отчего вы меня все товарищемъ величаете?

— Оттого, что вы для меня не мужчина, а я для васъ не женщина: мы просто товарищи. Ну, однако спешите, а то васъ grande–tante безъ ужина оставитъ за опаздыванье.

— Да я у ней и не стану ужинать, — охота ужинать со старухой! а поѣду къ Жюли, а съ нею къ Дюссо, въ лиловый кабинетикъ; это мой любимый. Ну, до свиданiя! я у васъ отлично освѣжился послѣ великопостнаго дяденьки. Цалую ваши ручки!

— Прощайте, шалунъ!

Н. Ю.

______

 

ПОСЛѢДНЯЯ СТРАНИЧКА.

 

У собора.

Около двухъ часовъ подъѣзжаетъ съ трескомъ коляска съ сѣрыми рысаками. Выскакиваетъ изъ нея мужчина лѣтъ 29.

Порода купеческая съ примѣсью парижскаго куаффера.

Входитъ въ двери собора и сталкивается съ знакомымъ.

— Ты какъ здѣсь, Володя? говоритъ знакомый.

— Утвердили концессiю, обѣщалъ молебенъ отслужить.

— Дѣло!

— Что — молебенъ или концессiя?

— И молебенъ и концессiя! До свиданiя! Не забудь завтра въ Буффъ.

Еще бы! дѣло дѣлу не мѣшаетъ.

* * *

Въ одномъ книжномъ магазинѣ за границею.

Входитъ дама и проситъ какой нибудь книги о Россiи.

Прикащикъ. Вамъ какихъ, скандалезныхъ?

Дама. Нѣтъ, пожалуйста не скандалезныхъ!

Прикащикъ. Противъ вашего правительства?

Дама. Нѣтъ, просто хорошихъ книгъ о Россiи.

Прикащикъ. Такихъ, сударыня, у насъ нѣтъ, и даже никогда не бываетъ; да и быть не можетъ. Во всей Европѣ не отыщете!

* * *

Учитель латинскаго языка, славянинъ–чехъ г. Свобода, представляется директору К. классической гимназiи.

Директоръ (послѣ вступительнаго разговора). Только вотъ что, г. Свобода, нельзя ли вамъ.... этакъ бы перемѣнить вашу фамилiю, и вмѣсто Свобода, называться... ну хоть напримѣръ Слобода?

— Извольте–съ, только...

— Видите, свобода прекрасная вещь, я не спорю, я первый буду говорить... ваша фамилiя тоже очень хорошая фамилiя, но, знаете, — въ классической гимназiи, учитель латинскаго языка, молодежь, все это, знаете, не совсѣмъ, какъ бы вамъ сказать... напримѣръ, вы придете на урокъ, ну и прекрасно, кто нибудь изъ учениковъ вдругъ испроситъ: Свобода здѣсь? А другой пожалуй и отвѣтитъ ему: Свобода пришла.

— То есть пришелъ?

— Ну да, но онъ можетъ ошибиться, или нарочно скажетъ: «свобода пришла". Знаете, оно и неловко...

* * *

Разговоръ въ кабакѣ между двумя крестьянами села И.. ки, В. уѣзда М. губернiи, изъ которыхъ одинъ волостной старшина, а другой членъ земской управы.

— Потому, братъ, куражиться тебѣ противъ меня нечего, я почище дѣловъ твоихъ все какъ есть знаю! говоритъ членъ управы.

— Много знаешь! нашелъ дурака! ничего ты не знаешь.

— Ужь отличнымъ манеромъ знаю, потому все выше тебя, засѣдаю, значитъ, съ дворянами да съ купцами.

— Эка невидаль, какая, глупая ты голова! а ты, вотъ скажи: можешь ли розгами кого хочешь изъ нихъ выпороть, съ кѣмъ засѣдаешь–то?

— Н–нѣтъ, чтобы розгами этого я не могу.

— Ну, а я здѣсь своихъ могу, да еще со всякимъ моимъ удовольствiемъ.

* * *

Сынъ. Мама, какъ это можетъ быть: у меня свой папа, а у Сережи свой, и оба они къ тебѣ ходятъ, а мама ты у насъ одна?

Мама. Очень просто, милый мой. Я сперва вышла за Сережинаго папу; мнѣ сказали что онъ умеръ, ну я и вышла за твоего папу; потомъ я узнала что Сережинъ папа вовсе не умеръ — ну вотъ они оба и ходятъ.

Просто, ясно, и умно придумано!

* * *

Выписка изъ письма, рекомендующаго гувернера въ 1873, въ Петербургѣ, въ одно почтенное семейство. «Могу почти съ увѣренностью рекомендовать вамъ этого молодаго человѣка. Знаю что онъ кончилъ курсъ въ университетѣ кандидатомъ, дѣленъ и честенъ. У него только два недостатка, но по моему они не особенно важны въ наше время: онъ ни во что не вѣритъ, и изрѣдка напивается! Разъ въ недѣлю давайте ему отпускъ для удовлетворенiя его страсти, а объ религiи пускай онъ съ ребенкомъ не говоритъ. Вотъ и все! Но главное онъ симпатиченъ и очень уменъ. Былъ ли онъ прежде педагогомъ не знаю".

Съ подлиннымъ вѣрно!

* * *

Артистъ N. прiѣзжаетъ однажды, въ Москвѣ, въ «Собранье". Одинъ изъ его знакомыхъ вдругъ подводитъ къ нему и представляетъ какого–то, судя по физiономiи, весьма довольнаго собой господина, какъ большаго почитателя его таланта. N. пробиравшiйся къ кружку прiятелей, вѣжливо раскланивается и хочетъ проскользнуть мимо; но новый знакомецъ, очевидно принадлежавшiй къ тому разряду невыносимо скучныхъ говоруновъ, отъ которыхъ въ обществѣ всякiй спѣшитъ отдѣлаться и какъ нибудь сдать поскорѣе другому, рѣшительно загораживаетъ ему дорогу, беретъ его за фрачную пуговицу и немедленно начинаетъ что–то разсказывать — вяло, длинно, непонятно, сбиваясь, раза по три повторяя фразу, обрывая разсказъ и начиная опять сначала. Лицо артиста начинаетъ выражать истерическое нетерпѣнiе; разскащикъ, какъ и слѣдуетъ, ничего не замѣчаетъ. Наконецъ N. изнемогшiй окончательно, принимаетъ вдругъ энергическое рѣшенiе.

— Постойте! громко и настойчиво восклицаетъ онъ, — позвольте, помолчите на минутку, я вамъ разскажу про себя одинъ случай.

Разскащикъ съ явнымъ нетерпѣнiемъ приготовляется слушать, видимо разсчитывая сейчасъ–же заговорить опять, а потому и не покидая фрачной пуговицы.

— Видите–ли, прiѣзжаю я разъ въ Собранье, и пробираюсь поскорѣе къ своему кружку, къ прiятелямъ; вдругъ кто–то останавливаетъ меня и представляетъ мнѣ какого–то господина. Тотъ сразу беретъ меня за пуговицу, тащитъ въ уголъ и начинаетъ что–то разсказывать — вяло, длинно, скучно, непонятно, раза по три повторяя слова и начиная опять съ начала...

Фрачная пуговица получаетъ внезапную свободу; поклонникъ таланта страшно озадаченъ и смотритъ какъ–то необыкновенно вопросительно. N. настойчиво и ускоренно продолжаетъ:

— ... Что мнѣ было дѣлать! Я вдругъ перебиваю этого господина и кричу ему: «Постойте, вотъ я вамъ разскажу со мной одинъ случай, прiѣзжаю, говорю, однажды въ Собранье, кто–то схватываетъ меня за пуговицу, тащитъ въ уголъ, и начинаетъ мнѣ разсказывать — вяло, длинно, скучно, непонятно; что мнѣ было дѣлать! Я вдругъ кричу ему: постойте! прiѣзжаю я разъ въ Собранье...

Но тутъ любитель таланта, давно уже понимавшiй что надо бѣжать, но, какъ–бы въ столбнякѣ, достоявшiй до третьяго повторенiя сказки про бѣлаго быка, — вдругъ повернулся, покраснѣлъ, и быстро вышелъ въ другую залу. N. какъ ни въ чемъ ни бывало и какъ бы не замѣчая веселаго смѣху обступившей кругомъ публики, съ самымъ серьознымъ видомъ, отправился розыскивать своихъ прiятелей.

* * *

Изъ воспоминанiй студента.

 

...Былъ у насъ одинъ старый–старый профессоръ, который лѣтъ уже сорокъ, а можетъ и больше читалъ все одно и тоже. Поколѣнiя проходили другъ за другомъ, аудиторiя смѣнялась, но онъ не мѣнялся и каждый годъ являлся все съ однѣми и тѣми же записками. Тетрадки записокъ стали наконецъ похожи на драгоцѣнное, пожелтѣвшее брабантское кружево. Сожержанiе ихъ, носившее громкое названiе .....аго права, было свойства нравоучительнаго и въ то же время занимательнаго, такъ какъ почтенный профессоръ любилъ все объяснять «примѣрчиками" и приправлять «анекдотцами". Такъ, говоря о томъ, какъ одинъ и тотъ же фактъ можетъ въ одномъ случаѣ служить уликою преступленiя, а въ другомъ нѣтъ, онъ, во все продолженiе своего многолѣтняго служенiя наукѣ, обращался къ аудиторiи съ слѣдующими словами: «Напримѣръ, коли въ подворотню, вечерней порой въ глухомъ переулкѣ, лѣзетъ мужикъ, въ дырявомъ зипунишкѣ — какъ думаешь зачѣмъ онъ туда лѣзетъ? Ясное дѣло, что мужиченко затѣваетъ кражу бѣлья, развѣшаннаго на дворѣ для сушки. Ну, а коли въ ту же подворотню, той же вечерней порой, полѣзетъ генералъ со звѣздою и въ лентѣ черезъ плечо? Заподозришь ли и сего въ покушенiи на кражу бѣлья, развѣшаннаго для сушки?! Отнюдь нѣтъ; но очевидно, что у его превосходительства завелись здѣсь амурныя шашни".

* * *

О, какъ мы любили эти «примѣрчики и анекдотцы"! Но одинъ анекдотъ, и вѣроятно чрезвычайно интересный, мы всѣ какъ–то мимо ушей пропустили, и такъ онъ и остался для насъ тайной, потому что его не нашлось ни въ нашихъ запискахъ, ни въ тождественныхъ съ ними запискахъ нашихъ отцовъ, бывшихъ нѣкогда слушателями почтеннаго профессора. О существованiи же этого анекдотца мы всѣ узнали по слѣдующему случаю.

Шелъ экзаменъ. Нашъ профессоръ вызываетъ одного студента и замѣчаетъ, что физiономiя этого студента ему незнакома. «Ясное дѣло", думаетъ маститый ученый, «что юнецъ не посѣщалъ моихъ лекцiй, да и къ тому вся фигура онаго, по моему крайнему разумѣнiю, показываетъ нѣкую неблагонамѣренность"?

— Отвѣчайте вашъ билетъ, строго говоритъ онъ студенту.

Тотъ отвѣчаетъ какъ по писанному, потому что можно ли было не заучить этихъ милыхъ лекцiй, изъ которыхъ цѣлыя тирады и страницы мы знали еще до университета, отъ старшихъ братьевъ и отъ ихъ товарищей, незабывшихъ еще этихъ желтыхъ тетрадокъ.

— Хорошо–съ, прерываетъ его профессоръ; ну а теперь разскажите вы мнѣ анекдотъ про мою тещу.

— Анекдотъ про вашу тещу?! смущается студентъ; да его въ запискахъ нѣту–съ.

— Вотъ то–то вотъ и есть! кричитъ профессоръ; на лекцiи–то вы не ходите, такъ и не знаете анекдота про мою тещу! А онъ къ билету идетъ; вѣдь я не все по запискамъ читаю — иной разъ случится, что и отъ себя прибавлю.

И онъ ставитъ студенту двойку, а мы тщетно силимся вспомнить, когда это онъ намъ прибавилъ «отъ себя" про тещу?

* * *

А билеты! Каждый билетъ у насъ назывался не по нумеру, а фразой, съ которой онъ начинался. Такъ мнѣ пришлось отвѣчать билетъ подъ названiемъ: «Одинъ германскiй парень работалъ въ полѣ знойной порою и взопрѣлъ". Билетъ экзаменовавшагося вслѣдъ за мною товарища назывался такъ: «Я ошалѣлъ и заплатилъ за одну вещь два раза — спрашивается: могу ли требовать своихъ денегъ обратно?"

* * *

Нашъ почтенный профессоръ, въ числѣ нѣсколькихъ ученыхъ авторитетовъ, чрезвычайно уважалъ авторитетъ своего брата, также весьма древняго профессора, только въ другомъ университетѣ, и весьма часто, выразивъ свое мнѣнiе о какомъ нибудь юридическомъ вопросѣ, прибавлялъ: «И братъ Иванъ согласенъ со мною", или: «братъ же Иванъ вотъ какъ думаетъ". И тутъ онъ принимался излагать намъ мнѣнiе брата Ивана. Въ нашихъ добросовѣстно составленныхъ литографированныхъ запискахъ такъ и значилось: «братъ же Иванъ вотъ какъ думаетъ".

* * *

Логика нашего многоуважаемаго наставника отличалась постоянно необыкновенной оригинальностью. Такъ напримѣръ, доказывая необходимость смертной казни (онъ былъ очень строгихъ убѣжденiй), онъ читалъ намъ: «Ясное дѣло, что смертная казнь необходима; коли самъ Господь нашъ Iисусъ Христосъ за грѣхи мiра отданъ былъ на пропятiе, то неужто же какой нибудь злодѣй и убiйца, за свои собственныя грѣхи, не можетъ быть казненъ лютой смертiю?!"

________

 

ОБЪЯВЛЕНIЯ.

 

РУССКО–НЕМЕЦКIЙ ВОЕННО–ТЕХНИЧЕСКIЙ СЛОВАРЬ, составленный И. С. Кузнецовымъ.

 

С.–Петербургъ. 1872 года. Цѣна 5 рублей, съ пересылкою — 6 рублей.

 

Это есть первый техническiй Словарь въ нашей литературѣ съ языка отечественнаго на языкъ иностранный; и онъ заключаетъ въ себѣ слова употребляемыя въ артиллерiи, фортификацiи, математикѣ, физикѣ, химiи, металлургiи, горномъ дѣлѣ, морскомъ дѣлѣ и вообще въ военномъ искуствѣ.

Съ требованiемъ обpaщaться въ С.–Петербургъ, Фурштатская улица, домъ № 13, въ Редакцiю «Артиллерiйскаго Журнала".

 

ОБЪ ИЗДАНIИ

въ 1874 году

НОВОЙ ГАЗЕТЫ

«ЦЕРКОВНО–ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВѣСТНИКЪ”.

_______

 

Съ 1–го января наступающего 1874 года будетъ издаваться въ С.–Петербургѣ, безъ предварительной цензуры, новая газета «ЦЕРКОВНО–ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВѢСТНИКЪ", по слѣдующей, утвержденной правительствомъ, программѣ:

1) Передовыя статьи по всѣмъ отдѣламъ программы.

2) Извѣстiя по духовному вѣдомству; распоряженiя духовныхъ властей; епархiальная хроника; факты изъ жизни духовенства; состоянiе духовно–учебныхъ заведенiй; свѣденiя о состоянiи раскола и движенiяхъ въ немъ происходящихъ, и проч.

3) Внутреннiя извѣстiя: правительственныя распоряженiя и текущiя событiя и факты изъ внутренней жизни отечества; хроника учебнаго дѣла вообще и въ частности народнаго образованiя.

4) Судебная хроника: отчеты о замѣчательныхъ процессахъ, преимущественно соприкасающихся съ дѣлами церкви и духовенства.

5) Иностранныя извѣстiя изъ области политической и религiозной, при чемъ особенное вниманiе будетъ обращено на усиливающееся на Западѣ стремленiе къ сближенiю съ православiемъ.

6) Извѣстiя изъ области наукъ, искуствъ и литературы. Библiографическiй отчетъ о замѣчательнѣйшихъ книгахъ и журнальныхъ статьяхъ.

8) Разныя извѣстiя и замѣтки: свѣденiя по хозяйству, промышленныя и биржевыя свѣденiя и т. п.

При газетѣ будутъ разсылаться по временамъ безплатныя приложенiя.

На первый разъ редакцiя «ЦЕРКОВНО–ОБЩЕСТВЕННАГО ВѢСТНИКА” разошлетъ безплатно своимъ подписчикамъ составленный по особой программѣ «Календарь для духовенства на 1874 годъ"; но желающiе воспользоваться этою премiею благоволятъ адресовать свои требованiя на газету до 15 декабря сего 1873 года; подписавшимся же послѣ этого срока «Календарь" разосланъ быть не можетъ.

«ЦЕРКОВНО–ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВѢСТНИКЪ” будетъ выходить три раза въ недѣлю.

Подписная годовая цѣна цѣна съ доставкою на домъ въ С.–Петербургѣ и съ пересылкою въ другiе города — шесть рублей. Полугодовая подписка, о которой будетъ объявлено своевременно, принимается лишь на второе полугодiе. Допускается разсрочка платежа подписныхъ денегъ по третямъ: для служащихъ — духовныхъ лицъ чрезъ о. о. благочинныхъ, для свѣтскихъ чрезъ гг. казначеевъ; для неслужащихъ по соглашенiю съ редакцiею.

Подписка принимается въ С.–Петербургѣ, въ редакцiи «ЦЕРКОВНО–ОБЩЕСТВЕННАГО ВѢСТНИКА" на Пескахъ въ 4–й улицѣ, д. № 5, кв. № 2. Гг. иногородные благоволятъ адресовать свои требованiя просто: Въ С.–Петербургъ, въ редакцiю «ЦЕРКОВНО–ОБЩЕСТВЕННАГО ВѢСТНИКА" (адресъ редакцiи извѣстенъ почтамту).

Задача новой газеты: содѣйствовать поддержанiю въ обществѣ религiозно–нравственнаго начала, сближенiю духовенства съ обществомъ, уясненiю правъ и обязанностей духовенства въ сферѣ общественной и церковной, огражденiю ближайшихъ интересовъ духовенства и повышенiю значенiя его въ обществѣ, преуспѣянiю духовной школы, уясненiю путей и средствъ для сближенiя съ православiемъ различныхъ неправославныхъ обществъ внутри Россiи и за границей, разработкѣ вопросовъ благотворительности, общественной нравственности, народнаго образованiя и прочихъ, входящихъ въ программу газеты и интересующихъ общество и духовенство.

Изданiе «ЦЕРКОВНО–ОБЩЕСТВЕННАГО ВѢСТНИКА" представляетъ первую въ Россiи серьозную попытку основать смешанный, духовно–свѣтскiй органъ въ которомъ сосредоточивались бы свѣденiя какъ изъ церковной, такъ изъ общественной, политической и научно–литературной области, и различные относящiеся сюда вопросы обсуждались бы съ точки зрѣнiя религiозно–нравственной, православной и русской. Для духовенства въ частности новая газета можетъ служить центральнымъ органомъ, въ которомъ ему предоставляется свободно высказывать свой взглядъ на занимающiе его бытовые вопросы и защищать свои интересы, а по разнообразiю и полнотѣ своей программы она можетъ освободить его отъ необходимости выписывать нѣсколько газетъ.

Въ виду указанной выше задачи «ЦЕРКОВНО–ОБЩЕСТВЕННАГО ВѢСТНИКА", существующiя въ Россiи религiозныя и благотворительныя общества, миссiи, братства, церковныя попечительства, благочинническiе совѣты и собранiя, епархiальные и духовно–училищные съѣзды, училищные совѣты, разныхъ наименованiй общества и комитеты для распространенiя народнаго образованiя и прочiя тому подобныя учрежденiя благоволятъ присылать, для напечатанiя въ газетѣ въ полномъ составѣ или въ извлеченiи, свои отчеты и всякiя, относящiяся къ ихъ дѣятельности, свѣденiя. Всякаго рода сообщенiя и корреспонденцiи для газеты будутъ принимаемы редакцiею съ благодарностiю.

Редакторъ–издатель А. Поповицкiй.

 

Типографiя А. Траншеля, Стремянная ул. д. № 12.    Редакторъ–Издатель Ѳ. М. Достоевскiй.


*) Смот. «Торговый Сборникъ» № 2–й 1864 года, стр. 10

*) Смотри «Торговый Сборникъ» 1873 года, страница 75 (приложенiе къ № 7–му).

*) Подъ торговымъ балансомъ разумѣть должно не одно сравненiе цѣнностей привоза товаровъ съ цѣнностями ихъ вывоза, но и всѣ получаемыя изъ–за границы суммы съ суммами туда переводимыми, какъ то за фракты, за коммиссiи, за проценты и другiе платежи.

*) Изъ бумагъ покойнаго Василiя Ивановича Кельсiева.